– Вы очень хорошо объяснили, миледи. Будто в одном теле живут два человека: бесстрашный рыцарь в доспехах и робкий поэт. Что еще вы знаете о Тоддах?

– Не слишком много. У них большая семья, много детей, достигших юношеского возраста. Они кичатся своим саксонским происхождением. – Она рассмеялась своим звонким смехом, которым очень гордилась. – Так носиться со своим родом, берущим начало от побежденных саксов, довольно-таки странно.

К тому времени как Ботолф вернулся к себе, он уже убедился, что Тодды – клан, сочетающий в себе обаяние и безумство. В отличие от людей, ведущих свою родословную – если они вообще могли ее проследить – от Вильгельма Завоевателя, его близких родственников или знатных семейств во Франции, Тодды объявляли себя чистой воды саксами и признавали своим предком Осви, короля Нортумбрии и Берниции в 641 году. Выбирая женихов или невест для своих детей, они считали принадлежность к роду потерпевших поражение саксов столь же важной деталью, как и приданое. На их знаменах были изображены фигуры вставшего на дыбы черного жеребца и припавшего к земле волка, сжавшегося под занесенными копытами. Конь был национальным символом саксов.

Входя в свою комнату и все еще думая о Тоддах, Ботолф покачал головой, удивляясь, как этот род сумел уцелеть на протяжении долгого времени.

– Как мальчик? – спросил он, подойдя к матери, которая оставалась у постели Питни.

– Лихорадки нет. – Она с улыбкой приняла кубок с вином, который ей протянул сын.

– Как случилось, что я никогда не встречал этих Тоддов? Сегодня весь вечер у меня звенело в ушах от рассказов об этой семье.

– В тех редких случаях, когда они приезжали сюда или когда о них заходила речь, тебя здесь и не было. До сих пор ты жил в Мирвуде. Тодды же не часто покидают Вулфшед-Холл. Они крепко привязаны к своей земле.

Ботолф потягивал вино, не спуская глаз с Питни, который проявил себя настоящим мужчиной, но во сне выглядел хорошеньким ребенком.

– Они кажутся людям странными.

– О да, они очень странные. Этого не оспаривает никто, даже они сами. Но это, скорее, только добавляет им очарования. Они еще и отличные воины. Их клан удерживает Вулфшед-Холл почти семьсот лет. Это следствие их искусства в бою и хитрости. Твой отец, – при этих словах ее лицо на мгновение омрачила тень недавнего горя, – однажды сказал мне, что в течение трех столетий, прошедших после завоевания, всегда хотя бы один человек из этого клана находился на стороне оппозиции. Тодды тянули жребий, чтобы решить, кто из них будет сражаться против их традиционного сеньора, графа Регенфорда. Были Тодд со Стефаном и Тодд с Матильдой, Тодд с королем Джоном и Тодд с баронами, Тодд с ранними саксонскими мятежниками и Тодд с Вильгельмом Завоевателем.

– Очень мудро. Кто бы ни побеждал, Тодды всегда удерживали свой Вулфшед-Холл.

– Они бессчетное число раз доказывали, что могут противостоять шотландцам.

– Значит, я могу на них положиться, когда прибуду в Регенфорд?

– Да. Твой отец всегда поступал так. – Она положила руку на лоб Питни, чтобы проверить, не появился ли жар.

– Мама, – пробормотал Питни, устремив затуманенный взор на леди Мери.

– Нет, дитя мое, – ответила она ласково. – Я леди Мери.

– Но вы ангел, хотя и сидите не в Божьем царстве, а у моей постели, – проговорил он, слабо улыбнувшись.

– Ну что ты, мой милый, – рассмеялась леди Мери, слегка покраснев от такого комплимента.

– Мы ухаживаем за подающим надежды плутишкой, – пошутил Ботолф, покачав головой.

– Подающим надежды? – пробормотал Питни. – Я вижу, что должен больше практиковаться.

– Думаю, что серьезная практика тебе не нужна, – сказал Ботолф.

Леди Мери помогла раненому сесть.

– Выпей это, мой мальчик. Это облегчит боль и поможет тебе заснуть.

– Если бы это был яд, я бы все равно охотно выпил его из таких красивых рук.

– Льстец, – снова рассмеялся Ботолф. – Уложи мальчика спать, или я сделаю это сам. – Он в шутку потряс кулаком.

Питни еще некоторое время бормотал комплименты и слова благодарности, пока леди Мери осматривала его рану, прикладывая свежую мазь из трав. Затем она осторожно обмыла ему лицо, и он закрыл глаза.

Когда Питни опять уснул, леди Мери взглянула на сына:

– На тебе сегодня была накидка леди Оделлы.

– Да. Она прислала ее мне в шатер. Я не мог отослать ее обратно – это было бы страшным оскорблением.

– О… – вздохнула мать.

– Знаю, знаю. Я должен жениться. Если я буду с этим тянуть, король Эдуард примет меры.

– В таком случае, почему ты сам не выберешь себе невесту? Зачем ждать, пока это сделает король?

– Мне вообще не нужна невеста. – Он чертыхнулся про себя, увидев удрученное лицо матери. – Обещаю тебе уладить это дело до конца года. Долг требует, чтобы я обзавелся наследником. Я понимаю. Просто хочу оттянуть на некоторое время. Ложись спать, мама. Клянусь, я исполню свою обязанность, и наследник появится не позже, чем через год.

Всю ночь Ботолф просидел у постели Питни. Когда же рассвело и гости начали собираться в большом зале, где их ожидала утренняя трапеза, мать пришла сменить его, чтобы он мог присоединиться к остальным. Ботолф уже хотел выйти из комнаты, когда какой-то человек, назвавшийся сэром Эдриком Хелдоном, потребовал срочно впустить его в дом. Леди Мери вышла в холл навстречу визитеру, а Ботолф остановился в дверях их апартаментов. Он невольно улыбнулся, заметив удивление матери при виде неожиданного гостя. Родство немолодого рыцаря с Питни легко угадывалось по его стройной, изящной фигуре, светлым волосам и голубым глазам. Сэр Хелдон выглядел смущенным и сильно взволнованным, и Ботолфу пришлось отругать себя за забывчивость. Он намеревался обнародовать подлинную историю о нападении на него, чтобы никакие слухи и сплетни, которые все еще распространялись, не дошли до родных Питни, но не сделал этого. Вновь прибывший поспешил к постели Питни.

– Слава богу, он еще жив! – воскликнул сэр Хелдон.

– Да, сэр, – ответила леди Мери. – У него нет жара, так что, я думаю, он должен скоро поправиться.

Хелдон взял маленькую руку леди Мери в свою и поднес ее к губам.

– Мальчик должен чувствовать себя на небесах, если, просыпаясь, находит у своей постели ангела.

– Я уже назвал ее ангелом, дядя, – раздался сонный голос Питни.

Леди Мери засмеялась, а сэр Хелдон бросил на племянника нарочито строгий взгляд.

– Спи. – Он улыбнулся стоящей рядом женщине. – Эта леди так прекрасна, что я постараюсь переплюнуть в лести даже тебя.

– Попробуй, хотя я думаю, что это искусство больше свойственно нам, молодым.

– Я так счастлив, что ты не умер, как мне сказали сначала.

– Значит, ты приехал, чтобы забрать мое тело в Вулфшед?

– Мы отвезем тебя на некоторое время в Регенфорд, – вмешался Ботолф, подойдя к постели и пожимая руку сэру Хелдону. – Вы едете домой, сэр Хелдон? Если да, мы будем рады, если вы составите нам компанию.

– Благодарю вас, милорд. Я… – Сэр Эдрик внезапно ударил себя по лбу. – Проклятье!

– В чем дело, дядя? – спросил Питни хриплым голосом, пока леди Мери помогала ему сесть.

– Кенелм и Олан поскакали в Вулфшед сообщить о твоей смерти!

– Надо послать кого-нибудь вслед за ними. Опустившись на краешек кровати, Эдрик закрыл лицо руками.

– Их не догнать. Они уехали сразу после случившегося. Если мои глупые сыновья что-то и умеют делать как следует, так это скакать верхом.

– Давай подумаем. Кто сейчас дома? Хантер, Рок, Удолф и Каин находятся в Бервике-на-Твиде. Дина и Тьюсдей – со своими мужьями. Остается маленькая Тильда и… – Питни застонал, – Саксан.

– Да, Саксан.

– Но они не расскажут Саксан о моей смерти, ведь так? Даже если они считают, что я умер, то не станут причинять ей горя…

– Кто знает? Эта неизвестность меня пугает больше всего. Ребята вовсе не хотели бы принести печальные вести.

– Тогда давай надеяться, что они по крайней мере скажут, что злодей уже мертв.

– Может быть, если я поеду прямо сейчас…

– Ты приедешь слишком поздно, чтобы не дать им сказать лишнее.

– И предотвратить последствия, если они будут.

– Очень печально, что ваша семья будет страдать, думая, что Питни погиб, – сочувственно вставил Ботолф, не совсем понимая, о каких последствиях идет речь. – Однако когда мы приедем в Регенфорд, то немедленно сообщим им, что произошла ошибка.

– Если будет кому сообщать, – пробормотал Питни и взглянул на нахмурившегося Ботолфа. – Милорд, наша семья богобоязненна, но мы всегда предпочитали сами мстить своим врагам, не дожидаясь, пока их покарает Господь. Если кого-нибудь из нас убьют, все Тодды примчатся из любого уголка земли, чтобы рассчитаться с убийцей. Если станет известно, что меня убили и что мой убийца жив… – Питни неловко повернулся и поморщился от боли в ране.

– Они станут за ним охотиться, – закончила леди Мери дрогнувшим голосом.

– Да, но сначала они должны собраться вместе, – заметил Ботолф. – Еще есть время помешать им.

– Боюсь, что в Вулфшеде найдется один человек, который отправится сразу, – вздохнул Питни. – Это Саксан.

– Мы предупредим всех, что, если твой брат появится здесь, ему расскажут, как было дело, – заверил его Ботолф.

– Саксан – моя сестра, милорд. Мы близнецы. Она на десять минут старше меня.

– Не может быть, чтобы молодая девушка встала на путь мщения! – воскликнула леди Мери, на лице которой ясно читались потрясение и неверие, что такое возможно.

– От этой взбалмошной девчонки можно всего ожидать, – возразил Эдрик, покачав головой. – Мне следовало дать письмо моим парням. А то они все перепутают.

– Нет смысла волноваться, – рассудительно заметил Питни. – Мы ничего не можем сделать, чтобы помешать им принести известие, верное или нет. Все, что мы можем, – это надеяться, что Кенелм и Олан расскажут то, что знают, и будут присматривать за Саксан. Если это не поможет, нам остается ждать, что мы встретимся с сестрой в пути, когда отправимся в Регенфорд.

– Слишком много неопределенностей.

– И мальчику не следует так много разговаривать, – строго сказала леди Мери. – Помогите ему сесть немного повыше, сэр Эдрик. Он должен съесть немного овсянки.

Ботолф чуть не рассмеялся, увидев, как изменилось лицо больного при слове «овсянка». Жизнерадостный и бойкий на язык, Питни сник при упоминании этого безвкусного блюда. Но, конечно, должно было пройти время, прежде чем ему можно будет есть что-нибудь более существенное.

Вскоре Ботолфа и галантного сэра Эдрика выпроводили из комнаты. Бок о бок они спустились в зал. Проходя через широкие двери, Ботолф заметил леди Оделлу. И прежде чем он сумел незаметно проскочить мимо, она увидела его и помахала рукой, приглашая присоединиться к ней за столом.

– В ее прекрасных глазах явно заметно желание выйти за вас замуж, – шепнул Ботолфу Хелдон.

– Я знаю. Моя мать желает того же.

– Ага, вас приперли к стенке, да? Припоминаю, как и меня хотели женить. Моя дорогая Нелда умерла, родив Олана. Меня упорно пытались женить еще раз, но я выстоял. Никто не может заменить мне мою Нелду. Правда, – добавил он, – у меня уже было два сына.

– А у меня ни одного, – вздохнул Ботолф. – Долг обязывает.

– Боюсь, что так. Для человека с вашим положением это гораздо важнее, чем для меня.

Вежливо поздоровавшись с леди Оделлой, Ботолф вдруг подумал о своей покойной жене Элис.

Он не знал, хватит ли у него сил снова пройти через любовь, женитьбу, предательство и смерть. Эта цена казалась ему слишком высокой за то, чтобы исполнить свой долг перед родными и графским титулом.

Питни набирался сил с завидной быстротой. Меньше чем за неделю Ботолф смог подготовиться к путешествию в Регенфорд. Наконец нашелся экипаж, где молодой человек и леди Мери могли удобно расположиться. Ботолф был немного удивлен тем, что его мать также пожелала ехать в Регенфорд. Видимо, благородная женщина намеревается продолжать заботиться о раненом. Было видно, что она сильно привязалась к очаровавшему ее мальчику.

У Ботолфа, правда, мелькнуло подозрение, уж не старается ли леди Мери быть поближе к сэру Эдрику Хелдону. Питни, конечно, будет с ней лучше, но он может обойтись и без нее. Трудно было игнорировать тот факт, что в присутствии внимательного рыцаря, постоянно льстившего ей, мать вновь ощущала себя молодой, и, возможно, ей не хотелось утратить это чувство.

Но Ботолф быстро прогнал от себя эту мысль. Сэр Эдрик лишь флиртовал с леди Мери. Все женщины любят лесть, и его мать не исключение. Но она ведь не ветреная девчонка, которой легко вскружить голову. Так что не о чем беспокоиться. У него есть дела и поважнее.

Во-первых, сыновья Эдрика к этому времени уже, наверное, принесли в Вулфшед ложную весть о смерти Питни. Хотя сэр Эдрик и Питни почти не говорили об этом, Ботолф замечал, как оба они неотступно думают о том, что может произойти, когда эта новость дойдет до Тоддов. Было немного странно, как такой зрелый человек, как сэр Эдрик, может быть настолько недалек, чтобы поверить, будто молодая девушка решится мстить. Он ничем не мог разубедить Эдрика, но постарался снять тяжесть с души Питни. Когда все было готово для путешествия, Ботолф подошел к карете, где сидел юноша.

Перебросившись несколькими общими фразами, Ботолф произнес своеобразную речь, доказывавшую невозможность того, чтобы юная девушка отправилась в дальний путь, замыслив убийство, и упомянул о мягкости женского сердца. Он, однако, не особенно удивился тому, что его прочувствованный монолог не убедил Питни.

– Не хочу показаться нахальным, милорд, – спокойно возразил мальчик. – Большая часть того, о чем вы говорили, – правда. Женский характер, который вы описываете, действительно встречается чаще всего. Но моя Саксан не такая. Да и все Тодды тоже. Саксан найдет убийцу, если будет думать, что он еще жив. Но я молюсь о том, что она по крайней мере знает, кто же он такой.

* * *

Кенелм и Олан беспомощно смотрели на свою кузину. Саксан видела, как им неловко, но не в состоянии была ни двигаться, ни говорить. Она словно окаменела и просто стояла на ступеньках лестницы, тупо уставившись на них. Всего лишь минуту назад она сбежала братьям навстречу, радостно приветствуя их.

– Питни умер… – наконец вымолвила она таким голосом, что братья вздрогнули.

– Да, Саксан, – кивнул Кенелм. – Заколот.

– Убит?

– Да, его убили.

– Кто?

– Ну, граф… – начал было Олан.

– Граф Регенфорд?

– Да, да. Он…

– Ясно.

Саксан повернулась и машинально поднялась по лестнице, не обращая внимания на кузенов, кричавших что-то вслед. Внутри у нее все похолодело, словно кровь вдруг стала ледяной. Питни, ее близнец, ее единоутробный брат, мертв. Саксан была так убита горем, что даже не могла плакать. Боль пронзала тело с каждым ударом сильно бьющегося сердца, но слез не было.

Она зашла в спальню, и через минуту туда вбежала Тильда. Саксан это не удивило, и она продолжала тщательно одеваться в мужское платье, костюм Питни. Она знала, что Тильда хочет помешать ей. Но этого она не допустит. Всеподавляющее желание немедленно отомстить за убитого брата было единственным осмысленным чувством и придавало ей силы.

– Если ты убьешь этого человека, они не пощадят тебя, – предупредила Тильда.

– Он убил Питни. – Саксан машинально заплетала в косу длинные, до талии волосы.

– По крайней мере давай пошлем за нашими братьями.

– К тому времени, как наши братья оставят службу и смогут нам помочь, граф будет уже в безопасности за высокими стенами Регенфорда. Там его не достать. Я знаю, он поедет по этой дороге: говорили, что он вернется в Регенфорд, как только закончится турнир. А турнир закончился больше недели назад.

Она обвила голову толстой косой и надела темную шерстяную шапочку.

– Я поймаю этого негодяя на пути в замок.

– Тебя убьют, – заплакала Тильда, вне себя от страха за сестру.

– Пусть, но Питни будет отомщен.

Подойдя к Тильде, Саксан обняла ее. Тринадцатилетняя девочка с медово-золотистыми волосами и мягким взглядом серо-голубых глаз, Тильда обещала стать красавицей. Ее только формирующаяся, но уже с округлыми формами фигура напоминала телосложение их сестер Тины и Тьюсдей, но в ней не было ничего общего с гибкой, тонкой и стройной Саксан. Их старшие сестры вышли замуж двенадцать и десять лет назад, так что Саксан и Тильда давно уже остались вдвоем. Их близости способствовала и смерть матери, последовавшая через несколько месяцев после рождения Тильды. Младшая сестра была для Саксан так же дорога, как и Питни, но даже она не могла отговорить девушку от принятого решения.

– Не рассказывай Кенелму и Олану о моих планах как можно дольше, – сказала она Тильде, рассеянно гладя рыдающую девочку по плечу.

– Почему бы тебе не взять их с собой?

– Они не пустят меня, и ты это знаешь. Но даже если бы и пустили, лучше им остаться дома. Я их люблю, но они не годятся для мщения. И потом, чем меньше нас будет замешано в этом деле, тем лучше. То, что я собираюсь сделать, может погубить имя Тоддов, если я сделаю это не одна. А так мой поступок можно объяснить умопомешательством.

– Ты ведь даже не знаешь, как выглядит граф.

– Знаю. Высокий и темноволосый, со шрамом над левым глазом. Я видела его во сне почти две недели назад, видела кровь на его руках. Хотя после этого я и не могла спать несколько ночей, но не придала кошмару большого значения, поскольку не была уверена, что это кровь Питни.

Она отошла от Тильды, взяла свой кинжал и маленький лук.

– Сообщи нашим братьям, если хочешь. Хантер и Рок скоро вернутся, ведь сорок дней их службы королю заканчиваются.

– Тогда подожди. Пожалуйста, Саксан, подожди. Хотя бы обсуди с ними.

– Нет, не могу. Они меня поймут. – Надев плотный темный плащ, она поцеловала Тильду в бледную щеку. – Темнеет. Надо идти.

Не просто было выбраться из Вулфшеда незамеченной. Люди, которых ее братья оставили охранять замок, были бдительны. Но они высматривали опасность снаружи, и это дало Саксан возможность ускользнуть. Девушка вела лошадь под уздцы, пока не очутилась в густом лесу за Вулфшед-Холлом. Лес оказался надежным укрытием. Только тогда она села на лошадь, но ехала шагом, чтобы не услышала стража на крепостных стенах.

Ее горе и жажда мести были так сильны, что она не чувствовала страха. В сердце просто не оставалось места для него. Хотя Саксан никогда не выезжала из Вулфшед-Холла, она знала маршрут, по которому граф направляется в Регенфорд. Он часто обсуждался ее родственниками, и граф редко отклонялся от него. Она была уверена, что встретится с кавалькадой графа через несколько дней. И тогда, ударом кинжала или стрелой, выпущенной из лука, убьет его. Кровь за кровь. Это был не только обычай семьи Тоддов, но и потребность ее души.

Пробираясь сквозь темную чащу, Саксан думала о том, как долго юная Тильда сможет удерживать братьев от погони за ней. Такая тактика требовала хороших способностей ко лжи, а Тильда не была опытной в этом деле. То, что девочке придется лгать своим родственникам, кузенам, которых она любила, сделает задачу еще труднее. Саксан сомневалась, что ей удастся намного обогнать своих братьев, но это не имело значения. Она все равно будет впереди них, и, несмотря на то что они отличные наездники, Саксан надеялась сохранять свое преимущество достаточно долго, чтобы успеть совершить задуманное.

Ее лошадь Миднайт – сильный, быстрый жеребец – была одной из лучших в конюшне отца. Лошади двоюродных братьев, должно быть, устали, так как проделали долгий путь, чтобы привезти ей ужасное известие. Мальчикам придется выбирать новых на конюшне, но ни одна из них не могла сравниться с Миднайтом.

Перед глазами неотступно стоял образ Питни. Воспоминания о нем обостряли ее горе. Саксан одинаково любила всех членов своей большой семьи, однако никто из них не был ей близок, как он. Странно, что она не почувствовала момент, когда душа Питни покинула его тело. Саксан всегда верила, что ее душа связана с душой Питни какими-то таинственными узами.