Глава 12. Груз на леске

На утро, сделав свою работу, Сафаров отправился прогуляться по рынку, незаметно высматривая тех двоих рэкетиров. Лысого и парня в белой курточке. Им двигало чистое любопытство. Кто они и почему этим занимаются? Он не боялся их, потому что брать у него нечего. Нет ларька, нет магазинчика, ресторана или другого бизнеса. Но в юношеском сердце вид крутых спортивных парней на иномарках вызывал необъяснимые чувства. Ему хотелось быть таким же. И раз уж случилась в стране заваруха, где человек человеку – волк, пробивать дорогу в жизни нужно самому.

На огромном рынке отыскать двух человек непросто. В центре рыночной территории – большой продуктовый павильон, вокруг которого тесными рядами раскинулись вещевые “развалы”, где продавались шмотки, книги, автозапчасти, электроника, цветы и всевозможное старье. Зарождение бизнеса в России началось именно с таких рынков. Сюда пришли люди с заводов, школ, предприятий. Пришли, почуяв запах живых денег. Все, кто был выброшен за борт экономики и не спился, нашли пристанище здесь. Для всех это стало новым занятием, новой вехой. Ездить за товаром, стоять у прилавка, торговаться, считать наценку и прибыль, отслеживать спрос. Никто их этому не учил. Все постигалось в процессе.

В тот день Сафаров не нашел рэкетиров, зато узнал, что приходят четверо. Обычно днем или чуть позже. Ездят на иномарках. Их главный – тренер школы кикбоксинга, некий Фрол. Еще рассказали много всего страшного. Как только речь заходила о рэкетирах, на лицах торгашей застывала маска страха. Наверное, так боялись Сталина.

На следующий день Марат обошел рынок несколько раз, будто охотник, проверяющий тропы и капканы. Определил маршруты с самыми большими обзорами по рядам, заметил откуда и куда идут потоки, где стоянки. Один раз наблюдал разборку между двумя группами мужчин из южных республик около рынка, рядом с машинами. Они громко кричали, но до мордобоя не дошло. Несколько из них сели в белую Тойоту и с облаком пыли укатили прочь. Похожи на торгашей, а не на спортивных парней. И ближе к вечеру, когда рынок начал пустеть, Марат заметил между рядов знакомую белую курточку и кремовые штаны. Подойдя ближе, он увидел и второго, с обритой головой. Сердце забилось от адреналина в крови! Это они! Тащили пакеты, в которых, надо полагать – деньги. Марат пошел за ними, благо никто из них не оглянулся. Что-то давало им чувство безопасности. Парни вышли на парковку и бросили пакеты в багажник черного "БМВ" пятой серии. Сафаров встал у крайнего ларька и наблюдал в небольшой просвет.

К ним подошли еще двое в черных кожаных куртках, также бросили пакеты в багажник "бэхи" и что-то обсуждали с первыми двумя. Среди них стоял парень, чем-то напоминающий Глухарева, с которым Марат дрался еще в школе Младогорска. Но вряд ли Глухарев здесь, в соседнем городе за 200 километров. Мало ли похожих. Натянув бейсболку на глаза, Сафаров направился в их сторону, делая вид, что идет по своим делам. В нужный момент он повернул голову и, словно ненароком, посмотрел на того, который был похож на знакомого. Их глаза встретились и … это точно был Глухарев! Старый знакомый посмотрел на него, не говоря ни слова.

– Дима Глухарев? Это ты? Здорова! – Марат подошел к нему, не скрывая удивления.

– Здорова, враг, – ответил тот с ухмылкой. Его серые холодные глаза прищурились в ожидании какого-нибудь подвоха.

“Это удача!” – подумал Сафаров, схватил руку давнего неприятеля и крепко пожал. Выглядело естественно, как встреча знакомого в другом городе. У себя дома прошел бы мимо, а в другом городе все меняется.

– Да, ладно, не бери в голову, – Марат продолжал сжимать его руку, – с кем не бывает. Ну подрались.

Трое остальных оценивающе посмотрели на подошедшего парня. Бритоголовый в кожанке сплюнул:

– Эт кто?

– Старый знакомый, – ответил Глухарев.

– А почему враг?

– Было дело.

– Слушай, ты, наверное, давно в Чирупинске, – сказал Марат Глухареву, – поможешь? Я работу ищу. Сейчас на рынке грузчиком, да только надоело мешки таскать.

– Работу ищешь? – бритоголовый открыл дверцу машины, собираясь садиться. – Как звать?

– Марат.

– Что умеешь?

– Да все!

Бритоголовый еще раз окинул его взглядом и сел за руль. Следом в машину сели остальные, но Марат так и не получил ответа. Он подошел к бритоголовому.

– Ну так что насчет работы?

Тот опустил стекло и спросил:

– Обитаешь где?

– Ларек Артема, на той стороне, – он махнул рукой в нужном направлении.

– Знаем.

Машина рванула вперед, доехала до дороги и, включив сигнал поворота, свернула в общий поток.

Вернувшись вечером в свою комнатку, Марат написал матери письмо.

“Привет, мам!

У меня все хорошо. Я не поступил в институт, потому что провалил экзамен, но считаю, что это не самое главное в жизни, поэтому все остальное хорошо.

Здесь я нашел работу. На рынке, у одного армянина. Зовут Артем. Платит вовремя, продукты есть, снимаю комнату у мужичка Гришки, спокойный такой, но любит выпить по-тихому. Как смогу, приеду домой на выходные. Работы навалом. Здесь на рынке не пропаду.

Как вы там поживаете? Как папа? Привет ему.

Пишите мне по адресу Гришки, который на конверте.

Пока!

Ваш сын Марат”

По пути на работу, на углу одного дома висел синий ящик для писем, переживший не одну покраску. Этот “мессенджер” доставит письмо через неделю. Сафаров бросил конверт в ящик и поспешил на рынок, чтобы успеть до прихода покупателей. Валентина в этот день приболела и не вышла, и они вдвоем с Ленкой управлялись со всем. Марат вставал на кассу, работал с весами, таскал мешки, радуясь, что может заняться чем-то новым. Артем, увидев его за делом, одобрительно кивнул.

Вечером Сафаров сидел за столом в дальнем углу ларька и пил чай. Ленка насыпала в тарелку лом печенья, достала масло, сгущенку, половину палки колбасы, домашний пирог с капустой и села напротив Марата, по-хозяйски сложив руки на столе. Ей нравилось смотреть, как он ест, особенно приготовленное ей самой. Ленка была старше на семь лет. Обитала в "однушке", оставшейся от бабки, которую та получила от государства незадолго до смерти.

– А народ в городе кожуру от яблок заваривает вместо чая, – печально произнесла она.

– Да ну.

– Вот недавно подходила знакомая, рассказала. Денег, говорит, нет, зарплату не платят. А на работу ходит. Огород у нее есть, в пригороде. Все, у кого есть огороды, на них держатся. Картошка, морковка, лук, капуста. А у нее больная мать и двое детей. Муж уехал на север, да утонул на болотах. Прямо вместе с машиной в топь ушел. Она с горя пить подалась, да вовремя остановилась. Ради детей жить решила. Я ей ломаного печенья насыпала, пряники вон те засохшие, да и так, то что сэкономила. Рису немного и макарон. Хоть волком, говорит, вой.

Она огляделась по сторонам и вполголоса продолжила:

– Ты смотри, тоже экономь понемногу. Остатки забирать потом будешь. Смотри, – она встала, отряхнула фартук и подошла к весам. – Вот эта гирька весит пятьдесят грамм.

Ленка вытащила из-под весов обернутую тканью гирьку, которая оказалась привязанной к чашке весов снизу тонкой рыболовной леской.

– Вот так скидываешь незаметно грузик, когда взвешиваешь, – она ловким движением столкнула гирьку. – Стрелка болтается, и никто не видит разницу. С каждого двадцатого килограмма будет тебе килограмм. Не хочешь забирать его – продавай, это твой навар.

– Ого, а вдруг Артем узнает.

– Он знает. Все так делают. Только ты смотри, кого обвешивать, а кого нет. Если внимательный покупатель, то не скидывай груз. Скандал закатит. А если не смотрит, то скидывай незаметно. Мужики обычно не смотрят. И цену всегда в большую сторону округляй. Накидывай по десятке или больше, но чтоб самому удобно считать. И тоже смотри, кому можно, а кому нет. Как только обсчитал, сразу эти деньги отложи, чтобы не перепутать потом. Когда с весом мухлюешь, записывай, галочки ставь где-нибудь. Валентина не записывает, так помнит. Учитель все-таки.

– А как быть, если совесть? – Марат ткнул ножом банку сгущенки, умело вскрыл ее и облизнул лезвие.

– Все так делают. С каждого понемногу. Народ не обнищает из-за твоих полста грамм. Я сама недавно в торговле, но вижу, кто давно торгует, еще при Союзе, они все в золоте.

Ленка говорила тоном старшей сестры, несущей ответственность за младшего брата. Действительно, такому назиданию нигде не научат, ни в школе, ни в институте, только в народе, между собой. Передает народ секреты друг другу, понижая голос и осматриваясь.

– Не пропадем, – Ленка подмигнула Сафарову.

Глава 13. Кушать будешь сладко

Бритоголового звали Лысым или Крабом. Его живые, цепкие голубые глаза, узкие от постоянного прищура, глядели с вызовом. Шрам на брови и сломанное ухо делали похожим на матерого кота – хозяина нескольких дворов. Под черной кожаной курткой прятался мощный торс. Его кулаки, с темными мозолями на костяшках, во время драки напоминали не знающие боли дубовые болванки. Он занимался в спортзале каждый день. Отжимался, качался, бил по здоровенной груше, которую новички не могли стронуть с места, а у него она раскачивалась и трепетала, как обреченный зверь. Благодаря природной гибкости, он обладал великолепной растяжкой ног, поддерживать которую ему не составляло труда. Ударом ноги в голову валил с ног. Всегда. И обладая такими прекрасными данными, Лысый никогда не выступал на соревнованиях и не бился за титулы. Сам Фрол, тренер секции кикбоксинга, втайне опасался его.

Через пять дней после разговора с Сафаровым, Лысый Краб заехал на рынок и направился к ларьку Артема. Был августовский полдень. Увидев рэкетира, продавцы мрачнели, прятались в тенях, за углами, опасаясь делать резкие движения. Наконец он заметил Сафарова с двумя мешками муки на плечах. Тот шел, не видя его, со склада Артема.

– Эй, ты! – окликнул Краб.

Сафаров остановился и развернулся, не снимая мешки.

– А, привет!

– Иди за мной, – приказным тоном произнес Лысый.

– Сейчас, донесу только, – сказал Марат и скрылся в ларьке. Затем вышел и попросил:

– Дружище, дай еще пару принесу, и я свободен.

Лысый нехотя согласился и подождал, засунув руки в карманы. Когда, наконец, Марат подошел, он посмотрел на его испачканную мукой одежду, и снова отправил в ларек:

– Переоденься в чистое.

Через минуту они с Крабом шли к парковке. Несмотря на жару, Лысый никогда не снимал свою черную куртку, которая, как потом Сафаров узнал, прикрывала оружие. Они сели в черный "БМВ", и Марат всю дорогу разглядывал интерьер, потому что первый раз оказался в салоне иномарки. Ехали недолго. Остановились возле жилого дома внутри квартала и спустились в прохладный подвал. На входе не было никаких надписей.

После солнечной улицы глаза пару минут привыкали к полумраку. Марат оказался в большом спортивном зале с самодельными тренажерами, зеркалами на стенах и черным линолеумом на полу. Стены выкрашены в кроваво-красный цвет и расписаны кустарными изображениями черных драконов. Посреди зала высились несколько опор дома, увешанные плакатами Брюса Ли и других китайцев. Перед входом на красном кожаном кресле, закинув ногу на ногу, сидел невысокий худощавый человек лет 30, с черными короткими волосами и аккуратной бородкой, в импортном спортивном костюме темно-синего цвета. Это и был Фрол. Он жевал жвачку, поблескивая передним золотым зубом.

Рядом с Фролом стояли Глухарев, парень в кремовых штанах по кличке Пижон, здоровый амбал Француз и еще несколько человек. Они вполголоса перекидывались шутками. У всех надменный взгляд и презрительная криминальная ухмылка. Из глубины зала вышли еще двое, совсем мальчики, но со взрослым взглядом, от вида которых неискушенный гражданин почувствовал бы холодок. Лысый остался стоять сзади. Марат, стараясь держаться просто, окинул всех взглядом и произнес:

– Здорова, мужики!

Ответа не последовало. Фрол небрежно махнул кистью руки и улыбнулся одними губами. Его другая рука ритмично сжимала кистевой эспандер. Двое мелких подошли ближе, зашли сбоку, осмотрели сзади, словно коня перед покупкой. Парень в кремовых штанах щелкнул зажигалкой, закурил, и выпустил облако дыма под потолок. Наконец Фрол спросил:

– В армии где служил?

– Я еще не был. Мне семнадцать, скоро восемнадцать.

В спортзале послышались смешки.

– На вид ты старше. Грушу бить умеешь?

– Умею, – ответил Сафаров, хотя занимался с боксерской грушей всего пару раз в школьном спортзале.

Фрол махнул рукой на ближайшую боксерскую грушу.

– Покажи как бить умеешь, – шепотом подсказал один из мальчишек.

Сафаров, решив следующий раз быть осторожнее в словах, подошел к тяжелому кожаному мешку, набитому песком, пару раз для пробы стукнул кулаком, чуть отошел и врезал со всей силы. Раздался глухой удар. Ему показалось, что он попал по бетону, смягченному тоненьким слоем кожи. Подавив гримасу боли, он ударил еще несколько раз.

– Сойдет пока, – усмехнулся Фрол. – Глухарь говорит, что дерешься, как зверь. Француз, дай перчатки.

Здоровяк с кулаками, похожими на кувалды, снял с гвоздя две пары перчаток. Лысый Краб встал напротив Сафарова, надел перчатки и не стал зашнуровывать. Сафарову помогли зашнуроваться. Глухарев не переставал ухмыляться. Все предвкушали неплохое шоу.