Глава 3

*Марк*

Я залпом выпил стопку водки и даже не поморщился. Словно воду выпил.

Дерьмовая водка. Совсем не то, что та, которую мы с Авелем пили на Востоке. Та была в разы крепче. И напились мы… после пятой стопки? Или третьей? И что мы потом устроили…

В пьяное сознание с ревом ворвались тяжелые воспоминания. Почему-то все воспоминания, в которых так или иначе присутствовал командир, стали тяжелыми. Наверное, потому что он мертв.

Конечно, дело в этом.

В этом чертовом мире больше не существовало Дэниела Стоуна, командира отряда 12–72. А он, этот сучий мир, даже не понимает, какого человека потерял. Никто из сотен людей, мимо которых я проходил каждый день, не знает, какого человека потерял! И как же мне хотелось проорать об этом каждому встречному в лицо – что он, ублюдок, не понимает… что Дэниел Стоун умер. Что подобного ему больше не будет.

И каждый раз, когда командир мелькал в моих мыслях, было так больно, что я мечтал выпустить зверя наружу. Мечтал дать ему волю! Но меня сдерживали… мертвый, чтоб его, командир и Банди, который рвал не только свою, но и мою душу в лоскуты.

Больно. Очень больно. Но я должен держаться, чтобы Банди ничего не натворил. Хотя я и сам хотел что-нибудь натворить, чтобы выплеснуть злость, ослабить горе. Разнести к чертям небольшой городок. Спалить до основания какой-нибудь штат. Вывернуть наизнанку континент.

Но нужно держаться. Сапсан не спускал с остатков нашего отряда своих снайперских глаз.

– Когда мы уедем?

Я медленно повернулся и перевел на товарища мутный из-за алкоголя взгляд.

Водка оказалась дерьмовой, но желание напиться явно повышало ее градус.

– Куда ты собрался?

Банди оттолкнул стопку с нетронутым алкоголем и уставился на стену. Я невольно повел плечом, затылком чувствуя направленный на меня взгляд. Спокойный, холодный…

В последнее время я постоянно чувствовал его. Уже устал озираться. Устал оглядываться. И ведь знал, кому он принадлежит… но все равно проверял.

– Куда-нибудь. На задание. На любое. Мне плевать, куда именно.

Я зло усмехнулся и потянулся к бутылке.

– Сапсан сказал, что мы нужны ему здесь.

– В этом гребаном баре?

– В этом гребаном Чикаго.

Банди закрыл глаза и запрокинул голову. И снова задержал дыхание.

Эта тупая привычка бесила меня – товарищу нравилось доводить себя до спазмов в легких. Но я молчал. Видимо, так он справлялся с болью потери – лишал себя воздуха и, лишь начав задыхаться, позволял себе выжить. Его игра «задохнись, если сможешь» помогала осознавать и принимать снова и снова – без Дэниела Стоуна жизнь продолжается.

– Мы должны вести себя тихо. Ты понимаешь, что нас ищут?

– Так давай сделаем так, чтобы нашли, в чем проблема?

Банди повернул голову и посмотрел на меня так, что я невольно приготовился к атаке. Во взгляде товарища была не ненависть и даже не ярость. Там и жизни-то почти не было!

Нет, все было гораздо страшнее! Глазами Банди на меня смотрел тот, кому больше нечего терять. В его взгляде была агония. А когда ты медленно подыхаешь без шанса на выживание, чего бояться?

Вот и Банди ничего не боялся, сгорая заживо в предсмертной муке на соседнем стуле.

– Я устал прятаться! Думаешь, четверка нам не по силам?

Я ощутил злость. Колючую, царапающую ребра.

Мы столько сделали, чтобы сбросить хвост! Столько времени потратили! Столько сил приложили! Координаторы вели нас «зеленым коридором» через весь континент, ломая систему любой возможной слежки! А он устал!

– Банди…

– Нет!

Рык товарища сорвался на болезненный крик. Если бы я не видел собеседника, решил бы, что ему позвоночник через шею вытаскивают.

– Не… Банди.

Он подался вперед безвольной куклой и уперся локтями в стол. Его взгляд опустел. Впервые за годы совместной службы я видел его таким… мертвым. Любознательный по натуре, с горящими глазами, с безумной и от того пугающей улыбкой – вот каким был Банди. А сейчас… Кажется, это не он сломал Хоуп Грин в бостонском офисе. Кажется, это она сломала его, растерев обломки пальцами.

Мурашки побежали по рукам, поднимая волоски, когда я вспомнил глаза Банди в тот день, когда он узнал про смерть Дэниела. Сколько боли и отчаяния в них было. Пожалуй, правда, которую он узнал, действительно сломала его. Перебила хребет. И он с трудом держался на одном единственном пластыре…

– Джаспер. Меня зовут… Джаспер.

Я тяжело вздохнул и потрепал его по плечу, пытаясь задавить поднимающуюся волну злости в груди.

Меня начинало бесить его депрессивное состояние. Словно он был единственным, кому херово! Но… я терпел. И буду терпеть до последнего. Потому что он мой товарищ. А нас и так осталось мало.

Трое. Из десяти. Трое из целого отряда!

Как так вышло?! В какой вселенной это было возможно, чтобы наш отряд так проредили на одном чертовом задании?!

Как показала реальность – в нашей. И двоих убил хренов Коннор Паркер.

Стоило подумать про него, меня заполнял огонь. Он струился по телу, оставляя подпалины на костях. И я в деталях представлял, что сделаю с ублюдком, когда доберусь до него. Я страшно жалел, что не добрался до него в офисе – стоило еще тогда прибить этого идиота громилу и дорваться до раненного противника. Но тогда мы с Арчером вряд ли покинули бы здание…

Сейчас же мне хотелось расправиться с ним голыми руками. Выдрать из него каждый нерв. Каждый кровеносный сосуд. Вывернуть ребра.

Я прикрыл глаза, словно наяву ощущая на кончике языка металлический привкус его крови. Волосы на шее встали дыбом, стоило представить, как эта кровь будет запекаться на моей коже, стягивая ее.

Это был мой способ справиться с потерей. С болью. Я обращал ее в праведный гнев, каждый раз загоняя его глубже, накапливая, давая ему бесноваться в темных уголках моей души, множить силу. И мой зверь довольно урчал, зная, что вся эта сила предназначалась ему. Придет день, и я выпущу его, вручив грозное, выкованное горем оружие.

Стоило подумать об этом, пристальный взгляд обжег шею. Зверь тоже почувствовал его и испуганно спрятался, а я поежился, точно зная, что никто на меня не смотрит.

Так на меня смотрел лишь один человек, который умер в чертовом Бостоне. Но до сих пор мы оба, и я, и зверь, боялись его.

Джасперу по душе пришлась агония. Моим орудием был гнев. И оба эти чувства были гораздо лучше надежды, которую посеяло в душе сомнение Сапсана. Чертова надежда…

Сапсан не поверил, что командир мертв, и поначалу мне даже стало легче дышать! Но ведь Хоуп Грин… Как она могла обмануть Джаспера? Никак!

Может, ее саму обманули? Кто-то близкий обманул ее! Потому она так свято верит в то, что Дэниел мертв! И потому Джаспер поверил ее словам! И…

Я резко одернул себя, когда ледяные когти вонзились в мозг.

Нет, нельзя! Нельзя!

Надежда порой бывает гораздо опаснее любого оружия. Она убивает с особенной, изысканной жестокостью. Медленно, позволяя поверить в то, что пожирающий тебя кошмар когда-то прекратится. Вероятно, в тот момент, когда нажрется. Или когда не останется ничего, что он мог бы еще сожрать.

Я не мог позволить себе принять надежду, жестокий подарок Сапсана, и доверял себя гневу и боли, которую Банди… Джаспер, то есть, носил в глубине глаз с того самого разговора с миссис Грин.

– Ты – Банди. Это имя… выгравировано на твоем браслете.

– Это имя дал мне ОН!

Мужчина смотрел в одну точку и дышал ровно, но поверхностно. Так, словно ему было смертельно больно, и он старался не тревожить невидимую глазу рану даже дыханием.

– А теперь ЕГО нет. И это имя…

Голос товарища дрогнул, и я нахмурился. Он слишком тяжело переживает смерть командира.

Банди сильнее всех из нашего отряда был привязан к Авелю. Он готов был молиться на него. И молился, я думаю. Если и не каждый день, то довольно часто.

Еще бы. С его-то историей…

– Давай без глупостей, хорошо? Серьезно, мы слишком много сил и ресурсов потратили на то, чтобы сбросить с хвоста…

– Ты понимаешь, что мне на это срать, да?

– Это приказ Сапсана. Сидеть и не отсвечивать, пока он не вызовет нас.

Банди поднял на меня взгляд, и я тяжело вздохнул.

Агония во всей красе.

– Я хочу свалить отсюда. Я не могу отсиживаться здесь. У меня есть цель.

– Пойдешь против Сапсана, и твоя цель заведет тебя в ад.

Банди ухмыльнулся и потянулся за стопкой водки.

– Ну, хоть с пути не собьюсь.

Я отвернулся и провел ладонью по затылку, приглаживая вставшие дыбом волосы.

Этот чертов взгляд! Сейчас холодный, спокойный, он словно напоминал мне: держи себя в руках, держи в руках свою сущность. И я был вполне доволен.

Мне совершенно не хотелось, чтобы этот взгляд опалил меня огнем, как в ту ночь, когда мы пробрались в офисное здание, в котором полегло столько наших, что было страшно об этом вспоминать…

…Мы вошли через парадную дверь, без труда вскрыв замки и не прячась.

Долгое время именно мы обеспечивали безопасность этого здания и выучили его наизусть.

Нас не волновали камеры. Нас не волновала охрана, которая была в здании, и та, которая должна была подъехать, когда сработает сигнал тревоги.

Сапсан дал волю, и я страстно желал исполнить задуманное. После этого мы пропадем, а Гильдия подчистит за нами.

Еще на улице я смотрел на здание и скалился. Обычная конструкция из стекла и металла, казалось, тоже смотрела на меня и тихо рычала, как чудовище из кошмарного сна.

Сгори, тварь!

Банди нес в руках двадцатилитровые канистры с бензином так легко, словно они вообще ничего не весили. Его вела невероятная по своей мощи сила – ярость.

Сапсан отказал ему в доброй воле. Это было странно! Такого на моей памяти еще не случалось! Банди не повезло стать первым, и он был в ярости. Я видел в его глазах безумие. Он жаждал мести, которую ставил на одну чашу весов со справедливостью.

Из тени поста выступил охранник. Его рука потянулась к поясу.

– Оставайтесь на месте!

Джаспер метнулся к мужчине, оставив канистры на полу. Мгновение – и он оказался рядом с жертвой, перехватил и невероятным рывком почти переломил пополам. С криком боли охранник рухнул на пол, и Банди добил его одним сильным ударом по голове.

Я запер дверь, подхватил канистры и двинулся в сторону лифтов.

В груди кипела лава. Зверь терзал нутро, просясь наружу. Он чуял свободу.

Командир мертв. И ничто больше не удержит его. Только Авель мог обуздать зверя. Он не любил его, не позволял выпускать. А теперь…

Я глянул на тело охранника и дернул головой в сторону лифта.

– Может, стоило спросить, сколько их здесь?

Джаспер скривил губы и приподнял брови. И я улыбнулся в ответ.

Какая разница? Все – наши.

Двигаясь по коридору, я резко обернулся и посмотрел на проходную. Холодок заструился по спине.

Банди замер рядом, готовясь к появлению нового противника, но дело было не в этом.

На мгновение мне показалось, что на проходной стоит человек. Я заметил до боли в груди знакомый силуэт со скрещенными на груди руками…

В голове зазвучал тихий голос, и я дернул подбородком, отгоняя морок. И задумался – что сказал бы командир, узнав, что мы задумали? Что сказал бы Авель, увидев безумный блеск в глазах Банди, услышав рык зверя в моей груди?

Я едва не застонал из-за жара, на пару секунд опалившего виски и щеки.

Он разозлился бы. Страшно представить, что он сделал бы с нами, потерявшими контроль над своими демонами. Демонов Дэниел не любил…

В лифте я смотрел на дверь и стискивал челюсти. Меня одолевало странное чувство – что-то не так. Мы словно не одни. Словно кто-то следит за нами! Кто-то из своих! Непонятное чувство, неприятное!

Я повернулся к Джасперу, ощутив острый, внимательный взгляд. И нахмурился – он смотрел на дверь лифта, не на меня

Какого…

Взгляд щекотал кожу, и плечи покрылись мурашками. Волоски на руках то и дело вставали дыбом.

Я оглядел лифт, но в нем, конечно же, никого не было, кроме нас двоих.

Камеры? Может, это реакция на камеры?

Я знал, что это не так, но предположение ненадолго успокоило. Зверь осторожно выглянул – он тоже чувствовал взгляд. И привычно пугался его…

Двери лифта открылись. Губы Банди растянулись в улыбке. Самой жуткой из его арсенала. С ней он был похож на настоящего психа. На маньяка. На Банди, в честь которого его назвал Авель. И сделал он это совершенно точно не из-за того, что Джаспер был смазливым сукиным сыном.

Авель видел в людях суть. И видел в Джаспере кошмарного ублюдка. И держал его на коротком поводке.

А мне командир дал имя оборотня-медведя. Беорн. С того дня, когда я получил черный браслет в отряде 11-27, именно так я своего зверя и представлял. Огромным медведем, который боялся только одного человека – Дэниела Стоуна. Того, кто приказал мне посадить «пса» на поводок. И наглядно продемонстрировал, что сделает со мной, если я ослушаюсь приказа.

Но теперь… командир мертв.

Мы вышли из лифта, осмотрелись и остановились, когда из дальней части коридора до слуха донеслись звуки шагов. Тихие, но различимые. Я достал нож и приготовился к бою.

Командир умер, и зверь рвался наружу с такой силой, что начинало ломить мышцы. Чем выше он взбирался по тросам души, тем больше места доставалось боли, тем шире она разливалась внутри. И я поджигал ее, обращая в злость.

Сгори, тварь.

Нарочито громко топая, чтобы точно услышали, я двинулся в сторону источника звука. И резко обернулся, с тревогой глядя в темный угол.

Банди переступил с ноги на ногу за моей спиной. Заметил, что я замялся.

Я вскинул ладонь и двинулся дальше.

Снова показалось. Снова привиделся темный силуэт командира, расслаблено прислонившегося к стене. Почудилось, что фигура махнула рукой, привлекая мое внимание. А в голове снова раздался тихий шепот…

Боль вцепилась в сердце. Зверь недоверчиво заворчал. И в этот момент из-за угла вышел мужчина в форме охраны. Он увидел меня и потянулся к кобуре, но я был быстрее.

Преодолев разделявшее нас расстояние двумя прыжками, я схватил его за руку и рванул к себе. Раздался оглушающий в тишине коридора щелчок сустава и сдавленный вскрик. А следом в уши полился рев зверя, который взмахнул ножом. Нож стал продолжением его лапы. Одним из его стальных когтей. И этот коготь ловко и даже красиво вспорол артерию на шее противника.

Кровь обагрила морду зверя, и он шумно втянул воздух, скаля острые зубы, наслаждаясь победой. Он будет недоволен через несколько секунд – противник пал слишком быстро. Но сейчас зверь ликовал. Кровь стекала по его морде, склеивала шерсть, и он радовался.

Мужчина упал на пол, хватаясь за шею и глядя на меня круглыми от изумления и страха глазами. Я присел рядом с ним, отсчитывая последние секунды его жизни.

Пять.

Четыре.

Три.

Две…

Я выпрямился, когда глаза мужчины потухли, и вернулся к лифту. Джаспер наблюдал за мной с кривой усмешкой. Он не видел зверя, холка которого вздыбилась, ноздри раздувались, втягивая мгновенно пропитавшийся запахом смерти воздух, но чувствовал его.

Мы добрались до кабинета миссис Хоуп Грин. Я выбил дверь, вошел в комнату и огляделся.

Охрана даже не затянула окно пленкой. Полиции здесь не было – деньги решают все, а заплатил их Джаспер за приватный разговор немало.

Осколки стекол на полу тускло поблескивали. Обломки мебели напоминали трупы. Бумаги, разлетевшиеся по полу, станут дорожкой огню.

Банди отвинтил пробку на канистре и направился к дивану, щедро полил его и двинулся к коридору. Я склонил голову набок, поражаясь тому, что огонь в его глазах до сих пор не воспламенил влажную дорожку на полу.

Запах бензина защекотал ноздри, и я двинулся к выходу. И замер в дверях.

Зверь радостно рявкнул – тоже услышал, как заработал лифт.

Я бросил быстрый взгляд на товарища, но тот был слишком занят. Он пристально следил за тем, чтобы темная дорожка не прерывалась.

Я подошел к металлическим дверям и прислушался. Лифт ехал вниз, но остановился слишком быстро. Не на первом этаже. Слишком близко. На третьем? На втором?

Я ухмыльнулся. Третий, второй – не важно. Человек, запустивший механизм, собирался подняться наверх. Прямо к нам? Вот удача!

Лифт пришел в движение, и я сделал два шага назад. Выставил вперед правую ногу, отвел в сторону руку с ножом и слегка наклонил корпус вперед, переминаясь на опорной ступне. И когда двери открылись, мне хватило доли секунды, чтобы увидеть, кто стоит внутри. Точнее, какая на нем одежда.

Форма охранника.

Зверь издал радостный рев, а я засмеялся, чувствуя кожей ласковые дуновения ветра свободы. Окрыленный этими ощущениями, я ринулся в лифт, выбрасывая вперед руку с ножом. Громкий металлический лязг на пару секунд заглушил мой счастливый смех…