– Нет, они еще в школе, – опережая Даниэля, поспешно ответила Агнес, – учатся там целую неделю и приезжают только на выходные.

«Странно, однако, – подумала я про себя, – какая может быть учеба в школе, когда двум старшим девушкам уже двадцать пять и двадцать семь?! В этом возрасте обычно все глубоко замужем и, как правило, имеют собственных детей, тем более, что семья была отнюдь не бедной. Они что, не учили их, что ли?»

Агнес осталась во дворе, давая какие-то указания шоферу и черному парню с оружием, который спустился с вышки. Краем глаза я заметила в глубине двора еще одного вооруженного охранника. Наши друзья находились под надежной защитой, и это меня почему-то беспокоило.

Мы вошли в дом. В просторном холле стояла мягкая мебель: очень необычные диваны, обтянутые пористой кожей, очевидно, носорога или гиппопотама, журнальный столик. На стене, рядом с портретом Иисуса, свечами и искусственными цветами под ним, – супермодный плазменный телевизор, у стены – антикварный резной комод. Несколько следующих ступенек вели в глубь особнячка, но наше пребывание ограничилось этим холлом.

Мы осторожно разместились на диване. Колоссальное напряжение, как металлический пресс, давило на нервы, мозги и сердце, которое от необъяснимого страха готово было выскочить из груди. Естественно, сразу же захотелось в туалет. Боже, не хватало еще здесь облажаться! Теперь я отчетливо поняла, что означает выражение «описаться от страха». Мои спутники, включая африканских друзей, находились в таком же состоянии, и я мысленно приготовилась к любому повороту событий. Господи, помоги нам, пожалуйста!

Даниэль убежал на кухню и притащил большой поднос, на котором среди ледяных осколков лежали разнообразные баночки с напитками: кола, фанта, соки и минералка. Поставив поднос на стол, он уселся рядом с матерью на диван прямо напротив нас.

– Вы этот дом снимаете? – спросила я осторожно, чтобы хоть как-то снять напряжение, попутно размышляя о том, на какие же средства они арендуют эту «хижину», если деньги на еду просят у нас.

– Да, снимаем, – Агнес тоже чувствовала себя не в своей тарелке, – да вы угощайтесь, выпейте что-нибудь…

Вот уж чего мы с Левой в жизни не делаем, так это не пьем и не едим у малознакомых людей. На деловых встречах отказываемся даже от кофе. Исключение делаем лишь для крупных фирм, и то только за рубежом, в Европе. Страшных историй с устранением ненужных людей через отравленную еду и напитки предостаточно. Так, подсунув яд в кофе, несколько лет назад убили племянника моего мужа, бывшего военного, который работал начальником охраны крупного питерского банка. Он умер прямо в машине управляющего, и было ему всего тридцать шесть. Поэтому ни Лева, ни я не притронулись к угощению. Вовка пытался было протянуть ручонки к напиткам, но я сделала ему физическое замечание, намекнув, что он может протянуть заодно и ножонки, и Владимир оставил попытки попробовать дары данайцев.

Агнес хотела что-то добавить, но в этот момент в дверь постучали. Даниэль, мгновенно соскочив с дивана, бросился открывать.

Первым в дом вошел уже знакомый нам господин Квамэ, а за ним еще трое. Поверх одежды на них красовались оранжевые жилеты, точно такие же, как у наших дорожных рабочих. Один, невысокого роста, очевидно, старший в этой компании, держал в руках бумаги, двое других, поздоровее, несли сундук. Не ящик, а именно сундук, очень похожий на тот, которым владела когда-то моя давно умершая бабушка. Мы оставались молчаливыми наблюдателями напряженной сцены, которая разыгрывалась перед нашими глазами.

Сундук поставили перед Агнес, и она встала. Айзек присел на диван, а тот, который, судя по всему, являлся в этой группе главным, начал говорить с Агнес на их диалекте. Он спросил фамилию и имя ее и Даниэля, это было понятно и без перевода, и кивком указал на нас, очевидно, спрашивая, кто мы такие. Агнес представила нас как своих родственников. Ответ его удовлетворил, и больше интереса к нам он не проявлял. Наша подруга стала бодро отвечать на последовавшие далее многочисленные вопросы. Затем с Даниэлем они проверили целостность замков, на которые был закрыт сундук.

Неожиданно старший, как я поняла, строго и жестко потребовал открыть ящик. Видимо, что-то его смутило. Интересно, как же она выкрутится и как будет открывать, если здесь чужие люди, да еще и Квамэ, который вообще не должен знать о наличии денег?! Агнес попыталась возразить, но товарищ оказался очень настойчив и на корню подавил попытки сопротивления. Ей пришлось достать ключи, открыть замки сундука и откинуть крышку…

То, что мы увидели в ящике, вряд ли сможем забыть! Сундук под завязку был набит стодолларовыми купюрами, и находилось в нем ровно десять миллионов долларов – все наследство Кабарахов! Тугие серо-зеленые пачки, заботливо упакованные в полиэтилен, спокойно лежали, ожидая своего часа. Как я поняла по выражению лица, Айзек был поражен не меньше нашего, хотя мы и знали, что там находится. Такое количество наличных наяву я видела впервые! Но может, они фальшивые?

Старший, как будто услышав мои мысли, вытащил из пачки одну банкноту и посмотрел ее на просвет. Удовлетворенно кивнув, он передал ее Агнес. Видимо, купюра была настоящей. Агнес, в свою очередь, передала ее «папе» Леве, Лева – мне. Я аккуратно прощупала вожделенную бумажку. Похоже, подлинная! После меня банкноту взял Квамэ, который очень внимательно рассмотрел ее и положил на журнальный столик. Начинался второй акт спектакля, мне почему-то показалось, что перед нами действительно разыгрывают какой-то спектакль. Я тихонько прошептала Леве:

– Давай втихаря включу видео и сниму.

На что мой побледневший муж сдавленно возразил:

– Даже не вздумай!

Сначала я решила его послушать и не рисковать, но потом заметила, что аппарат-то включен и вовсю работает, записывая все происходящее на видео, включая сундук, полный американских денег. Не знаю, почему и как я это сделала, но думаю, что инстинктивно почувствовала, что когда-нибудь эта запись пригодится. Между тем перед нашими глазами продолжало стремительно разворачиваться прямо-таки драматическое действие. Старший наступал на Агнес с вопросами. Она, крайне раздраженная, отвечала очень злобно и агрессивно.

– Вова, спроси у Квамэ, о чем они говорят, – Лева был обеспокоен.

Айзек объяснил:

– Мы не знали, что там деньги. Когда просветили ящик, а это обязательная процедура перед передачей наследства, то увидели, что внутри находятся какие-то брикеты. Сначала предположили, что это наркотики, но ошиблись. Теперь есть проблема. Надо доказать, что деньги легальные, а не полученные от преступной деятельности.

Настойчивый и вредный господин Зуми потребовал у наследников документы, доказывающие, что деньги чистые. Судя по выражению лица Агнес и ее ярости, вылившейся на него, таких документов у нее не было и в помине!

Тем временем господин Зуми, что-то пометив в своих бумагах, отдал приказ подчиненным и те, приблизившись к сундуку, быстро закрыли его и бодро понесли к входной двери. Агнес, окончательно выйдя из себя и уже не контролируя свои действия, истерически орала на весь дом, посылая все существующие в мире проклятья в адрес Зуми и его подчиненных. И тут к Зуми бросился Даниэль. Он упал на колени и стал хватать старшего за одежду, умоляя не уносить деньги. Зуми что-то ласково сказал ему, погладил по голове и направился к выходу, куда несколько минут назад ушли его подчиненные, унеся с собой сундук с деньгами и все наши надежды на лучшую жизнь!

Неожиданно Агнес, как тигрица, бросилась к Даниэлю и, залепив ему хорошую затрещину, за шкирку подняла с пола и бросила на диван. Мне стало очень жаль мальчишку и крайне неловко за сцену, разыгравшуюся перед нами. Катастрофа, полный провал! И тут я отчетливо поняла, что все это время в глубине души чувствовала, что так примерно все и закончится! Из ступора нас вывел голос Квамэ.

– …Ей надо срочно лететь сегодня в Абиджан. Там в правительственном архиве есть документ, подтверждающий, что деньги легальные. Она должна привезти его как можно скорее. Ей дали на это время – всего две недели. Если за этот срок она не предоставит бумаги, то деньги аннулируют в пользу государства.

– Папа, – сказала мягко Агнес, присаживаясь к моему мужу, при этом совершенно бесцеремонно отодвинув меня на другой конец дивана, – ты не расстраивайся, я привезу эти бумаги. Возьми пока эти деньги, – и она сунула Левке в руки несчастные сто долларов, которые до этого сиротливо лежали на столике, – однако есть проблема: ведь мне совершенно не на что купить билет, что делать?! – с неприкрытой болью в голосе, но неискренне произнесла она.

– На, забери эти деньги, – сказал щедрый «папа» Лева, отдавая обратно сотню, – сколько стоит билет?

– Триста пятьдесят долларов!

Ничего себе цены, подумала я, Кот-д`Ивуар находится почти за стенкой! Неужели этот чертов билет до Абиджана стоит таких денег, и потом, их паспорта еще не готовы, как же она собирается вылететь? Странно все это. Что-то фальшивое было во всем происходящем, только мои партнеры не хотели этого замечать.

– Вова, у тебя есть с собой деньги?

– Есть, сто пятьдесят евро.

– Дай, пусть срочно вылетает, а недостающие ей Квамэ одолжит.

Вовка нехотя достал купюры и передал их в руки Агнес.

На этом наша миссия и завершилась. Нет слов описать то состояние, в котором мы пребывали, выйдя из дома.

– Тебе не кажется, что этот спектакль был устроен специально для нас? – спросила я Леву.

– Не знаю, не думаю, что это спектакль, – сказал он, не давая себе ни малейшего шанса поверить в обман.

Во дворе Агнес давала указания шоферу, чтобы тот отвез нас в отель. Меня они не видели и тихонько говорили на французском, при этом она не скрывала наглой ухмылки. К счастью, я знаю французский, поэтому четко поняла то, что она сказала своему водителю:

– Все прошло отлично, они ничего не поняли! А это отвези старухе Мотоло, на реализацию даю два дня, – и передала пакет, подозрительно похожий на тот, в котором лежали с такой любовью подобранные для сестер Даниэля подарки.

Увидев меня, они сразу же перешли на свое наречие. От улыбки на ее сытой и довольной морде не осталось и следа, да и вся толстуха переменилась, в одно мгновение приняв скорбный и очень расстроенный вид.

Верить в то, что речь идет о нас, я не хотела, хотя и чувствовала, что эта баба – особа крайне двуличная. «Как всегда, – горько усмехнулась про себя, – номер не прошел», и все же призрачная, как утренний туман, надежда на то, что Агнес справится со своей задачей и привезет необходимый нам всем документ, пока оставалась. Быть может, еще не все потеряно?

Подавленные и шокированные произошедшим, в отель мы ехали молча.