И Гест думал обо всем том бардаке, творившемся в каютах, и о большом Жаке, ночевавшем с ним на борту, и думал: нет, об этом вспоминать нельзя! – об этом черном, болящем, об этой адской палке, которая вечно извергает из себя белую гадость. И еще он думал о неизвестности: удастся ли ему когда-нибудь вернуться домой, или он навеки застрянет в далеком порту?
И Гест думал о радости, которую ощущал, когда они отчаливали, и об этом чувстве: любить море, потому что в нем есть надежда найти землю, и он вспомнил, как его мошонка сложилась сердечком, когда он увидел, что из моря встает Исландия.