Джон Р. Р. Толкин. Биография

Биография Толкина руки Хамфри Карпентера мне очень понравилась. Написана без вычуров, без претензий, без литературных анализов, но с очень важными штрихами к портрету Дж. Р. Р. Т. После взбудоражившего воображение "Сильмаллириона" только такое и читать - теплые, спокойные, грустно-смешные картинки из жизни оксфордского профессора.

(До "Сильмаллириона" читать не стоит, потому что на самом деле жизнь профессора и его эпос - неразделимы. Одно является продолжением и порождением другого)

Из книги можно узнать, что:
- Сам творческий процесс у Толкина – чудовищно медленный. "Лист работы Ниггля" - это о нем. Столько усилий, чтобы так ничего толком и не завершить при жизни и уйти дальше, оставив за собой восторженные толпы читателей, завороженно смотрящих вслед...
- История издания "Властелина колец" сама по себе целая эпопея - с искушением, постыжением и счастливым финалом.
- Неконтролируемы последствия профессорских фантазий – ожившие «эльфы» с «хоббитами» (оказывается фанаты ему фотографии в костюмах присылали). Это очень смешно!

"Их волнует искусство, а они не понимают, что их волнует, и упиваются этим",

- комментировал ситуацию сам писатель.
и многое другое.

Раньше я не понимала почему на могиле профессора и его жены выгравированы имена «Берен» и «Лютиэнь», но Карпентеру удалось это объяснить…. Трогательная история любви, история детской боли, разделенной на двоих, и долгая совместная жизнь двух неидеальных людей "в падшем мире" (в кавычках выражение, которое часто употреблял сам профессор, и которое было неотъемлимым лейтмотивом его сказаний - будь они эльфийские, хоббичьи или человечьи).

"кто–нибудь близкий мне по духу должен знать хотя бы немного о том, о чем в мемуарах не говорится: об ужасающих страданиях ее и моего детства, от которых мы избавили друг друга, однако оказались не в силах полностью залечить раны, которые позднее часто мешали нам жить; о страданиях, которые мы претерпели после того, как возникла наша любовь, — все это (помимо и превыше личных слабостей) может помочь простить или хотя бы понять ошибки и темные минуты, которые временами омрачали нашу жизнь, и объяснить, почему они так и не сумели затронуть самой сокровенной глубины наших сердец или затмить воспоминания о нашей юношеской любви. Ибо мы всегда (в особенности оставаясь наедине) встречались на лесной поляне и шли рука об руку, спасаясь от тени грозящей нам смерти, пока не настала пора последнего прощания».

Пишет Толкин сыну, после смерти Эдит.

Внимателен биограф и к дружбе Толкина с Клайвом Льюисом. Поиск профессором "идеального друга" с неизбежным разочарованием. Даже между друзьями то и дело кошка черная пробегает. Охлаждение. Отдаление. Ревность. Увы, все так. Читала и вспоминала Бродского: «Разбегаемся все, только смерть нас одна собирает».

И последнее - то как художник расстается со своей фантазией, со своим творением. Это также грустно, наверное, как прощаться с близким человеком. Может даже еще грустнее. Последние ноты - тихие... Старость, увядание и раскладывание пасьянсов... Да, вместо того, чтобы дописать-таки Сильмаллирион, профессор раскидывал картишки на старости лет!.. Это не биография, товарищи, а песня!

... , я разбираю далеко не всё из сказанного профессором. Голос у него странный: низкий, глухой; произношение чисто английское, но с каким-то странным оттенком, а с каким - трудно сказать. [...] Однако большую часть времени профессор говорит довольно невнятно. Он горячится, выпаливает слова залпами. Целые фразы съедаются, комкаются, теряются в спешке. Время от времени хозяин теребит губы рукой, отчего речь его становится ещё менее разборчивой.

Биография Толкина показалась мне книгой довольно интересной и приятной, красивой, тёплой, уютной. Вот только... Заслуга эта всецело принадлежит автору, Хамфри Карпентеру, который буквально смотрит на читателя с каждой страницы. И выглядит он человеком приятным, тонким, интересным, обаятельным и деликатным. Чего при всём желании нельзя сказать о его герое. Ну вот нельзя и всё тут! Не получается! И можете кидать в меня тапками.

Возможно, конечно, не лишним будет отметить, что сама я не фанат "Властелина Колец". Он мне нравится, но я его не обожаю. Меня всегда напрягало и отталкивало отсутствие в истории лёгкости, какая-то чрезмерная методичность и педантичность. И теперь я знаю, что была права, создатель Властелина был как раз педантичным, скучным человеком, ленивым и придирчивым. Карпентер из кожи вон лезет, чтобы показать Толкина с лучшей стороны, но факты - упрямая вещь. А поскольку жизнь Толкина была небогата событиями, факты - это всё, что мы имеем.

При той огромной любви Толкина к языкам, к созданию новых языков, именно он должен был ввести в обиход слово прокрастинация, так как сам являлся живым воплощением этого понятия. Начать работать, отвлечься на что-то другое, третье, десятое, пойти искать какое-то письмо, найти другое, кинуться на него отвечать, совсем всё бросить и начать раскладывать пасьянс. Или не начать работать вовсе, а покурить, понюхать розы, навестить друзей, не подготовиться к леции, вместо неё схватить какую-то сказку или заметки к другой совершенно теме... Всё это было в порядке вещей для Толкина.

Карпентер пишет, что студенты его любили. (Но так ли? В это трудно поверить, если он вечно был неготов к лекциям, а во рту у него была каша.) Карпентер пишет, что коллеги его уважали. (Но после выхода "Властелина Колец" ему сказали: "Так вот почему Вы так и не написали все те научные работы и статьи, которые от Вас годами ждали.")

Толкину был пятьдеся один год; он устал и боялся, что в конце концов так ничего и не достигнет. В среде коллег у него сложилась репутация человека, который способен тянуть с работой до бесконечности.

Его ярый католицизм так неприятен, его жену Эдит так жаль. И наставления его сыну перед женитьбой: "Лучше сразу пойти на конфликт, но сказать "нет" и настоять на своём, потому что мужчина имеет право на..." На увлечения, на друзей, на интересы, на собственную веру, на собственную спальню и т. д. и т. п.

Карпентер пытается показать нам милого обаятельного недотёпу в твидовом пиджаке с трубкой в зубах, который, впервые сев за руль, сшибает изгородь и разворачивается посреди дороги. "Толкин был водителем неумелым, но уверенным." Ну не забавно ли? Да, безусловно, но только если мы не на той дороге и изгородь не наша. Очевидцы же обычно однозначны в эпитетах, которыми награждают таких вот обаятельных водителей.

Карпентер пытается показать нам писателя вдумчивого, по сто раз переписывающего и передумывающего каждую фразу и страницу, но даже он не смог не упомянуть об охлаждении Толкина к Льюису, вызванного отчасти завистью.

К тому же само по себе количество книг, написанных Льюисом для детей, и почти неприличная скорость, с какой он их сочинял, наверняка несколько бесили Толкина. Семь сказок про Нарнию были написаны и опубликованы всего за каких-то семь лет - менее чем за половину того времени, в течение которого выкристаллизовывался "Властелин Колец".

А кто тут виноват?

Летом 1946 года Толкин доложил "Аллен и Анвин", что он предпринял грандиозные усилия, чтобы закончить "Властелина Колец", но у него ничего не вышло. На самом же деле он почти не притрагивался к роману с весны 1944 года. Он заявил: "Я действительно надеюсь завершить его к осени" - и в следующие недели и впрямь сумел взяться за работу. К концу года сообщил издателям, что пишет "последние главы". Но тут он переехал.

Однако же и на сей раз Толкин книгу не завершил.

Вот это уж точно был конец; но теперь Толкину предстояло редактировать, ещё и ещё, до тех пор, пока он не остался доволен всем текстом, а это заняло не один месяц.

Потом Толкин отпечатал беловой экземпляр, пристроив машинку на своей кровати в мансарде, потому что на стол она не помещалась, двумя пальцами, потому что печатать десятью он так и не научился. Так что работа была окончена только к осени 1949 года.

С тех пор как Толкин впервые взялся за книгу, миновало шестнадцать лет.

Я могу продолжать, но не вижу смысла. Мне понравилась эта книга, потому что понравился её автор. Но мне не понравился её герой, упрямый, ленивый, чрезмерно самоуверенный, склонный к депрессиям, любящий себя пожалеть. Я не увидела в нём того обаяния, которое почему-то ожидала найти в создателе хоббитов. Увы. Я честно старалась.

Ведь именно те, кто не уверен в своем месте в мире, вечно чувствуют необходимость в самоутверждении и ради этого готовы, если понадобится, затоптать всех остальных

Толкин - писатель действительно культовый, поэтому его биография не нуждается в рекламе. Книга основана на письмах, дневниках и других бумагах профессора Дж. Р. Р. Толкина, а также на воспоминаниях его родных и близких.

Это довольно краткое описание событий жизни Профессора, которое даёт представление о том, откуда Толкин черпал свои потрясающие идеи и каковы истоки его мифологии. Но, к счастью, Карпентер не углубляется в исторические, религиозные и лингвистические дебри.

Биография могла бы показаться поверхностной – уж слишком она маленькая для описания жизни такого великого человека. Но фокус в том, что Толкин и сам вел очень простую и даже обыкновенную жизнь, и Карпентер неоднократно это подчеркивает.

Толкин из этой книги – не великий писатель и ученый, а обычный человек, немного неорганизованный, немного грустный, но бесконечно любящий свою семью, своих друзей и творчество.

Книга получилась очень теплой и уютной. В ней есть все, что нужно знать о Профессоре: "Властелин Колец", Англия, Оксфорд, пабы, хорошие друзья, любовь на всю жизнь, сельские домики, книги и библиотеки, студенчество, исследования, письма, трубки и хоббиты.

По поводу издания - оно вышло на рыхлой, тонкой и чуть желтоватой бумаге.  Наполнение книги почти полностью соответствует первому изданию перевода 2002 года.

Но самое обидное - это полное отсутствие библиографического указателя и вклеек с фотографиями, которые фигурируют по тексту. Приходилось самостоятельно искать их в интернете для полной картины, что обидно, конечно. Так биография выглядела бы более ценной и достойной для поклонников Профессора. Но я в любом случае очень рада её прочтению и тому, что книга будет стоять на моих полках.