Чикаго

Софи едва сдерживала свое нарастающее желание вскочить со своего кресла, глядя в сторону аэропорта сквозь круглое окно самолета. Там остались муж и дочери, которые без энтузиазма восприняли ее порыв сорваться в непонятное место. Келли-то не старалась сдерживать свои слезы, уткнувшись лицом в своего игрушечного кролика. Несмотря на приближающийся подростковый возраст, она в минуты стресса превращалась в маленького ребенка, ищущего утешение в плюшевом создании, которое было подарено прабабушкой на трехлетие.

– Мама, ты возвращайся целой и невредимой! – Ей казалось, что раз упал один какой-то самолет, то упадет и другой с ее мамой.

– Ну, что ты! По статистике, это самый безопасный транспорт из всех возможных! Ты не успеешь даже соскучиться по мне.

– Я уже скучаю. – не унималась Келли, держась крепко за руку матери.

И вот прокручивая в своей голове эту сцену, Софи тяжело вдыхала. У нее и так была боязнь летать, о чем никому не говорила, и такие опасения со стороны дочери лишь подливали масла в огонь.

Если раньше она переживала за себя, то теперь у нее появился страх оставить дочерей наполовину сиротами. Ей меньше всего хотелось, чтобы кто-то из них испытывал и долю тех душевных мучений, как и она с шестилетнего возраста. Наконец-то самолет начал взлетать, не оставляя замешкавшейся Софи другого выбора. Чему быть – того не миновать.

Хоть ей место и досталось у окна, однако ее взгляд был устремлен в середину самолета, так она меньше нервничала, не заостряя внимание на сплошных облаках. Они вызывали у нее полуобморочное состояние из-за отчетливого осознания, что сия гигантская машина свободно летала в воздухе, безо всякой опоры, обходясь техническими возможностями. И что от нее ничего не зависит, от чего терялось чувство контроля.

– Кевин, ты куда побежал? Вернись сейчас же! – в проходе из задних рядов выскочила фигурка мальчика с золотистыми кудрями, бежавшая куда-то вперед. У Софи бешено заколотилось сердце, а голова невыносимо заболела, угрожая расколоться на части. Мальчик развернулся, что бы побежать обратно туда, откуда он выскочил. Лицом он мало напоминал любимого брата, и Софи стало почти что легче. Ее покидала уверенность в своих силах, потому что сейчас она начала осознавать ту горькую действительность: родителей и Кевина нет в живых. И никого не было рядом, чтобы оказать моральную поддержку.

Дальше полет прошел безо всяких эксцессов, разве что покачало в зоне турбулентности, но Софи не замечала этого, потому что пребывала в своем исступлении, которое сопровождало ее до самой посадки.

Такси, на котором Софи добиралась на кладбище, едва двигалось из-за жуткой пробки. Поскольку масштаб и необычность трагедии потрясло всю страну, сюда ринулось полно народу из зевак. К счастью или сожалению, место и время похорон было объявлено по всем средствам массовой информации, что и привело к тому, что нашлась куча желающих увидеть все это воочию. Если это не простое желание разделить горе, то грош цена таким ротозеям.

Софи стала охватывать паника: а вдруг она не успеет к самой церемонии похорон? Ведь если захоронят без нее, то не будет столь желанной полной уверенности, что под землей именно те, кто был ей близок в детстве. Хотя и утверждалось, что гробы у всех закрытые во избежания демонстрации излишнее жутких увечий, полученных при падении и возникшем пожаре, но у нее была слабая надежда воспользоваться правом родственника, чтобы ей их открыли. Словно она обладала даром опознавать неопознаваемое.

– Вы, леди, можете, пойти пешком, туда идти всего пять кварталов, – раздался голос таксиста, полного лысоватого мужчины в очках и гавайской рубашке, – на машине так мы и до вечера не доплетемся, пробка сегодня, на редкость, катастрофическая.

Расспросив его подробнее о маршруте к кладбищу, и расплатившись сверх положенного, Софи практически побежала в нужном направлении, но к концу первого квартала у нее заболело в правом боку, да и ноги, обутые в черные туфли на высоких каблуках, давали о себе знать.

С трудом и тяжелым сердцем она вошла на территорию кладбища, где стояла огромная безумная толпа. Ее охватило всепоглощающее уныние, но заметив у ворот пожилого мужчину в военной форме и фуражке, подошла к нему.

– Здравствуйте, я – Софи Дэвис.

– Да, добрый день! Ваше имя мне должно о чем-то говорить?

– Да, вот мои документы, я дочь погибших Лорен и Джеймса Дэвисов. Могу я присутствовать на похоронах?

– Ах, подождите минутку, – и мужчина, взяв документы, куда-то отошел за пределами кладбища.

Его возвращение было, более чем скорым.

– Да, вы можете пройти. Прошу Вас следовать за мной. – И военный повел ее в обход толпы, которая только еще больше собиралась. Софи испытала большое облегчение, увидев ограду спереди собравшихся. Напротив гробов стоял ряд раскладных стульев, уже наполовину занятый.

– Прошу Вас присесть здесь, – ей указали на ряд свободных стульев. Софи замешкалась. – Вас что-то не устраивает?

– Нет, то есть, да. У меня есть небольшая просьба… – она перешла на шепот, – могу я взглянуть на лица моих родных?

– Нет, вас должны были предупредить, что гробы закрытые. Причина Вам, как родственнице, должна быть известна.

– Ну, пожалуйста! Неужели Вы не дадите взглянуть на них в последний раз?

– Приказ есть приказ, не мне решать.

У Софи затряслись руки; ей было морально тяжело принять столь решительный отказ, рушащий ее последнюю надежду. Прижав платок к красным глазам, она стояла у гробов, загораживая вид сидящим, а их становилось все больше.

– Леди, сядьте, пожалуйста, Вы мешаете проведению церемонии… – одернул ее военный, украдкой глядя куда-то в сторону.

– Ну, хоть на брата я могу посмотреть? – цепляясь за последнюю надежду, сбивчиво спросила Софи, по-прежнему не меняя позы.

– Брата? – недоуменно переспросил тот.

– Да, мальчика лет восьми. У него такая копна кудрей соломенного цвета! А над бровью небольшой шрам. Имя ему Кевин Дэвис! – убрав мокрый платок с лица, с вызовом ответила Софи.

– Хм, нет, простите, мадам, ни родителей, ни брата. Гробы наглухо закрыты, так что при всем моем желании, я не могу пойти Вам навстречу. Да и представьте, что будет, если все станут пялиться на своих погибших родственников, некоторые тела больше напоминают угли, ведь произошел пожар. Вам следовало прибыть раньше, на опознание, но теперь, увы. – Мужчина явно начал считать ее сумасшедшей, иначе какому нормальному человеку захочется смотреть на обгоревшие тела?

Софи с горем села на жесткий стул в пятом ряду. Ее кольнула сама мысль о том, что только бабушке выпала участь опознать тела, тогда как самой Софи не удалось вырваться пораньше, ей только позвонили и пригласили посетить уже саму церемонию. На вопрос почему ее не привлекли, последовал сухой ответ, что вряд ли она из-за того, что была маленькой девочкой, даст нужную информацию. Позже позвонила и бабушка, чтобы сообщить об отказе прилететь на похороны под предлогом, что боится получить инфаркт при виде гроба с погибшей дочерью, не отходя от места, и вдобавок к трем телам придется похоронить еще одного. Церемония прошла для Софи как в тумане: ее не волновали пламенные речи и оркестровая музыка, казавшие ей полной несуразицей, лишавшая людей права на тихое оплакивание погибших членов семьи и даже друзей. Лишь под конец, когда ей разрешили кинуть горсть земли, она старалась запомнить все по последних мелочей, особенно месторасположение могил ради дальнейших визитов. После завершения ей не хотелось идти в отель, ведь запланированный рейс только завтра. Софи стало страшно оставаться сейчас в полном одиночестве, с ее звенящей тишиной и беспросветной пустотой. Она не имела права впадать в депрессию хотя бы из-за детей, и поэтому на выходе заметив целый ряд такси у кладбища, она подбежала к одному из них, стоявшему третьим с начала. Молча усевшись на заднем сидении, Софи стала придумывать, куда ей хочется поехать сейчас.

– Куда везти? – не дождавшись указаний, таксист сам поинтересовался, рассматривая пассажирку с помощью зеркала над передними сиденьями.

– Если честно, не знаю, в этом месте мне не доводилось бывать раньше. А хотя, знаете, что? Везите меня куда-то без определенной цели и к месту на Ваше усмотрение, я Вам заплачу, сколько скажете.

– Раз заплатите, то не имею возражений. Клиент всегда прав.

Таксист вырулил на дорогу, которая опять-таки не могла похвастаться отсутствием пробки, хотя ее таковой нельзя было назвать, если вспомнить дорогу сюда. После десяти минут черепашьей скорости между машин, такси на перекрестке вырулило на дорогу, куда более свободную, чем параллельную от нее. По сторонам вместо высоких домов возвышались деревья и изредка одноэтажные хижины.

– Вы можете ехать на небольшой скорости, я хочу предаться любованием видом из окна.

– Не вопрос, как Вы помните, любой каприз за Ваши кровные, – одобряющее кивнул таксист.

– Вы и радио можете включить, чтобы не так скучно было.

– Вы уверены? В такие моменты, говорят, слушать музыку – большой грех, неуважением к почившим.

– Грех – не давать родственникам глянуть на своих погибших членов семьи, – неожиданно для себя Софи не сдержала данный самой себе зарок не рассказывать посторонним о своих горестях.

Водитель, будто не заметив ее выпада, потянулся рукой к кнопке включения, приговаривая: «Да мне-то что, просто уточнил. Примите мои соболезнования».

– Спасибо. – Бесцветно ответила Софи, прижавшись головой к оконному стеклу.

– «А сейчас встречайте Simple Minds с их, не побоюсь этого громкого слова, самой лучшей песней Alive and Kicking! Делайте громкость на ваших радиоприемниках до максимальной отметки и наслаждайтесь!» – с пылом вещал радиоведущий. Услышав только «You turn me on, you lift me up», Софи уже нашла вокал солиста безумно манящим и бархатным, что очень контрастировало с голосами тех, которых любила врубать на полную громкость Энн. От вечных завываний и агрессивной музыки у нее только голова болела, а тут она прониклась тембром, текстом и мелодией. «Надо бы запомнить название этой группы. Куплю диск, когда вернусь домой» – мелькнуло у нее в мыслях, прежде, чем снова кольнуло в ее сердце при воспоминаниях о сценах на кладбище.

Когда песня закончилась и ее сменили на то, что и так постоянно играло в ее доме, она попросила таксиста прикрутить громкость Тот ничего не сказав, выполнил просьбу с предельной скоростью.

– Куда мы едем? – спросила спустя десять минут Софи, прервав гул мотора машины.

– Ну, наша конечная остановка – река, а потом мы развернемся. Дорога туда займет около пятнадцати минут, если, конечно, не менять скорости.

Софи молча сидела, глядя по сторонам, усеянные сплошными деревьями и кустами. Не доезжая до реки, ей вдруг показалось, что она увидела… Кевина по правую сторону дороги.

– Остановитесь сейчас же, пожалуйста! – крикнула она водителю, от чего тот от неожиданности крутанул руль так, что машину при торможении занесло боком ровно на середине дороги.

– Да Вы – сумасшедшая! – гнев и испуг переполняли его от кончиков ногтей, а сердце словно просилось наружу, бешено отбивая темп.

– Возьмите на всякий случай, подождите меня, если я не вернусь в течение двадцати минут, то можете уезжать! – Софи не глядя, вытащила из кошелька купюры, оставляя их на переднем сиденье. Водитель даже не успел пискнуть, когда она выскочила из машины. «Эта дамочка хоть и чокнутая, но щедрая» – не без удовольствия подумал таксист, считая деньги. И только потом он развернул машину как положено, чтобы простоять отведенное время.

«Как же я ненавижу эти чертовы туфли» – думала Софи, когда бежала туда, где ей померещился Кевин. Или не померещился? Ей на секунду стало страшно: если она уже слетела с катушек, то зачем такое «счастье» мужу и дочерям? Нет, правда, не впервые попадается некто похожий на ее погибшего брата. «Успокойся! Он погиб окончательно и бесповоротно! Не станут же хоронить никого» – в таком духе роились мысли в голове Софи, а ноги упрямо несли вперед по неудобной дороге.

Приблизившись к какой-то поляне, скрывающуюся за деревьями со стороны дороги, до ее ушей донеслись голоса. Один принадлежал мужчине, явно немолодому, а второй – ребенку. Их нельзя было увидеть из-за высоких кустов, но сдвинув их, Софи увидела высокого худого старика, а затем… Ей было сложно поверить в увиденное. Рядом с мужчиной стоял курчавый мальчик примерно лет восьми, до ужаса напоминавший Кевина. Шрам над левой кровью не оставлял сомнений, что это именно брат. Слишком чересчур как для совпадений.