Глава 4. Документы, связанные с наследованием

Один из древнейших правовых институтов в истории цивилизации – это наследственное право. Существовало оно во многих странах, но наибольшее развитие получило в римском праве, которое, послужило основой для развития законодательства стран континентальной Европы. Действовала такая система и на Руси. Так, в Русской Правде^[154] (пространная редакция) наследованию посвящены статьи с 90 по 95, с 98 по 106, 108 и 109. Любопытно, что для обозначения наследства в тот и более поздние периоды использовались весьма непривычные для нас термины «задница» и «статок» (то есть то, что оставляет после себя уходящий в другой мир).

В Русской Правде установлены условия и порядок наследования в случае смерти раба, смерда, боярина, дружинника. Мужья и жёны не наследовали после друг друга, но имели право пользоваться имуществом, оставшимся после смерти супруга. Дочери получали долю в имуществе в некоторых случаях, если не было сыновей. Эти статьи регулировали не только собственно наследование имущества, но и определяли судьбу вдов и детей после смерти мужа и отца, касались вопросов опекунства.

Особо оговаривались правила наследования или, точнее, выделения доли («выдела») в имуществе для незамужних дочерей и вдов после смерти отца и мужа, Например, ст. 90 пространной редакции Русской правды гласила: «АЖЕ УМЕРЕТЬ СМЕРД. Аже смердъ оумреть, то задницю князю; аже будуть дщери оу него дома, то даяти часть на не; аже будуть за мужемь, то не даяти части имъ»^[155]. То есть в случае смерти смерда^[156] его имущество наследовал князь; если же у смерда были незамужние дочери, то часть имущества выделялась им; замужним же дочерям имущество не выделялось.

Согласно ст. 91 «О ЗАДНИЦЕ БОЯРЬСТЕИ И О ДРУЖЬНЕИ. Аже в боярехъ любо въ дружине, то за князя задниця не идеть; но оже не будеть сыновъ, а дчери возмуть»^[157]. Это следует толковать следующим образом: имущество наследуют сыновья; если у боярина или дружинника нет сыновей, то наследство переходит к князю; при этом если нет сыновей, но есть дочери, то будут наследовать они.

Из ст. 92 Русской Правды следует, что формально уже разграничивалось наследование по завещанию и по закону, кроме того, наследодатель мог определить разные доли наследников-детей: «Аже кто оумирая разделить домъ свои детемъ, на том же стояти; паки ли безъ ряду оумреть, то всемъ детемъ, а на самого часть дати души».

Термин «ряд» близок по значению к понятию завещания, однако, по мнению некоторых исследователей, например, М. Ф. Владимирского-Буданова, «ряд» (завещательное распоряжение) и наследование без завещания только «по внешности различаются», «но содержание этого завещания не есть назначение наследника <…>, а лишь распределение имущества между готовыми (законными) наследниками»^[158].

То есть, по сути, в этот период завещание предполагало перераспределение имущества между законными наследниками, а не возможность передачи наследственного имущества любому постороннему лицу по усмотрению наследодателя.

При этом Русская Правда не содержала каких-либо чётких указаний на форму завещания и необходимость его оформления в виде какого-то документа. По всей видимости, в большинстве случаев завещание было устным, хотя нельзя исключать и возможность его оформления письменно. Но, очевидно, что никакого формализованного, привычного для нас сегодня письменного документа с обязательными реквизитами в тот период не существовало.

В Псковской судной грамоте 1467 г. чётко разграничивается наследственное имущество, переданное другому по завещанию (по «приказу»), – «приказное», и имущество, оставшееся после умершего и переходящее к наследникам по закону, – «отморшина»: «А у кого поимаются за отморшину отца его, или приказной…»^[159]. Наследники по завещанию именуются «приказники». Для обозначения завещания используются термины «рукописание», «заклад», «записи». Из ст. 14 Псковской судной грамоты следует, что завещание должно было составляться в письменной форме, и только наличие «заклада» и «записи» подтверждает права приказников на наследственное имущество, а отсутствие таковых лишает закладника права претендовать на это имущество: «а у приказников умръшаго а не будет заклад, ни записи умръшаго на кого, ино им не искати ничего ж, ни съсудиа, ни торговли, ни зблюдениа ничего ж»^[160].

Завещания могли составлять и женщины (ст. ст. 88–90 Псковской судной грамоты).

Как понятно из самого термина «рукописание», преимущественной формой завещания к этому времени стала письменная. В ст. 16 Псковской судной грамоты читаем: «а тот умръшей с подряднею и рукописание у него написано и в ларь положено…»^[161]. Владимирский-Буданов М. Ф. поясняет: «Рукописание не только должно быть написано, но и скреплено, или подтверждено. Подтверждение совершалось посредством положения его в ларь (архив) св. Троицы – центральной церкви Пскова»^[162].

Допускалась и устная форма завещания, но в этом случае требовалось свидетельствование 4–5 человек (ст. 55 Псковской судной грамоты).

Уже в тот период определились основные части завещания: в начале – призвание святой Троицы («Во имя Отца и Сына и Святого Духа»); затем указание на основания владения наследодателем имуществом; перечисление имущества; определение наследников; назначение душеприказчиков, т. е. исполнителей завещания.

Русской истории известны многочисленные духовные грамоты князей (начиная с XII в.)^[163], в которых содержались как напутствия и наставления морально-этического характера, так и распоряжения относительно управления землями, холопами, имуществом, долгами, а также отношений с другими князьями, территориями. Первоначально это были документы, сочетающие черты публичного и частного распоряжения князя как правителя и главы семьи. В Московской Руси преимущественно использовался именно термин «духовное завещание», или просто «духовная». Причём так обозначалось завещания не только князей, но и распоряжения на случай смерти лиц других сословий. Так, в ст. 60 Судебника 1497 г. и в ст. 92 Судебника 1550 г. указывается: «А которой человек умрет без духовные грамоты, а не будет у него сына, иностаток весь и земли взятии дочери; а не будет у него дочери, ино взяти ближнему от его рода»^[164].

Духовная грамота должна была составляться в письменном виде и подписываться завещателем собственноручно, либо духовную подписывали свидетели. Кроме этого, духовная грамота подлежала утверждению церковными властями.

Со временем наименование «духовное завещание» вошло в общее употребление и применялось вплоть до XX в.

Соборное уложение 1649 г. затрагивало вопросы наследования в связи с определением правового статуса поместных земель вотчин (как недвижимого имущества), холопов (как движимого имущества), также при установлении порядка уплаты долгов. Со временем всё более укреплялось преимущественное значение письменной формы завещания, однако устное завещание, сделанное в присутствии духовных отцов, также имело силу.

Реформы Петра I коснулись и наследственного права. Знаменитый Указ от 23 марта 1714 г. «О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах» (Указ «О единонаследии») предусматривал возможность наследования недвижимого имущества только одним из сыновей; если не было сыновей, наследовала одна из дочерей; при отсутствии детей у наследодателя наследовал один из родственников (при условии сохранения или принятия им фамилии наследодателя). Движимое имущество могло делиться между детьми наследодателя. Такие правила имели целью предотвратить дробление имений, поскольку это вело к обеднению и разорению дворянства. В п. 5 Указа предписывалось «отцам и матерям заранее духовныя писать, и движимые имения долями описывать…»^[165]. Этот Указ был отменён Анной Иоанновной в 1730 г.

В Своде законов Российской империи 1832 г. (далее – Свод законов)^[166] в томе десятом выделена особая глава пятая «О духовном завещании». В ст. 1010 впервые законодательно закреплено определение завещания: «Духовное завещание есть законное объявление воли владельца о его имуществе на случай его смерти»^[167]. Свод законов достаточно подробно регламентировал как порядок составления, хранения, содержание завещаний, так и порядок их исполнения.

Определялись требования к завещателям: завещания должны быть составлены завещателем в здравом уме и трезвой памяти (ст. 1016); завещания могут быть составлены только лицами, имеющими право отчуждать своё имущество (ст. 1018).

Недействительными считались завещания самоубийц и «безумных, сумасшедших и умалишённых» (если завещание составлено в период помешательства), недееспособных по возрасту до 21 года, лиц, лишённых прав состояния по суду (ст. 1017, 1019)

Завещание могло быть нотариальным или домашним, но при этом обязательной являлась письменная форма. Законодатель прямо указывал, что «словесные завещания и так называемые изустные памяти никакой силы не имеют» (ст. 1025).

Духовное завещание капитана Якова Андреянова Николаева

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь! Тысяща семьсотъ тридцать второго года, февраля седьмого дня, капитанъ Яковъ Андреяновъ сынъ Николаевъ, разсуждая о человеческомъ маловременномъ житие, яко гнилая и непостоянная, ныне живъ а завтра мертвъ; того ради пишу сие завещание въ целомъ уме и въ памяти, и по силе состоявшихся пунктовъ, и по сему моему завещанию учиняю по себе наследникомъ племянника своего родного, Семена Федорова сына Николаева; изъ недвижимаго отца своего имения отдаю въ селе Карачарове ему, племяннику моему Семену, тридцать пять четвертей, да мужеска и женска полу половину; а въ другой своей половине учиняю, въ недвижимомъ своемъ имении, въ селе жъ Карачарахъ, тридцать пять четвертей, да мужеска и женска полу другую половину, его жъ, племянника своего наследникомъ. А движимое мое имение отдать, по смерти моей, въ поминовеше на две церкви, продавъ платье мое, а именно: кафтанъ зеленый, пуговицы оловянныя; камзолъ красный съ позументомъ серебряннымъ; кафтанъ васильковый; камзолъ красный; карпусъ красный; два куба винные съ трубами польскими; епанча песочная, афонская; шуба на волчьемъ меху, сукно голубое; карпусъ зеленый; шпага, ефесъ медный, перевязь серебрянная, портупей лосинный, съ пряжкой серебрянной; два седла немецкихъ; пара пистолетъ; две фузеи. А жене моей Настасье Григорьевне изъ недвижимаго по указу, а движимое, за росписаниемъ, все что есть, жене моей. И который хлебъ въ гумне братьевъ моихъ, Григория да Андрея Филипповыхъ детей Николаевыхъ: оденье ржи 33 телеги, да въ моемъ гумне ржи оденье 22 телеги, полбы оденье, овса оденье, гречи оденье, и вышепоказанный хлебъ жене моей употреблять въ мое поминовение. Да служителямъ моимъ отдать, за ихъ услуги: Матвею Евсевьеву – кобылу рыжую, Дементью Федорову – кобылу бурую, Конону Ильину – мерина гнедого. Да на мне жъ имеется долгу безписьменнаго, подпоручика Саввы Филиппова сына Пересекина 60 рублевъ, которыя деньги я издержалъ на свое домовое всякое строенье, и оныя деньги, по смерти моей, пожаловать, заплатить ему, наследнику моему; а ежели платить не будетъ, то ему Савве Филипповичу взыскивать на ономъ наследнике. А другихъ никакихъ долговъ на мне не имеется. A сие завещательное письмо писано не у крепостныхъ делъ, того ради, что крепостных дел писцы отвсюду в дальне разстоянии.

Подписи.

Капитанъ Яковъ Андреяновъ, сынъ Никулаевъ руку приложил. При семь письме отставной капраль Никита Ивановь сынъ Столбовъ свидетелемъ былъ и руку приложилъ. При семь завещательномъ письме отецъ его духовный, села Карачаръ попъ Никита Васильевъ свидетель и руку приложилъ. Сие завещательное письмо писалъ, по прошению его, господина капитана Николаева, лейбъ гвардии преображенскаго полку капрал, князя Александра Петровича Борятинскаго служитель Степанъ Григорьевъ сын Данилевский. Февраля седьмого дня семьсотъ тридцать второго года^[168].

Специально оговаривалось, что в завещании должны быть точно указано имущество, которое завещается, и лица, которым это имущество завещается (ст. 1026).

Порядок составления нотариальных завещаний регламентировался также Положением о нотариальной части 1866 г. Нотариальные завещания (ст. ст. 1036–1044 Свода законов) обязательно надлежало совершать в присутствии самого завещателя и трёх свидетелей. Нотариальное завещание регистрировалось в актовой книге, в которой расписывались нотариус, завещатель, свидетели. Одновременно завещателю выдавалась выпись, которая имела равную самому завещанию юридическую силу; подлинное завещание хранилось у нотариуса.

Домашнее завещание (ст. ст. 1045–1059 Свода законов) писалось самим завещателем или иным лицом по его поручению «в месте пребывания завещателя» и обязательно подписывалось им собственноручно и двумя свидетелями. Если духовная написана и (или) подписана рукоприкладчиком, то на ней должны быть ещё подписи не менее трёх свидетелей. Домашнее завещание могло храниться у самого завещателя, у нотариуса, в Опекунском Совете Учреждений Императрицы Марии, в Канцелярии Совета или в Попечительском комитете Императорского Человеколюбивого Общества.

Как видно из приведённых выше положений, завещание было выведено из прямого ведения церковных властей, но в самом тексте завещания сохранился «призыв Троицы», то есть документ начинался со слов «во имя Отца, Сына и Святого Духа».

Нотариальное дело по реестру № 1488 симбирского нотариуса Цимбалина В. А. о совершении духовного завещания подполковника С. П. Бутомо. 13 марта 1917 г.^[169]

Сергей Павлович Бутомо являлся офицером Отдельного корпуса жандармов. С 1910 г. он занимал должность начальника Мелекесского отделения Самарского жандармского полицейского управления железной дороги. В Симбирске имел недвижимое имущество: жилой дом на Александровской площади, рядом с Симбирской (Александровской) губернской больницей.

Домашнее духовное завещание, составленное отставным майором Агапом Мокеевичем Сенькиным в присутствии его духовного отца и свидетелей. 12 января 1886 г.^[170]

В Своде законов подробно описывался и порядок утверждения завещаний (ст. ст. 1060–1066). После смерти завещателя завещание (подлинное домашнее или выпись нотариального) нужно было предоставить для утверждения к исполнению в окружной суд по месту нахождения завещанного имущества или по месту жительства завещателя. Срок предоставления документов для утверждения к исполнению: 1 год для находящихся в России, 2 года для находящихся за границей со дня смерти завещателя (ст. 1063). Допускалось и восстановление этого срока, если он пропущен по незнанию о смерти или по иным законным основаниям (ст. 1066). Окружной суд рассматривал и оценивал само духовное завещание на предмет соответствия его по форме и содержанию законодательству, заслушивал свидетелей, чьи подписи имелись на домашнем завещании, и принимал решение об утверждении завещания и вводе наследников во владение имуществом или о неутверждении завещания. На суд возлагалась обязанность вызывать наследников по просьбе частных лиц, лиц прокурорского надзора, по заявлению полиции.

В случае открытия наследства как по завещанию, так и по закону, как правило, составлялась опись имущества. Судья поручал приставам, состоящим при суде, произвести опись, а в необходимых случаях опечатать и принять меры к сохранению имущества, оставшегося после умершего. Подробно эта процедура, а также раздел имущества между наследниками и ввод во владение недвижимым имуществом, регламентировались Уставом гражданского судопроизводства 1864 г. (Книга четвёртая. Охранительное судопроизводство. Главы I–III).