Я мучила Хоуп примерно полчаса. К подруге она уехала вечером, накануне убийства. О том, что она будет ночевать вне дома предупредила мать и отца. Брат жил с родителями, поэтому в том, что он находился в доме, не было ничего подозрительного. Зейн был старше Хоуп на три года. Я попыталась втолковать Хоуп, что если она хочет, чтобы её отца освободили, или хотя бы смягчили приговор, то на заседании ей следует рассказать присяжным обо всех светлых сторонах Клая. И, конечно, подтвердить, что он никогда не проявлял жестокости по отношению к членам семьи.

Естественно, возникнет конфликт интересов, ведь дочь – это дочь, она является ненадежным свидетелем. Помимо прочего, тот факт, что Клай никогда не поднимал на них руку не опровергает того, что в один прекрасный день он мог психануть и выместить накопившуюся агрессию таким жутким способом.

Мне оставалось надеяться, что Веронике удалось откопать что-нибудь интересное. Я думала рискнуть и доехать до дома семьи Нолана, чтобы проверить, не упустила ли чего полиция, и, конечно, заглянуть в кабинет Клая. Джейн без пререканий вручила мне свои ключи от дома. Дело Нолана у меня было с собой, я переписала адрес в навигатор и проложила маршрут.

– Полтора часа?! – Воскликнула я у теннисного поля, привлекая внимания запыхавшихся спортсменов. – Простите.

На метро ехать было страшно. До аварийного торможения меня около трех лет не накрывало приступами клаустрофобии. Но я отчетливо помню, когда приступ случился впервые. Мне было пять лет, и мы с родителями были в дублинской деревне, у бабушки и дедушки. В сарае разродилась кошка и на свет появилось четверо милейших пушистых комочков. Я подслушала, что бабушка собиралась их утопить в местном ручье, поэтому прокралась в сарай, когда все уснули (я так думала), и спустилась в погребок, где временно жили котята. Однако крышка погреба не зафиксировалась и с грохотом закрыла меня во тьме. В пространстве, шириной и длиной не превышающем нескольких дюймов, полном пауков, мокриц, плесени, и ещё бог знает кого.

Котята пищали без остановки, я начала задыхаться, плакать, кричать, нет, вопить и умолять, чтобы меня нашли и вытащили. Но бабушка обнаружила меня только под утро. Оказалось, что дедушка на ночь запер сарай, а потому никто моих криков не слышал. Повезло, что бабушка вообще решила зайти в него на следующий день.

Я плохо помню, что было дальше, потому что меня накрыла паника. Она кромсала от меня по кусочку, пока полностью не поглотила. Трясущимися руками я гладила котят и пыталась их успокоить, хотя сама, казалось, вот-вот задохнусь. Мне мерещились бегающие по телу пауки, а одна из мокриц свалилась мне прямо на нос. С тех пор я никогда не заходила в маленькие, темные помещения с ненадежными дверьми.

На самом деле с клаустрофобией не так сложно жить, поэтому в дальнейшем я редко сталкивалась с приступами. Но два за неделю – это слишком даже для меня. Я заставила себя отныне подниматься по лестнице пешком и стараться не спускаться в метро без крайней необходимости. Однако, денег у меня не было, а потому крайняя необходимость возникла прямо сейчас, черт бы её побрал!

Мы с Вероникой не могли позволить себе частного сыщика, как, например, крупные юридические фирмы, а потому сами занимались детективной составляющей. Когда мы брались за дело, одна из нас шпионила за свидетелями или возможными подозреваемыми. У нас даже была профессиональная камера с крутым объективом, который мог птицу в небе запечатлеть четко и детально. Но сегодня у меня с собой не было камеры, поэтому место убийства придется фотографировать на телефон.

До дома Клая я добралась без приключений, вот так удача! Плотный кирпичный забор я обошла кругом, чтобы присмотреться к следам на земле или кирпичах – вдруг убийцы пробрались на участок с помощью лестницы или высокого камня. Однако никаких следов я не обнаружила, земля выглядела нетронутой, а там, где скопились лужи после обильных дождей, и вовсе нечего было рассматривать. Сделав ещё один круг, я дошла до двери, и пока подбирала к ней ключ из связки, услышала тихий скрип – от ветра дверь приоткрылась.

– Хм, – вслух задумалась я. Наверное, полицейские оставили дверь открытой, все равно территория огорожена лентой.

Я достала из сумки латексные перчатки, натянула их с громким шлепком, и открыла дверь. Вооружилась телефоном, чтобы фотографировать все, что вижу. Иногда мелкие детали заметны только на фотографии, так как глазами мы пытаемся захватить все и сразу, отчего замыливается взгляд. Участок оказался не воплощением роскоши, но очень приличным. Слева стоял двухэтажный особняк из кирпича, идентичный тому, которым был выложен забор. Крыша плоская, на левом крыле – камера видеонаблюдения, направленная на калитку. Я сфотографировала вид и сделала пару шагов вперед по выложенной плиткой тропинке. Справа всю оставшуюся половину участка занимали парник, небольшой сад, беседка и сарай. Все выглядело ухоженным и аккуратным, и, если Клай не соврал о том, что самостоятельно занимался парником, значит, садовника у них не было.

Я достала блокнот и коряво вывела навесу:

Камеры

Садовник?

Продолжая фотографировать, я обследовала парник и сарай. В парнике ещё толком ничего не зрело, что логично – не сезон, однако на земле, у входа, была крохотная вмятина, в очертаниях которой можно было узнать рукоятку пистолета. Я сделала ещё несколько фото. На тропинке и вокруг сарая я не заметила следов крови, совсем. Возможно, нужно было взять фонарь с ультрафиолетом, но тогда пришлось бы ехать сюда ночью. Тем более, криминалисты, согласно отчету, тоже ничего в этой области не обнаружили.

Сарай меня поразил. Сараем в понимании моей бабушки его вообще язык бы не повернулся назвать. Скорее, это просто отдельный домик, в котором, похоже, периодически ночевал глава семьи. Постройка была разделена на две части толстой стеной, по левую руку в нем располагались инструменты и прочие атрибуты хозяйства, а по правую – небольшая комнатка с разобранным диваном, книжным стеллажом и компьютерным столом. Пахло здесь деревянной стружкой и каким-то ванильным ароматизатором. Вряд ли это был кабинет Клая, скорее место для души. Я сфотографировала постельное белье с облегчением вспомнив о том, что на диване биологических следов, кроме слюны Нолана, обнаружено не было.

Я порылась везде: заглянула в диванные ящики, осмотрела стеллаж, полки, зону с инструментами, и не нашла ничего подозрительного. Да и что здесь можно было найти? Орудие убийства было в руках самого Клая. Хватит терять время! Я сфотографировала всю обстановку и направилась в особняк. Снаружи, за забором, проехала машина, заставив меня застыть на месте. Но удалилась она быстро, а я достала блокнот и сделала ещё одну запись:

Слышал ли Клай что-нибудь после пробуждения?

Я прислушалась. Где-то вдали, через пару домов от Нолана, загавкал пес – явно отреагировал на транспорт. Пение одной птицы еле слышно раздавалось с соседского дерева. Людских разговоров или ещё каких-либо посторонних звуков я не уловила, однако поднялся ветер, и дверь калитки, которую я благополучно забыла закрыть на засов, с грохотом захлопнулась, чуть не лишив меня жизни.

– Матерь божья! – отдышалась я. – Здесь никого нет, Айрис, выдохни.

Я тихонько прошла вперед, нырнула под ещё одну ленту и прикоснулась к ручке двери, все ещё в перчатках. Та оказалась открытой. Нет, полиция совершенно безответственно относится к месту преступления!

Итак, кровь уже смыли, однако она въелась в разделительные полосы между плитками, да и на мраморе остался розоватый оттенок. Халтурная работа. Пятно располагалось прямо у входа, и раз входная дверь абсолютно цела, значит, Мэри открыла ее, и уже после этого в неё полетели пули. Тоже странно.

Если бы Клай в порыве ярости решил расправиться с домочадцами, стал бы он звонить или стучаться? Привлекать их внимание? Нет, картина была бы совсем другой. Прямо напротив двери – лестница, я решила сначала осмотреть второй этаж.

Мне вдруг показалось, что в глубине дома, со стороны гостиной, что-то хлопнуло, и я снова вздрогнула. Дальше – тишина. Ладно, спишу на воображение.

На втором этаже оказались комнаты Зейна, Хоуп и кабинет Клая. Везде царил хаос – разбросанные вещи, перевернутые полки комодов, пыль. М-да, вот и попробуй здесь что-нибудь найти. Первым делом я вошла в комнату Зейна. Мальчик явно фанател от «Атланта Брэйвз», и сам тоже занимался бейсболом. В шкафу со стеклянными дверьми лежали бита, мяч и форма с автографом; постеров не было, зато на комоде стояло три фотографии: Зейн с папой на бейсбольном матче, Зейн с Крисом Сейлом⁶, маленький Зейн с мамой и Хоуп в компании Санты (видимо, Клая с накладной бородой). У меня содрогнулось сердце, когда я вспомнила безжизненное тело Зейна на фотографиях, приложенных к делу.

Я обратила внимание на то, что полы в доме не издают ни звука – не скрипят, а, значит, дети могли тайком спускаться и выходить из дома после комендантского часа. Если таковой был в семье Ноланов. Сделав фотографии, я пошла в комнату Хоуп. Убийца, или убийцы точно не переступали порог дома – на обуви бы обязательно остались хоть какие-то следы крови, и они бы отпечатались на белоснежном мраморе прихожей. В комнате Хоуп кавардак был чуть более организованным, потому что девочка приезжала за своими вещами. Но вот что показалось действительно странным – заправленная кровать. Да, Хоуп не ночевала дома в день убийства. И все же криминалисты копались везде, а потому совершенно нетронутая постель выбивалась из общего бардака.

Более того, под пушистым розовым одеялом отсутствовало постельное белье. Я пригнулась и обследовала кровать на предмет сама не знала чего. И нашла. Чуть ниже середины виднелось темное бордовое пятно. Его однозначно пытались вывести, но не удалось, а это значило только одно – на кровати кровь. Что это? Менструация? Тогда зачем Хоуп убирать постельное белье? Было стыдно? Или это что-то более тайное?

В блокноте я записала:

Проверить, уезжала ли семья куда-нибудь перед убийством; установить расписание

Я достала из сумки ватную палочку и хорошенько потерла по пятну, сунула её в пакетик и сделала несколько фотографий пятна. Начала копаться в ящиках, а потом осознала – Хоуп уже была в доме после убийства, а потому несомненно забрала с собой дневник, если он вообще существовал, как и личные гаджеты.

В кабинете Клая пахло полиролью, словно все поверхности ежедневно протирались с помощью специального средства. Я снова услышала посторонние звуки, выглянула в окно – оно выходило прямо на калитку, – но не заметила вторжения на участке. Встряхнув головой, я сразу же полезла в ящики, вытащила абсолютно все документы из всех трех полок, сложила в стопку и закатила глаза, оценив масштабы того, что придется тащить с собой в контору. Найденные флешки я сразу же забросила в сумку, хоть и была уверена, что вместе с личным компьютером все самое важное уже забрали в прокуратуру или в полицейский архив.

А это значит, что мне предстоит кошмарная задача – встреча с Каспером Уайтом. Нужно выманить у него ноутбуки.

Я сделала несколько шагов назад, рассматривая и фотографируя кабинет, после чего планировала найти пакет или коробку, в которую смогла бы загрузить документы, однако напоролась на дверь, споткнулась, попыталась развернуться, но в этот же миг у меня отвалился каблук, на котором я пыталась устоять, и я полетела вперед.

– Какого черта?! – заорала дверь, в которую я врезалась. – Вы?! Опять?!