Обвал

 
– Назад все! – Старший закричал,
А путники невольно обернулись.
Старик за руку первого схватил,
И по «ходившей ходуном» земле, увлек его с собой.
 
 
Инстинкт сработал безотказно:
Уже в секунды группа убегала,
В десятке метров от опасного участка.
Большие валуны и камни катились с грохотом,
Заваливали трόпу,
«Перелетали» дальше и падали в обрыв.
 
 
Старик укрытие приметил:
Большое углубление в скале
– В нем можно безопасно схорониться.
Он за собой всю группу уводил.
 
 
Поход, его, был далеко не первым.
Пока ходил с другими, – насмотрелся:
Сам в завалы попадал, друзей своих вытаскивал.
Зимой лавину чудом избежал,
Весной от селя уберег других.
 
 
Его решимость, и от рождения чутье,
Чувство опасности, не раз спасали жизнь.
В тяжелых безысходных ситуациях
Он быстро реагировал,
Как опытный бывалый проводник.
 
 
За стариком молва ходила,
Что с ним, паломники, весь проходили путь
И по домам живыми возвращались.
Что-то мистическое было в этом человеке:
Обычный с виду, неказистый.
 
 
Внутри суровый, твердый, как скала.
Его ослушаться боялись,
Хотя в сердцах, конечно, понимали,
Что подчинение и жесткость – необходимые в
таких местах.
 
 
Старик командой управлял и возражений не
приемлил.
Другим он говорил обычно так:
«Если решение принято, то отступать уже
нельзя,
– Такие здесь, в горах, суровые законы.
 
 
Вселенная читает наши мысли, нам помогает по
пути.
Но коли сомневаемся,
– тогда наказывает селем и лавиной.
Или случайным камнем – жизнь людскую, может
изменить».
 
 
Стихия бушевала. Казалось, что разверзлись
небеса:
Словно волна морская с гор сходила.
Сверху, с диким грохотом и ревом, несся каменный
поток. Сметая на своем пути деревья и кусты,
Ровняя тропы и дороги, выдавливая русла рек и
ручейков.
 
 
В свои гранитные объятия,
Горы собирали птиц, животных и людей,
Несчастных облачали камнем,
Не оставляя в памяти истории своих детей.
 
 
Грунт, сорванный со склона,
«Катился» вниз, перемещая по пути клубы из пыли.
От этого дышалось трудно
В кромешной серой непроглядной пелене.
 
 
Николай почти последним шел,
Он видел молодого сзади и изредка приглядывал за
ним.
Тот знаменательный поход,
Для путника с его отцом, был первым.
 
 
Отец рванул вперед, в опасности, за всеми.
В порыве бегства, он про сына позабыл.
Сын выронил из рук поклажу,
От страха растерялся и отстал.
 
 
В пыли и грохоте сорвался камень на тропу,
Сорвал мешок с плеча у путника и раздавил его.
Паломник молодой, напуганный,
Не мог нормально мыслить.
 
 
Вместо того чтобы все бросить и бежать,
Он вдруг остановился.
Задумал свои вещи выручать,
Или хотя бы то, что оставалось после.
 
 
А высоко над ним катились глыбы,
Потоком увлекали грязь и каменную мелочь.
 
 
Николай не растерялся:
Он в секунду положение оценил.
Весь организм его собрался,
Мышцы от волнения напряглись,
Готовые мгновенно выполнить команду.
 
 
Потребовалось только направление задать.
Он стал способным изменять сознание,
И на события, происходящие вокруг, влиять.
 
 
Энергия от предков приходила в помощь.
Наполнила уверенностью сильный Дух.
Спасение было рядом, но Николай остался,
Назад вернулся, за товарищем решил бежать.
 
 
Так, словно зверь в опасности, собрался,
И в три прыжка он оказался рядом с молодым.
За руку схватил его, и вместе,
К скале назад, они наперерез рванули.
 
 
Необъяснимое витало в атмосфере.
В горах высоких изменения начались.
Суть – Время – то растягивалось, то сжималось:
Пластичность обрело перед лицом Небес.
 
 
Оно течение поменяло под давлением Духа,
Свой ход замедлило мгновения спустя.
 
 
Так Николай границы сдвинул,
Сознание сместил свое:
Теперь он управлял стихией
И все, что есть, — константа
— Поменялось, и в одночасье, стало переменной!
 
 
Жизнь теплилась в его несильном теле,
Но сильный Дух его витал внутри,
Не позволяя Николаю расслабляться, и…
 
 
Он стал теперь единым целым
С самой Природой, всем законам вопреки.
Вселенная вдруг человеку подчинилась,
Позволив сделать этот сильный выбор.
 
 
Там, где холодная и серая стихия,
Бушевала еще мгновения назад,
Там сгустки яркой жизни отразились,
И вместе собрались в большой каскад.
 
 
В горах раздвинулось пространство:
Где люди были, – появился коридор.
Внутри свежо и безопасно,
снаружи – устрашающе «накатывались» валуны и
камни.
 
 
Они невидимо на «стену» натыкались,
и зависали в воздухе, у путников над головой.
Пыль от потока ширилась и разлеталась,
И закрывала солнце плотной пеленой.
 
 
Внутри, под сотрясения и грохот,
Как будто тяжесть ощущалась:
– Суть гранитной мощи
– Суть самой Природы Гор.
 
 
Паломники к укрытию успели.
За ними же, мгновения спустя,
Армада грязи и песка и камня
Обрушилась на землю многотонной массой.
 
 
Все небо затянуло, стало тяжело дышать.
Звук камнепада оглушал,
Так приходилось только знаками общаться.
Коля прикрыл лицо одеждой,
Помог товарищу прикрыться.
Перед глазами у паломников сгустилась тьма.
 
 
                                           ***
 
 
Очнувшись от первого испуга,
Путники перевели свой дух.
Трясения закончились, и прекратился камнепад.
Пыль в воздухе еще витала, а снизу грохотали
камни.
 
 
– На месте, все? – спросил других старик.
 
 
Переглянулись путники.
– Двоих нет с нами, – сына твоего и Николая.
 
 
– Кто видел их в последний раз?
– Старший проводник тревожиться начἀл.
 
 
– Там молодой, с мешком остался.
Камнем придавило твоего…
 
 
– Как придавило? Молодого?
– старик поморщился, как будто пережил чужую
боль.
 
 
– Да нет же, лишь мешок его! – путник отозвался.
– Николай за нами шел,
Потом он побежал назад, на помощь.
Я видел их перед скалой,
Они бежали вместе, а потом обвал…
 
 
– А после?
 
 
– А после ничего не видел.
 
 
Отец переживал за сына,
Места себе никак не находил.
Что было, он не знал: в догадках весь терялся.
 
 
– Да ладно, не трясись ты.
Они, поди живые, – приободрил его товарищ.
 
 
– Ну все, назад идем! – тут отозвался Старший.
– Должны быть где-то у скалы.
Внимательно смотрите и будьте осторожны.
Горы еще не успокоились,
Того гляди снова могут затрястись.
 
 
Они к уступу прижимались, приваленному камнем,
Шли медленно, карабкались, спускались.
Рассматривали все, что только помогало им
В поиске двоих своих друзей.
 
 
На месте том, где находились прежде,
Где наблюдали за паломником и птицей,
– Зиял огромный, развороченный провал.
Большая часть скалы, от сотрясений разломилась,
Оторвалась, и многотонной массой, в пропасть
унеслась.
 
 
– Ну, всё! Дороги больше нет,
– сказал старик своим «собратьям».
Но неужели… – он мысли гнал подальше от себя.
– Да нет же, не должны… Они ушли не далеко.
Внимательно смотрите – там, у самого уступа.
 
 
Путники, за Старшим,
Дюйм за дюймом проходили.
От самого обрыва, до углубления в скале.
Туда, где укрывались сами.
Напряжение не спадало, и паника росла в душе.
 
 
Иногда, паломникам казалось,
Что время очень медленно течет.
Иллюзии, видения возникали,
И звуки не понятные – не в счет.
Вдруг неожиданно один услышал шорох,
пыление заметил впереди.
 
 
– Скорей сюда! – позвал своих товарищей.
Два путника, из группы, ближе подошли.
Стали разгребать завалы из песка сухого и из
глины.
Грунт был довольно рыхлый,
Однако попадались и осколки крепкого грунта.
 
 
Копали осторожно и приглядывались,
Но не было там жизни, и надежды никакой.
Работали по трое.
Как только уставали, так менялись:
Два путника откидывали землю,
А третий дальше перебрасывал ее.
 
 
Вдруг что-то ощутилось под руками.
Сначала появилась голова.
Лохматая и вся в пыли —
В ней различался Колин силуэт.
 
 
Он сам вдохнул, закашлялся,
– Глаза прикрыты, лицо в песчаной серой пелене.
 
 
– Сюда, скорее! – отозвался Старший.
– Нашли его, – он, кажется живой!
 
 
Тут остальные путники сбежались.
«Схватились» за работу и стали помогать.
В обвале, камни падали намного дальше,
Чем были Николай с товарищем своим.
Однако шанс еще остался
Найти товарища его живым.
 
 
– Как чувствуешь себя? Где молодой?
– спросил старик у Николая.
Но тот лишь головой мотнул,
Он расчихался и закашлялся от пыли.
 
 
– Так, всё! Один командует! – сказал старик.
– Освобождайте первым Колю,
А там найдем и молодого.
 
 
Паломники «накинулись» и начали сильнее
помогать.
 
 
Прошло минуты полторы с того момента,
Хотя по ощущениям, будто вечность пронеслась.
Уже свободны руки Николая,
Тело товарища его из-под завала появилось.
 
 
Их привалило вместе, рядом, к каменной скале.
– Голова?!… – почти, что выкрикнул старик.
Он понимал и торопился:
«Чуть протяни немного, товарища им не спасти».
 
 
– Где голова?
 
 
– Ну, по халату судя, где-то здесь, – путник указал
рукой.
 
 
– Тогда копаем дальше, – старик сильнее стал
работать.
 
 
– Вот голова! – отец нашел.
 
 
Все остальные продолжали,
Безостановочно сыпучий грунт кидать.
Однако путник не дышал, его лицо покрыто пылью.
 
 
– Его освобождайте первым, а я живой и ладно.
– Николай уже указывал другим.
 
 
Немного времени прошло,
Как путники вытаскивали тело.
Старик сам вылез из «воронки»,
На место ровное, туда, где положили молодого.
Припал к его груди, прислушался:
 
 
– Стучится вроде, сердце-то! – он радостно
сказал.
– Там, у меня в мешке! – старик показывал рукой.
 
 
Другие передали вещевой мешок.
Старик достал из недр пузырек.
Кусок халата оторвал
И терпкой жидкостью смочил, поднес паломнику,
– Но не было реакций молодого.…
 
 
Тогда плотнее к носу он прижал,
Спустя мгновения отпустил.
Тот поперхнулся и чихнул,
Открыл глаза непонимающие
И попытался осмотреться.
 
 
– Живой! – отец схватил за сына и начал
обнимать.
Там слезы радости катились
Из воспаленных старых глаз.
– Как хорошо, что ты вернулся!
– его отец уже рыдал.
 
 
– Да ладно, хватит! – Как баба причитаешь,
Радуйся уже, что сын живой, – осек его старик.
 
 
– Так осмотреть бы надо,
– отец опомнился сквозь слезы.
 
 
– Не торопись, сейчас…
– старик стал осторожно проверять.
 
 
– Лежи пока и не вставай,
– Со знанием дела он проверил шею, суставы рук и
ног.
Своими методами позвоночник посмотрел.
После глянул пристально в глаза.
Все говорило: Боги смилостивились над путником,
А небеса открыли для него дорогу.
 
 
– Да ты, дружок, счастливый!
Видать, рубах нательных, пара на тебе была,
Когда на этот свет родился!
– старший молодого подбодрил.
 
 
Путник приходил в себя.
Лицо и волосы, как пепел.
Остались белыми белки у глаз и зубы.
Он кашлять продолжал, не останавливался.
 
 
– А ну-ка, дай проверю ребра,
– старик ощупал аккуратно.
– Так делаю – не больно?
Тот отрицательно мотнул.
– Воздуха побольше набери, в себя вдохни
поглубже!
 
 
Паломник глубоко вдохнул,
На выдохе опять закашлялся,
Сплевывая грязную мокроту.
 
 
– Пускай, пускай: вот легкие прочистит и
задышит,
– успокаивал других старик.
 
 
– Ребра целы, крови вроде нет.
Ну, всё, почти готово. Как, не тошнит?
А голова не кружится? – еще раз уточнил.
 
 
– Нормально всё, – негромким голосом ответил
молодой.
 
 
Он приподнялся на ноги, – но голова вдруг
закружилась,
В глазах всё потемнело. Тело провалилось в
пустоту,
Лицо его ударилось о землю,
Сознание отключилось и померкло.
 
 
Неожиданно, для путника,
Легкость появилась на Душе.
Душа его «наружу вышла»,
Избавилась от ненавистной плоти,
 
 
Оторвалась как птица и воспарила ввысь.
Необычайность ощущений появилось:
Волнение, и страх,
И неизвестность, – немножко счастья и любви.
 
 
Так путник в небо «полетел»
И сверху увидал своих друзей.
Его недвижимое тело лежало на руках у старца.
Старик склонился к молодому,
Так он пытался что-то изменить.
 
 
Вокруг царил полнейший хаос, а снизу доносился
гул.
Его усиливало эхо
И разносило отраженный звук.
Участок, незатронутый стихией,
Остался где-то позади, но впереди он обрывался.
 
 
От сотрясения скала «ушла»,
С уступом вместе провалилась.
А вместе с ней тропа исчезла,
Разрушив многолетний путь,
Как для людей, так для животных,
– для этих мест довольно редких.
 
 
Внизу, от скал на сотни метров,
Раскинулась большая пропасть.
 
 
Душа паломника в горах летала,
Осознавала легкость естества.
И радость солнцу летнему познала,
И небу ясному и редким птицам.
 
 
Когда ничто не связывает с телом,
– Ограничений больше нет.
Душа на небо полетела,
К Создателю, – туда, где облака!
 
 
Душа паломника тихонько пела,
Кружила в воздухе и танцевала танец.
Обиды все свои забыла,
Забылось горе, злость её ушла и завись.
Смятение появилось на душе.
 
 
Так путник расставался
Со своей далекой жизнью.
А снизу, из долины, – тёплый ветер прилетел.
Своим потоком сильным
Он поднимал больших и гордых птиц.
 
 
Тут счастье вечным показалось для Души,
И ей вдруг подумалось:
«Что если существует благодать,
Она в горах вот так приходит,
В моменты расставания с жизнью!»
 
 
Нить тонкая, все ещё связывала душу с телом.
Там, сверху, мягким серебристым светом
Большое солнце освещало небо,
– Единственный и долгожданный путь.
 
 
Пройдя земные повороты
И испытаний трудные ошибки,
Душа паломника пошла назад…
 
 
А здесь внизу лежало тело.
С ним рядом обступившие друзья.
Они все бегали, руками без толку махали.
Один из них, что самый старший,
Прикрикнул громко на других.
 
 
Другие по команде сели,
Накрыли головы уборами.
Старик достал кисет и трубку,
И табаком её набил.
Добыл огонь и закурил, пуская дым на ветер.
 
 
Он громко проговаривал молитву,
Взывая взором к Небесам,
Поднял рукой по направлению к солнцу,
И к Богу с просьбой обратился.
 
 
На небе в ясную погоду,
Как в зеркале бездонном отражалось
Всё то, что от самой Природы:
Большие горы и зеленые равнины,
Степь луговая, голубые реки,
– Всё Богом создано для человека.
 
 
Жизнь сохраняла корни,
В истории свой оставляла след.
Так Вечность приобщалась к Старцу,
К тому, кто души ограждал от бед.
 
 
Душа паломника летела к предкам,
Покинувшим когда-то Землю.
Она в молитвах, обращениях своих,
Просила помощь и поддержку.
 
 
Вдруг чувства снова накатились,
Досада, сожаление пришли.
События назад вернулись
И мысли закрутились по спирали,
 
 
Стена невидимая встала на пути,
 
 
– Полет высокий оборвался.
Душа сопротивлялась:
Освобождалась от мирских оков
И не хотела возвращаться
В далекое и прошлое своё.
 
 
Однако сила, тянувшая на землю,
– была ее сильней
– Падение стало неизбежным.
 
 
В молитвах Старший поднимался в верхние миры.
Туда, где Дух его общался,
 
 
– Никто не знал, о чем беседы те велись.
Однако, несправедливости случиться не дано.
Взамен за жизнь и душу молодого,
Старик пообещал вернуть свой долг.
 
 
– Не торопитесь, пусть немного полежит.
– Старший трубку очищал
От прогоревшего в ней табака.
Он был единственный из группы,
Кто понимал, чем все могло окончиться.
 
 
– Приняли молитву, нашу, Небеса,
И с миром отпустили!
– так молвил проводник.
Другие завороженно смотрели,
Как путник приходил в себя.
Он отстранился от своих опекунов,
Поднялся и медленно дошел до Коли.
 
 
– Спасибо, если бы не ты…
 
 
– Да ладно, не усердствуй.
Ты сам ведь тоже молодец.
Не среагируй вовремя, попал бы под завал.
 
 
Другие путники старались отодвинуть камень,
Который Коле ногу придавил.
 
 
– Ну-ка, разом навались! – скомандовал старик.
 
 
Четыре человека, с большой натугой и рычаньем,
попытались сдвинуть с места.
 
 
– Нет, так не выйдет, – отец молодого путника
сказал.
– Тот каменюка, почитай, под тонну будет.
Мы вшестером его не сможем одолеть.
Он вылез на поверхность
И на несколько минут исчез.
 
 
Потом раздался громкий голос:
– Скорее помогите! – паломник старый упирался,
Тянул поваленное дерево.
 
 
Другие путники пришли на помощь:
– Тяжелый ствол до места донесли.
 
 
– Теперь освобождаем Колю,
– старик командовал опять.
 
 
Они откидывали грунт от Колиной ноги.
– Давайте заново. – Одни копают снизу,
Другие сверху перекидывают,
– распорядился Старший.
 
 
Работа снова закипела.
– Ну, наконец-то! – Подавай!
– сказал им Старший,
И вместе, осторожно, они спустили ствол.
– Нормально, закрепили? – он сам удостоверился.
 
 
– Да, вроде бы нормально,
– сказал его товарищ, предварительно проверив.
 
 
– Сейчас придерживай, чтоб Николаю ногу не
прижать,
А мы здесь сверху даванем! – они втроем
схватились.
 
 
– Чего смотреть-то?! – Давайте помогайте,
– один из них сказал.
Другие тоже подошли и силой навалились.
Ствол затрещал и начал гнуться.
 
 
Тут как-то показалось: ещё совсем немного,
– Он лопнет, и прикончит последнюю надежду.
Однако камень приподнялся.
Коля выдернул стопу,
– чужие руки подхватили и потянули его к верху.
 
 
Свобода! – прокричал он и обессиленно упал.
Коля приходил в себя.
 
 
Усталые паломники радовались счастью,
– Тому, что все сегодня вышли из завала.
 
 
– А как дорога наша?
– спросил у Старшего, паломник.
– Как мы переберемся на другую сторону?
Зачем так далеко идти, чтобы назад вернуться?
– негодование охватило, что путь закончился его.
 
 
– Теперь послушайте меня!
– ответил громко проводник.
– Ваш путь закончился сегодня, – но он не
оборвался,
И каждый получил урок!
Кто не поймет его – тому придется худо.
 
 
Господь послал нам этот каменный поток.
Но не убил, а дал возможность.
Детей от гибели своих предостерег.
Природа-мать, нам знаки подавала:
Большая птица в небе и странник у самой скалы.
 
 
Теперь подумайте, что б стало с нами,
Дойди мы все до той горы.
Домой бы точно не вернулись.
Испепелила б нас мгновенно,
Состарились бы и навек ушли…
 
 
– А после что? – паломник усомнился.
– Что после нашей жизни будет?
 
 
А после жизни каждый путь проходит,
Как перекресток трех дорог:
Кому наверх взлететь – на небо,
Кому-то сгинуть – вниз упасть.
Кому-то возродиться снова,
Как новой жизни молодой росток.
 

(После жизни…)

 
– И что теперь нам делать? – молодой спросил.
– Что я другим скажу, когда домой вернусь?
 
 
– Да ты живой, и ладно! – его отец ответил.
И если бы не Коля, не было б тебя уже.
 
 
– Ты слушай своего отца,
– ответил молодому Старший.
– Спасителя Господь тебе послал!
Все нам простил: ошибки и грехи.
Дал шанс прожить остаток этой жизни.
 
 
Подумайте над прошлым все!
Сильней урока вам никто не преподаст.
Других прощайте, у других прощения просите,
Тогда воздастся вам, и Бог благословит!