Это я еще по прошлой жизни помню. Мне по молодости частенько предлагали приличные деньги за ведение какой-нибудь группы в социальных сетях или чего-то подобного. Знай себе ищи новости и смешные картинки, выставляй их… кажется, что не работа, а мечта. Только вот контент от тебя требуют свежий и интересный, а он имеет привычку быстро заканчиваться, обрекая тебя либо на часы и часы поисков, либо на быструю и нелепую импровизацию. Также такой бедой страдала куча блогеров – многие из них, такие же дурные, как и Матвей Молотов, рано или поздно сталкивались с необходимостью выкинуть хоть что-то захватывающее, чтобы удержать готовую разочароваться публику.

И это ради денег. А если ты всеми силами пытаешься доказать отцу, что ты достоин… нет, не титула. Хотя бы признания, хотя бы доверия, хотя бы своей стоимости в уже потраченных на образования средствах… Ууу…

Матвея натурально перекосило, когда с интересом слушающие москвичи шарахнулись от него прочь, как от прокаженного. Некоторые из них, щеголяющие подправленными физиономиями, даже как-то обиженно посмотрели по сторонам. Мол, что это делается, люди добрые?! Куда мы попали?!

– А еще он с полицаями водится, – обращаясь вникуда, выдала Кристина, – Вчера был замечен в Валерьяновке, руководящий целым отрядом!

Всё, Матвеюшко, будь здоров, учись хорошо, стань приличным ревнителем и помри достойно. Не кашляй, да. Ты был хорошим пацаном, но, как и любой пацан, смотрел на меня со своего насеста. А я почти год делал «ку» разным болтунам из высшего света, готовым себя за жопу укусить, лишь бы уболтать меня или кого другого на какую-нибудь ересь. Даже жалко терять такого простого и понятного оппонента, но в виду последних событий я уже тянуть кота за яйца не могу. Надо, чтобы Крутов перешёл к более активным действиям.

Смотреть, как парня массово бросают разочаровавшиеся в нем студенты, мы с Кристиной не стали. Герои не оглядываются на взрывы.

– Он может ударить в спину…, – еле слышно пробормотала супруга, поглаживая свою чернокнигу.

– Фелиция за моей спиной теперь следит всегда, – успокоил её я, – Всё в порядке.

– Какой полезной стала твоя девочка…

На это я лишь ухмыльнулся. Победа в игре пробужденного Гримуара Дурака оставила всех, кроме Эмберхарта, с ворохом проблем на руках, включая и меня. К тому же, лорда «уволили» с поста даймона книги, вернув на место Филицию Краммер дель Фиорра Вертадантос. Замена была категорически неполноценной, я лишился помощи надежнейшего товарища, вновь обретя взамен миниатюрную бестолковую брюнетку. Однако, на этот раз у нас с ней всё было по-другому. Отношения с чистого листа.

– Ты готов к ненависти одного итальянца? – чуть насмешливо спросила жена.

– С нетерпением её ожидаю, – признался я, – Учитывая, что вчера в его апартаменты доставили коньяк.

– Много?

– Спал он у друга.

– У него есть друзья?

– Дорогая, у любого мужчины с большой квартирой, заставленной коньяком, есть друзья. Больше только у владельца элитного борделя.

– Ты вульгарен.

– …и бесконечно прав.

– Тогда нам нужно купить бордель. Кстати, у тебя же вроде есть связи среди блудных девок Петербурга?

Переиграла и уничтожила. Вот что значит «научить плохому». Бордель мы, конечно, заводить не будем, не нашего калибра дело, но вот Косте идейку можно и подкинуть. Эдакий «свечной заводик». Не, оформим честь по чести, через Синдикат…

Представив невысокого худощавого блондина питерским бордельеро, я заржал в голос.

Сегодня на третьем году работы обновленной Ратной Академии города Санкт-Петербурга был знаковый день. Нам, третьему курсу, представляли новый предмет, который станет у ревнителей всея Руси одним из самых основных. О чем нам должен был рассказать Фурио Медичи, занявший под лекцию целого курса одну из больших аудиторий.

– «Искусство использования и обслуживания силового доспеха»! – сардонически выплюнул вечно непричесанный мрачный итальянец, ставший для многих нерадивых студентов живой анафемой, – Инструктора, господа студенты, пока нет. Учебник тоже дописывается, так что вам, боюсь, придётся наживую лезть в эти ходячие гробы, чтобы… постойте-ка! Кажется, я вижу выход из положения! Студент Дайхард! Что-то мне подсказывает, что вы владеете информацией по этому, несомненно государственно важному, поводу!

Вот же собака страшная. Да, я знаю, что итальянец свирепо не одобряет новшество пихать ревнителей в доспехи. Егерей? С егерями полный порядок, он всеми конечностями «за», но вот ревнителей? Ни за что! Категорически!

Так, в общем-то, и вышло. Пока я, выйдя к доске, объяснял нехитрое устройство и хитрую эксплуатацию массового «Увалень-3», сам Медичи, сидя на столе, перебивал меня раз за разом, вдалбливая в неокрепшие умы слушателей простые и хорошие, в общем-то, вещи. Что доспех расслабляет, что, дожидаясь, пока его подвезут, можно запросто загреметь под измену родине, что необходимость филигранно владеть собственным телом, стрелять и колдовать с чернокниги – это уже масса практики для ревнителя, а уж еще и овладевать доспехом, который будет эти «настройки» ломать – совсем лишнее…

Да, он был прав как лев, но только исходя из уже обнародованных сведений.

…и только со своей позиции.

– Досточтимому нашему преподавателю, – скрипя душой, указал я слушателям, – Уже тридцать девять лет. Это лишь рассвет сил для обычного человека, но внушающий всякого уважения возраст для ревнителя. Из всего выпуска барона Медичи на сегодняшний день живо всего два человека. Это совершенная статистическая норма для таких как мы. Однако, за время испытаний силовых доспехов было показано следующее: смертность в отрядах падает троекратно, когда ревнителя сопровождают егеря в броне, и четверократно, когда в броне весь отряд.

– Спорить с официально опубликованными данными я не буду, – тут же вставил брюзгливую ремарку барон, – Но вы, господа, должны уже сейчас понимать, что броня – не панацея! Да, ремесло ревнителя очень опасно, но именно эта опасность и кует из нас тех, кто может закрыть любой портал! Кто знает, как рисковать жизнью! Кто на своем опыте научился справляться с тварями самых разных видов! Глаза! Уши! Нос! Доспех превращает вас в простых водителей железяки, только с чернокнигой!

– Это же для девчонок! – выкрикнул какой-то умник с места, на что итальянец, обрадованно хлопнувший в ладони, оскалился в яркой улыбке.

Мне внезапно подумалось, что Фурио Медичи не просто хорош собой, а представляет, как любят говорить дамы, типаж «оч-чень интересного мужчины». Тем не менее, за все три года даже слухов не ходило, что он впердолил той или иной студентке. Или служащей академии. Или секретарше ректора. Итальянец с удовольствием прибухивал, не чурался компании, запросто мог выйти на работу с бодуна, но все свои половые похождения держал под строжайшим секретом.

– Безусловно, использование доспеха сильно расхолаживает ревнителя, – тоже не стал спорить с очевидным я, – Более того, доставка комплекта доспехов по огромным пространствам нашей необъятной страны представляет из себя далеко не простую и не дешевую задачу. Именно поэтому доспехи на постоянной основе после выпуска будут использовать лишь обладатели четырехцепных чернокниг.

До аудитории далеко не сразу дошло, что они услышали, но шум поднялся потом стихийно. Как так?! Девки и деревенщины будут отсиживаться в тепле на стационарных позициях, да еще и за броней, пока они, лучшие из лучших, будут помирать в лесах и болотах?! Что за беспредел?! Где справедливость?!!

Справедливости не было. Стране, никогда себя не сдерживавшей в производстве потомков, требовалось избавляться от лишних. Перековывать сырую массу гордыни и гонора в крепких немногочисленных профессионалов. Детей мелкопоместных дворян, тех, кому достались государственные гримуары, мало быть не может, из них хоть особо элитные егерские части производи, а вот высокородные – совсем другое дело. Тем не менее…

– Ревнители испокон веков считались одними из лучших бойцов и дуэлянтов Сердечника! – повысил голос я, ловя удивленный и благодарный взгляд Медичи, – Подумайте, господа, что станется с теми, кто будет лишен возможности оттачивать своё искусство!

Гомон начал стихать, а я тут же добавил масла на волны, начав рассказывать, что мы ведем разработки новых моделей доспехов, некоторые из которых, возможно, будут настолько легки, что их можно будет взять с собой куда угодно, на лошади, например. Но это на чуть отдаленное будущее. Пока мы готовим к выпуску тяжелобронированную малоподвижную модель «Бегемот», разработанную для наших девушек-ревнительниц. Очень эффективная защита, даю вам честное княжеское!

Последнее почти никто не расслышал, так как выли от смеха под возмущенные крики девушек, требующих переименовать модель.

Дождавшись, пока отсмеются, я начал реализовывать свой план – рассказывать студентам и Медичи о потенциальном развитии силовой брони. Заспинные гранатометы, плечевые зенитные мини-пушки, ракетные ранцы, пневматические кастеты для ближнего боя, навесные автоматы… всё то, о чем пока никто не был ни сном, ни духом, включая имперских волшебников.

Вещи, которые смогут поставить с ног на уши всё. Превратить неуклюжую дорогую броню, предназначенную для закрытия редких порталов, в мобильный танк, в военную технику, в средство защиты и нападения.

Студенты этого не поймут, даже сам преподаватель не поймет. Они слышат только то, что я говорю, а не то, что кричит между строк. Даже сидящая с ними Кристина, вдохновительница и автор модели «Черная осень», и то понятия не имеет, чего это я тут заливаюсь. Правильно, «Осень» – это всего лишь более дорогой и легкий доспех, в конструкции которого есть сплавы с Ларинена. Эксклюзив для Азовых и Терновых, доступный и нам с женой. Здесь и сейчас я говорю совершенно о другом.

Простая логическая цепочка – мне нужно грохнуть акаи-бата, засевшего в Москве. Чтобы попасть в Москву, необходимо, чтобы царь-батюшка снял с меня опалу. А он её снимет только заинтересовавшись по самые ноздри. И не сразу, конечно. Не сразу. Нужно сперва будет дождаться гостей.

Вскоре прозвенел звонок на перемену, после которого едва ли не половина студентов схватилась за разговорники. Вот и хорошо, вот и правильно. А мы пойдем обедать.

– Дайхард! – ну конечно, разве можно без этого?

Молотов.

Он приблизился, к нам, пылающий злостью, досадой, да еще черт знает чем. Не до состояния, когда бездумно атакуют заклинаниями, но до парня явно дошло, что его партия вдула целиком и полностью. Могу поспорить, что дошло во время сегодняшней лекции, на которой меня слушали все… вне зависимости от всех тех гадостей, что говорил этот брюнет ранее. Что может быть доходчивее?

– Это еще не все, Дайхард…, – процедил шатен, сверля меня взглядом, – Мы с тобой еще не закончили!

– И что ты ждешь услышать в ответ, Матвей? – вздохнул я, понятия не имея, что сказать парню. Что он выбрал соперника не по зубам? Так он и не выбирал, ему выбрали.

– Матвей Валерьевич, я бы хотела поделиться с вами одной мыслью, если соблаговолите выслушать, – равнодушный голос Кристины прозвучал как ледяной душ для парня.

– Извольте, – процедил он, явно давясь, по инерции, совсем другими словами.

– Не оправдавшие свое назначение инструменты не откладывают в сторону, в надежде, что они еще когда-нибудь пригодятся, – четко, почти по слогам, проговорила моя жена, – Их ломают, Матвей Валерьевич. Всегда ломают. В последней попытке.

С лица парня схлынула вся краска, а я, едва удержав себя от хлопанья его по плечу, заговорщицки сказал, слегка наклонившись вперед:

– Думаешь, я сам стал Истинным князем, а, Молотов? Нееет. Это потому, что у меня жена хорошая, советы дает дельные. Без неё бы у меня никогда бы, и ничего, не вышло. Подумай о альтернативах!

Например, удрать в Америку, сменить гражданство, доучиться и начать жизнь с нуля.

Все, боец, думай, а мы пошли.

До пищи насущной без приключений нам добраться была не судьба. Уловив своим женским чутьем какой-то движ, её тернейшество поволокло меня в нужном направлении. На месте суеты мы обнаружили Древлина Андрея Владимировича, милейшего нашего преподавателя преклонных лет и очень гибкой жизненной позиции, вовсю распекающего Арию фон Аркендорф. Старика в данный момент сия особа вовсю «не радовала», что выражалось в экспресии, жестикуляции и мимических спазмах. Голос дед тоже не сдерживал, так что мы быстро оказались в курсе, что баронесса изволила отмудохать и опозорить трех благородных московских дев так, что те напрочь отказываются продолжать учебу и сидят дома, а их родители строчат гневные жалобы, обрывают разговорники и грозятся дойти до императора.

Красноволосая стояла с самым независимым видом, время от времени пытаясь достучаться до старика банальными фактами о том, что они были на Арене, она была против троих, все они троекурсницы, а она еще, к тому же, пропустила целый курс… На деда это всё не работало, он продолжал зарабатывать себе инсульт, попутно втягивая недостающий воздух задницей. По крайней мере, складывалось именно такое впечатление.

Не знаю зачем, но я ляпнул:

– А почему студентка фон Аркендорф получает выговор за то, что выполнила вашу работу, господин преподаватель?

– Чштоо…? – захрипел заслуженный и убеленный сединами дед, держась за сердце и разворачиваясь на пяточке.

– Ну, судите сами, Андрей Владимирович, – развел руками я, – если верить словам присутствующей здесь фон Аркендорф, то вся троица показала себя вопиюще некомпетентными для третьего курса нашей прекрасной академии! Следовательно, кому-то надо было вынудить их учиться, чтобы не ронять лицо учебного заведения. А учитывая, что эти отбросы прислали к нам по причине их ненужности или необучаемости, то единственным вариантом оставалось терминальное унижение. Преподаватели на такой рискованный шаг не пошли бы, доверили кому-нибудь из тех ребят, кто покрепче. Может быть, даже мне. Так за что получает выговор девушка, осуществившая то, что осуществить было нужно? Теперь же, невзирая ни на какой скандал, никакого пятна на репутации академии не будет…

– Студент Дайхард, вы меня не…

– И вы меня тоже, господин преподаватель. Совсем не радуете. Любому лицемерию должен быть предел. Если вы сваливаете на нас свою работу, то хотя бы, оставляйте себе ответственность. Если боитесь, то пишите тогда в Москву, требуйте введения физических наказаний.

– Д-дайхард!!

– А иначе, Андрей Владимирович, – не обратил я внимания на это карканье, – может статься так, что иноземная баронесса окажется не настолько безобидной и беззащитной, как вы пока что о ней думаете.

…и к вам домой постучатся далеко не хорошие люди.

Глава 5

Особенность культуры Сердечника – в разграничении социумов у подвидов человечества. Оно настолько велико, что аристократы практически не соприкасаются с простолюдинами и с волшебниками. Обычные люди во всем своем великом количестве стабильно снабжают магов и знатных слугами, с которыми и ведется плодотворное взаимодействие, но любой Вася, идущий каждый день на завод, практически лишен возможности случайно столкнуться с аристократом или повелителем чар. Каждый живёт в своем мире.

Разумеется, система не без греха. В ночных клубах и ресторанах то и дело кому-то прилетает по морде – благородному или нет. Несмотря на многочисленные уложения, писаные и неписанные законы, случается, что аристократ от удара по морде хватается за оружие или чернокнигу. Хватаясь при свидетелях и применяя против имперского простолюдина, он нарушает «Закон о правах и обязанностях столпов общества». Кучу других законов тоже, но огребает за первый так, что всё остальное кажется шуткой. Простолюдины? К примеру те, кто целенаправленно пытается спровоцировать аристократию? Также.

А вот с наказанием местные вывернулись очень оригинально. Куда девать провинившихся возмутителей спокойствия, которые в подавляющем большинстве являются людьми образованными? Алхимические производства, находящиеся в ведении волшебников. Работа связана с высокими рисками, уменьшить которые можно, только относясь к трудовым заданиям с максимальной самоотдачей. Дисциплина, вдумчивость и полная погруженность в процессы помогали «домотать» довольно небольшие сроки принудительных работ быстро и решительно, но вот вернуться туда желающих нет. Ни разу за всю историю.

– То есть, сплавы из этого списка нельзя повторить в промышленных объёмах? – спросил я в тот момент, когда оторвавшийся от поглощения печенья представитель алхимической индустрии Санкт-Петербурга допил свой чай.

– Нет, никак, – торопливо кивнул мне бледный молодой человек, имеющий на пальцах рук несколько неприятно выглядящих ожогов, – Здесь, ваше сиятельство, есть определенные тонкие различия в самой материи, в фундаментальных принципах мира. Они достаточно серьезны, чтобы мы не смогли синтезировать конкретно эти сплавы. Аналог же получился слишком дорогим, ни о каком удешевлении говорить нельзя. Мастер Завадов закрыл проект, отправил отчет в Москву, а меня вот, прислал к вам…

– Хорошо, я понял.

В общем-то, и с самого начала было понятно, что «Черная осень» останется нашим эксклюзивом, но теперь у меня на руках есть твердое обоснование для отказа.

– Тогда откланяюсь, ваше сиятельство, – суетливо встал молодой человек, – Сегодня еще столько… дел.

Неужели вот этот робкий и нервозный парень наехал на аристократа по пьяни? Поверить не могу. Причем специально, иначе бы он не очутился на таких отработках. Впрочем, всё на этом свете может быть. У молодых простолюдинок высоко желание родить от благородного, а у молодых простолюдинов крепкие кулаки и горячие сердца… плюс понимание, что родить – это не просто. Сначала надо как-то сделать, чтобы хитрый и гадкий аристо не выхлебал свое противозачаточное зелье, а для подобного нужно ой как постараться…

В общем-то, именно из-за «постараться» аристократы и клюют на подобное.

Не успели стихнуть шаги посыльного на лестнице, как в дверь моего кабинета просунулся длинный, зеленый и наглый нос.

– Мы могли бы подыскать нужный сплав, хозяин…, – скрипучий голос гоблина был вкрадчив, как заржавленная заточка, медленно тонущая в боку беспомощной жертвы бандитского гопстопа.

– Мы же договаривались, Захар? – устало выдохнул я, протягивая руку вниз и почесывая дремлющего Курва, – Я спрашиваю вас, когда мне что-то нужно. Вы отвечаете. Мы договариваемся. Но только… когда нужно. И еще – я вам не хозяин.

Вошедший гоблин закинул руки себе за затылок и зубасто улыбнулся.

– Это ведь не твой мир висит на волоске, завися от одного единственного смертного, хозяин, – проговорил он, – а учитывая, что и сколько мы узнали от Белой Мыши, верить в то, что ты долго проживешь, не способна даже четырнадцатилетняя шиша, готовая оголить зад по свистку!

– И поэтому вы меня постоянно раздражаете, – криво улыбнулся я, продолжая терять терпение, – Проекты, схемы, интриги, четырнадцатилетние шиши, просачивающиеся в мой дом и даже в спальню. И вот, сейчас. Даже не зная, нужны ли мне сплавы, или наоборот, нужно их отсутствие, ты, мой подчиненный и слуга, входишь ко мне без стука с предложениями, о которых тебя не просили. А к последствиям ты готов?

– К каким? Ты меня казнишь? – заинтересованно поднял гоблин густую черную бровь.

Мои отношения с жителями Гарамона были… сложными, мягко говоря. Сложность эта казалась непреодолимой, заключаясь в том, что зеленокожие негодяи были свято убеждены в том, что один из их самых выдающихся богов, покровитель перемен Эрго – обитает в моем гримуаре. Я, правда, не уверен, что они считали его личностью, а не концепцией, но верили и уважали истово. А меня, особенно после того, как книга вернула мне рост, вес и объём мышц, считали кем-то вроде… хранителя этого бога. И, что хуже всего, для подобных рассуждений у гарамонцев были все основания.

Книга, сыграв очередную партию своей невнятной игры, заснула, но оставила мне возможность использования её заклинаний без опаски вновь устроить в мире бардак. Более того, случайные трансформации и хаотические события, наполнившие Санкт-Петербург во время её прошлого сна, отсутствовали как факт. Эти все блага и прелести, по убеждению гоблинов, сохранялись, пока я являюсь хозяином Гарамона, принесшего мне присягу верности. Но – волей Эрго.