– Ну очень рано тоже не получится, завтра же суббота… – с фальшивой робостью возразила Рада и прикусила нижнюю губу.

– Только учитывай, что я ждать не буду. Лягу спать, как Ника заснёт.

– Спасибо, Аркаим, ты настоящий друг!!!

Она повисла у меня на шее и расцеловала всё лицо в знак благодарности. Вечером мы остались вдвоём с Вероникой. Ника оказалась очень воспитанной и учтивой девочкой, прямо такая маленькая аристократка, поэтому проблем у нас не возникло. Она сидела перед телевизором смотрела мультфильмы, я решил составить компанию. Мультфильм показался мне довольно странным и непонятным, я никак не мог вникнуть в его суть. Ника же смотрела с неподдельным интересом, и я решил, что она поможет мне разобраться с тем, что происходит на экране.

– А про что этот мультик?

– Про волшебниц, – пробубнила девочка.

– Про волшебниц! – восторженно повторил я за ней, пытаясь придать этому слову больше значения, – А что они делают?

– Они помогают другим с помощью магии, – объясняла мне маленькая Рада, не отрываясь от телевизора.

– А у тебя есть магия? – продолжал я донимать ребёнка.

– У меня нет, – с досадой выдохнула девочка и, наконец, перевела взгляд с экрана на меня, – На самом деле магии не существует и волшебниц не бывает.

Было видно, что подобный факт очень расстраивает дитя, которое искренне желает верить в чудеса. Мне стало как-то грустно от того, что даже маленький ребёнок перестаёт верить в чудеса и сказочность мира. И тут я решил как-то приободрить её.

– Скажу тебе по секрету, Вероника. Волшебство существует! В мире полным-полно всяких волшебников, чародеев и даже различных магических существ, – заговорщицким шёпотом говорил я.

– Обманывать не хорошо! – с аристократичной педантичностью заявила маленькая леди.

– Я и не обманываю вовсе.

– И сколько волшебников ты знаешь? – на её лице застыла гримаса сомнения, но теперь это была уже не скептичная аристократка, в ней проснулся любознательный ребёнок.

– Ну, много. Вообще, каждый может стать волшебником! – заявил я без тени сомнений.

– И даже я? – воодушевилась девочка.

– Конечно! Если ты добрая девочка и веришь в волшебство.

– Я-то верю, а вот мама не верит, – грустно протянула она, – Да и никто из взрослых не верит.

– Они просто не встречали волшебников, оттого и не верят.

– А ты встречал?

– Никому не говори, но я вообще-то тоже волшебник. Правда, не самый могущественный, но всё же…

– И что ты можешь? Ты можешь летать? – воодушевлённый близостью сказки ребёнок аж подпрыгнул на диване, – А меня научишь летать? Я тоже хочу быть волшебницей!

– Летать я пока ещё не умею. А давай вместе будем учиться!

Я поднял Нику на руки и стал кружить вместе с ней по всей квартире. Она весело смеялась, видимо, воображая, что и вправду летает. Потом мы рисовали. Вернее, она рисовала, а я восхищённо смотрел. Я никогда не умел рисовать, а вот Ника рисовать очень любила. Вспомнил как Рада в детстве тоже всё время что-нибудь рисовала, и на уроках рисования за меня рисовала тоже. После долгого рисования Ника устала, и я уложил её спать.

– Посиди со мной рядом пока я не засну, – попросила Вероника, когда я, уложив её в кроватку, собрался уходить, – А вот если ты и вправду волшебник, ты можешь сделать так, чтобы желание сбылось?

– Ты и сама это можешь, ты ведь тоже волшебница. Забыла?

– Не забыла. И как это сделать? – не унималось детское любопытство.

– Нужно закрыть глаза, представить себе то что ты хочешь получить в мельчайших подробностях и сказать хочу… Ну а дальше уже говоришь то, что ты хочешь. И главное никому не рассказывать о том, что пожелала, иначе волшебство развеется.

– А заклинание? Должно же быть какое-то заклинание?

– А заклинание тебе надо самой придумать. У каждого волшебника свои заклинания.

– Надо попробовать!

– Только запомни главное правило волшебников. Твои желания никому не должны навредить. Поэтому надо хорошенько подумать к чему может привести исполнение твоего желания. Бойся желаний своих, они имеют свойство сбываться, – последнее предложение я произнёс шёпотом и скорее для самого себя, чем для неё.

– Почему бойся?

– И правда почему? Просто нужно быть осторожным со своими желаниями…

Вероника уснула, а я ещё долго сидел у её кроватки, погрузившись в раздумья. Ведь мы действительно рождаемся в сказочном мире и увлечённо постигаем его волшебные тайны. Но всё это лишь до определённого момента. До того самого момента, когда мы, незаметно даже для себя самих, из волшебников, постигающих тайны мироздания, превращаемся в роботов с чётко установленной программой на жизнь. А программа эта до безобразия проста: работа-дом-работа. Зарабатываем деньги, словно очки в компьютерной игре, персонажами которой мы невольно стали. Даже настроение наше определяется цветом цифр календаря. Вот такие мы «свободные люди» за которых уже решили в какие дни работать, а в какие отдыхать. А под словом отдых сами же биологические механизмы обычно подразумевают массовые акты медленного самоуничтожения. Например, такие как дружеские посиделки за рюмкой чая. А если вдруг так случится, что «робот» заболеет и не сможет выполнять свою работу, то для этого существует немыслимое множество лекарств и препаратов, которые способны снять любые симптомы. Потому что некогда заниматься лечением и восстановлением своего организма. Об этом нам всё время твердят рекламы аптек и лекарств. Устраняем симптомы и работаем дальше!

Погруженный в невесёлые думы я даже не заметил, как пролетело время. Отвлёк меня звук открывающейся входной двери. На пороге стояла изрядно подвыпившая и довольно весёленькая Рада. Увидев меня, она засияла ещё больше. Ещё одна рабочая неделя была позади, она здорово повеселилась с подругами, выпила, впереди маячили долгожданные выходные, а завтра можно было, наконец-то, хорошенько выспаться и не бежать на ненавистную работу с утра пораньше. Как и любому нормальному человеку системы для полного счастья сейчас ей не хватало только хорошего секса. Как хороший друг и просто понимающий человек я, конечно же, не мог смотреть не неё равнодушно и помог заполнить это недостающее звено в цепи, что «механизмы» душегубной системы называют «отличным вечером пятницы».

Мы предавались, всецело овладевшей нами, похоти. А изрядно повеселевшая, благодаря приличной дозе алкоголя, Рада вела себя ещё более раскрепощённо, чем прошлой ночью. Это была волшебная ночь дикой страсти. И всё же кроме сексапильного тела Рады, ещё кое-что привлекло моё внимание. Это её татуировки. Ещё вчера я заметил у неё их две: надпись на левом запястье, которую я так и не сумел разборчиво прочесть, и китайский иероглиф на правом плече. Обычные в наше время татуировки, на которые я и не обратил особого внимания. Но сегодня, снимая с неё мягкую вязаную кофточку, у основания шеи я увидел ещё одну татушку. Это был глаз в треугольнике, что даже немного шокировало меня. Как человеку, воспитанному в языческих традициях, мне было бы спокойнее увидеть, например, коловрат, который вызывал у меня ассоциацию с Солнцем, ну или свастику, что являлась для меня символическим изображением нашей галактики. Но вот глаз заключённый в треугольник ассоциировался у меня только с мировым господством.

– Что это набито у тебя сзади? – спросил я с некоторым сомнением.

Не задавай вопросов, на которые не готов получить ответы! Такого принципа я всегда придерживаюсь. Однако сейчас любопытство и смутные сомнения вынудили меня нарушить это золотое правило. Я застыл в ожидании ответа.

– Это всевидящее око, – промурлыкала пьяненькая Рада.

– И что оно означает?

– Милый, – Рада повернулась ко мне лицом, – Это всего лишь прикольный рисунок. Я понимаю, что тебе больше понравился бы коловрат, но… Если тебя смущает всевидящее око, то давай будем считать, что это око Саурона.

Коварная лисичка Рада, прекрасно знала о моих увлечениях и с лёгкостью перевернула ситуацию в свою пользу. Идея с оком Саурона мне, безусловно, нравилась куда больше. Она сразу же сообразила, что своей находчивостью удовлетворила не только моё любопытство, но и эго, и, не позволив мне что-либо сказать, заняла мой рот поцелуем. Мы слились в страстном жарком поцелуе, и я тотчас забыл о дурацкой татуировке, которая, по сути, была ничего не значащей картинкой и не более того.

Выходные мы провели вместе. И все эти выходные моё внимание было поглощено процессом воспитания ребёнка. Наверно потому, что здесь взаимоотношения между родителем и ребёнком существенно отличались от тех, что были в моей семье. Конечно, я и раньше видел как воспитываются дети в обычных, так называемых, нормальных семьях. Но тут мне представилась возможность наблюдать этот процесс изнутри и даже поучаствовать в нём. Но участие моё было по большей части лишь формальным. Уже в первые часы я осознал, что совсем не гожусь на роль отца семейства. Потому что, как я понял, в «нормальной» семье отцу отводится роль скрытого тирана, который должен поощрять членов семейства за надлежащее поведение и наказывать за нарушения. Поощрения и наказания, конечно же, проявляются в денежном эквиваленте. Рада же, по всей видимости, отлично справлялась с ролью «нормальной» мамы и даже довольно неплохо замещала роль отца для Ники. Основной задачей мамы на эти выходные было заставить ребёнка выучить стихотворение на английском языке, которое задали в садике.

– Я не хочу учить этот дурацкий стих, – плакала Ника каждый раз когда мать отрывала её от любимого занятия, – Я хочу рисовать!

– Никому не нужны сейчас эти рисунки, а стих выучить надо уже к понедельнику! – была уверенна в своей правоте мама.

– Не надо это мне, – продолжала реветь беспомощная девочка, подавляя в себе робкие бесполезные попытки протеста.

– Я лучше знаю, что тебе надо, а что нет! – твёрдо решила мать.

Бедной девочке никак не удавалось хорошенько запомнить эти ненавистные несколько строчек, отчего попытки Рады становились лишь напористее.

– Не позорь меня перед другими. Выучим хорошо, наденем нарядное платье, будешь у меня лучше всех, – уговаривала Рада.

Я же никак не мог понять, чем же это чудесное дитя может опозорить свою мать. Тем что не выучит стихотворение на непонятном ей чужом языке? Она могла бы стать одной из лучших в мировой живописи, но вместо этого должна будет стать такой как все. Рада прекрасная женщина и она превосходная мать. Как и подавляющее большинство родителей, что боготворят своих отпрысков, она искренне считала Веронику уникальным и самым способным ребёнком. Рада очень любила свою дочь и всегда старалась быть ей хорошей матерью. Но в этом то и заключался весь парадокс современного воспитания. Именно из-за любви к своему чаду родители делают их годными «роботами» для системы. Желая своим детям лучшего, живущие по законам системы родители, сами того не осознавая, вместо того, чтобы воспитать в ребёнке личность, начинают штамповать идентичных себе биороботов. При этом искренне считая, что это единственный путь к счастливой жизни. Но много ли счастья этот путь принёс им самим? Я знал Раду с самого детства. Мы с ней начали дружить ещё когда мои родители были живы. В детстве она очень напоминала Веронику. Была такая же мечтательная добрая учтивая девочка. Но именно её родители из-за своей большой любви первыми стали приспосабливать её к жизни в системе. А детский сад, школа и университет планомерно довели до конца процесс превращения доброй девочки в циничного биоробота. Она обожала любоваться каким-нибудь листиком дерева или цветочком, полётом стрекозы или жужжанием майского жука, а её научили любить дорогие вещи. Ей нравилось рисовать, творить, трудиться так, чтоб и другие могли получить удовольствие от созданного ею, а её научили работать и зарабатывать. Она мечтала о сказке и волшебстве, её научили мечтать об автомобиле, квартире и высокооплачиваемой работе с гибким графиком. Теперь то же самое она проделывала и со своей дочерью. И всё это происходило из-за извращённого сериалами и телепередачами представления о родительской любви, из-за внедрённого через средства массовой информации в наши глупые головы неправильного восприятия мира и расстановки жизненных приоритетов.

– Тебе не кажется, что ты слишком сурова к Нике? – спросил я Раду в спальне, уже после того как она уложила дочку спать.

– Кажется, – не довольно согласилась она, – А как иначе? Завтра ей уже надо в садике рассказывать этот чёртов стих, будь он неладен, – в сердцах выдала она.

– Подумаешь, не расскажет, что из этого? Мир не рухнет от того, что она не выучит стихотворение, – искренне не понимал я её упорства.

– Думаешь, мне не жалко её? Будь моя воля, я бы вообще выбросила этот стишок подальше и не мучала бы бедного ребёнка. Но так надо… – обречённо выдохнула Рада, она была расстроена, что ей приходится быть диктатором в глазах собственного ребёнка.

– А кому это надо? Ника плачет, ты расстроена, никому из вас это не приносит удовольствия. Зачем доводить себя до истерики, лишь бы только угодить совершенно чужим людям, которым по большому счёту наплевать и на Нику, и на тебя?

– Аркаим, – Рада прижалась головой к моей груди, словно ища во мне защитника, – Ты всегда не хотел мириться с существующими порядками. Но с этим ничего не поделаешь, так устроен наш мир, так растут все нормальные дети.

– Хорошо, что я не рос как нормальный ребёнок.

– Я знаю. Ты по-другому смотришь на мир, но далеко не все так могут. Большинству людей приходится жить так, как принято в обществе. И это вполне нормально.

– Это больное общество, – заключил я, поглаживая рукой её шелковистые приятные на ощупь волосы.

– Ты понравился Веронике. Мы могли бы и дальше жить вместе, – промурлыкала Рада, неожиданно сменив тему разговора.

– Боюсь это невозможно, – поспешил я обрубить, чтоб подобный разговор не зашёл слишком далеко, – Мы очень скоро станем ссориться из-за всякой ерунды, а потом и вовсе возненавидим друг друга. А так у нас навсегда останутся только добрые воспоминания о нас.

– Но ведь можно хотя бы попробовать, – она оторвалась от моей груди и с надеждой посмотрела мне в глаза.

– Не надо, не смотри так, – покачал я головой.

– Может ты и прав. С твоей языческой культурой и анархистическими взглядами на жизнь вряд ли вообще какая-нибудь современная девушка сможет ужиться с тобой. Но мы же можем остаться друзьями, правда?

– Знаешь, Рада, трудно дружить с человеком, на которого у тебя эрекция. Я не могу смотреть на тебя без вожделения, – честно признался я.

– Я тоже, – пролепетала она в ответ.

Мы провели ещё одну страстную и чувственную ночь, отдавая себя друг другу без остатка. Наверно, где-то в глубине души мы оба понимали, что больше никогда уже не увидимся. На следующее утро мы вместе отвезли Веронику в детский сад, а уже после попрощались и разошлись каждый своей дорогой. Она поехала на свою работу, а я пошёл заниматься бездельем. Мне было тоскливо на душе от расставания. Я ощущал боль внутри себя от осознания того, что, скорее всего, мы больше никогда уже не встретимся. Несмотря на всю свою преданность рекламно-киношным, лжечеловеческим идеалам, она всегда оставалась в душе очень хорошим и добрым человеком. Как бы жернова системы тесно её не сжимали, в ней до сих пор не умер полностью тот ребёнок, что любил этот мир настоящим. Я спросил себя, могли бы мы быть вместе, если бы я вырос в обычной «нормальной» семье. И думаю, что скорее всего нет. Мы оба сильные личности и каждый тянул бы одеяло на себя. Всё-таки в современных счастливых семьях кто-то из супругов обязательно должен быть ведомым. Пожалуй, такие люди как я и Рада могли бы быть вместе только в одном единственном случае. Если бы она, как и я, предпочитала бы всевидящему оку коловрат.