2

Тананарив Бэйли обернулась; лицо ее было в грязевых разводах, капли пота стекали с переносицы. Позади пока никого. Она замыкала группу и едва выдерживала темп остальных. Травмы постепенно заживали, она больше не хромала, но грызущая усталость не отступила. Тананарив замедляла продвижение. У нее сбилось дыхание, в горле першило, а воды почти не осталось.

Изматывающее путешествие через лабиринт, который Тананарив мысленно окрестила Закулисьем, выжало последние соки. Лабиринт располагался по другую сторону зеркальной оболочки Чаши; надо полагать, туда отродясь никому доступа не было, кроме техников. Коридоры – редкость и роскошь. Освещение тусклое. Извилистые проходы, где человеку и проползти-то сложно. Этот слой, подстилавший Чашу, заполнял большую часть объема огромной конструкции, диаметр его достигал астрономической единицы, но толщина не превышала нескольких метров. Сплошь механизмы, подпорки и кабели. Управление зеркалами на поверхности требовало многослойных хитросплетений проводов и механических передач. К тому же извилистый маршрут имел трехмерную природу.

Тананарив вспотела, у нее ныли руки. Она не выдерживала торопливого бега товарищей, в гравитации, составлявшей восемнадцать процентов стандартной, у Тананарив все время что-то болезненно щелкало в бедренных суставах и ребрах. Она не бежала, а скорей скользила по туннелям, время от времени натыкаясь на стену и отскакивая, иногда падая и приземляясь на ягодицы и руки. Перемещение в этой зоне требовало изящной верткости, а Тананарив не обладала таким качеством.

Бет, Лау Пинь, Майра и Фред ее обогнали. Тананарив остановилась, зацепившись за контрфорс. Она мечтала о передышке, но надежды на это не было. На миг ей показалось, что все тревоги мира ускользают; она расслабилась, насколько могла. Такие моменты выпадали нечасто, но она им радовалась. Со вздохом Тананарив отпустила ситуацию.

В такие мгновения она вспоминала Землю… тихий, насыщенный влагой воздух вечнозеленых лесов, по которым она ходила в походы вместе с родителями, с бесстрашным смехом убегая в чащу величественных деревьев. Ее сердце осталось там, в роскошной, непроглядной, печально-ароматной чаще, под кронами секвой и сосен, подобными кафедральным сводам. Даже этого воспоминания хватило, чтобы унести по волнам времени. Родители наверняка уже много веков как мертвы, несмотря на технологии продления жизни. Но воспоминания остались, и Тананарив удалось расслабиться – на долгий, сладостный миг.

И тут же спокойствие отхлынуло. Пора было снова пускаться в бегство.

В тусклом свете она едва различала пальцезмеек, скользивших впереди группы. Люди неслись вслед размашистыми скачками. Змейки отличались удивительным проворством. Вероятно, они эволюционно приспособлены к ремонтным работам в подземельях Чаши. Бет выпытывала у змеек обрывки сведений об истории их вида, но перевод оставался неуверенным. Они так долго обитали в Чаше, что память об исходном мире превратилась в невнятный миф о происхождении вида из странного места, где восходило круглое, ослепительно-белое солнце, разгоняя чернильную ночь.

– Бет? – позвала Тананарив через комм локальной связи. – Я… мне отдых нужен.

– Нам всем нужен, – пришел резкий ответ. Бет оглянулась – слишком далеко, чтобы различить выражение лица. – Следующий перерыв через пять минут.

– О, хорошо бы. – Тананарив с усилием смежила губы и порывисто вздохнула.

Они направлялись к автоматизированному грузовому боту – так сказали змейки. Переборки и опоры в этой части Закулисья отклонялись в сторону движения группы: это значило, что цель уже близка. Впереди, напрягая зрение, можно было различить контуры ряда идентичных плоскобрюхих цилиндров. Тананарив увидела большой закругленный люк устричного оттенка и – неужели? Да! – звезды за иллюминатором. Усталость сменилась воодушевлением. Но тут же напомнила о себе травма бедра, Тананарив снова стала подволакивать ногу.

Без помощи пальцезмеек план побега неминуемо провалился бы.

Тананарив с трудом догнала остальных, облизывая губы с мечтами о воде. Три змейки, у всех камуфляжные узоры из коричневых, серых и черных пятен, почти одинаковые, но Тананарив научилась различать чужаков. Весом они немного превосходили людей и выглядели совсем как змеи, с хвостами, расщепленными на четыре конечности. Каждая конечность заканчивалась когтем. Мускулистые, гладкокожие, сильные. Вместо рюкзаков на гребнистых боках змеек были прикреплены длинные трубки из какой-то ткани.

Группа Бет впервые наткнулась на пальцезмеек, только-только сбежав из заточения в Теплицах. Тананарив вспугнула гнездо, и змейки скрылись в глубине джунглей, унося на себе некие грузы. Змейки показались людям странными существами, до некоторой степени разумными. Снимки заинтриговали Тананарив.

Теперь стало ясно, что змейки все это время следили за людьми и продвигались в их темпе. Когда Фред отвел группу в чужацкий компьютерный центр, змейки еще не выдали своего присутствия. Там Фред догадался, как заставить компьютер обучить людей языку Птиц. Фред был разносторонне одаренным человеком, и в том числе – полиглотом. Не прошло и дня, как он уловил суть квазилинейной логики и синтаксические структуры; потом нашел словарь, и темпы обучения еще ускорились. Через несколько дней Фред уже в совершенстве овладел птицеречью. Остальные выбрали гипнопедию и воспользовались находками Фреда. Когда очнулись, оказалось, что Фред заскучал и уже начинал практиковаться самостоятельно, потому, наверное, оно и к лучшему, что именно Фред первым пообщался со змейками.

Они просто появились перед людьми, не утруждая себя дипломатическими формальностями или знаками. Типичное поведение для этих существ – они предпочитали действия символьному обмену или разговорам. Когда пальцезмейки проникли внутрь центра, непонятным способом нейтрализовав замок Лау Пиня, Фред ограничился приветствием, после чего замолчал. Он вообще был не слишком разговорчив, а если оживлялся, то по делу.

После этого приветствия змейки что-то прошипели в ответ. Тананарив на пробу проговорила громко:

– Мир вам! Мы потерялись!

Пять змеек сложились петлей, что, как выяснилось впоследствии, означало готовность к плодотворному сотрудничеству. Тананарив сделала жест рукой, каким-то образом перенятый во сне; ей ответили другим символом и словами. Змейки считали вежливым начинать с жестов и символов, а потом уже переходить к более неуклюжему языку. К счастью, высшей формой змееречи была модифицированная структура языка Птиц, где краткость и сжатость почитались достоинствами, поэтому узелковые фразы, которые змейки изображали телами, довольно просто ретранслировались в стаккато-ритмы устной речи.

Насколько Тананарив удалось установить по перекрестным ассоциативным цепочкам, сквозившим в змее- речи, пальцезмейки были мятежниками или кем-то вроде этого. И, кстати, любознательным народцем. Они быстро поняли, что люди – новички в их мире, и последовали за группой – скоординированно и бесшумно, как диктовала традиция. Их преимуществами были знания об устройстве Чаши и умение использовать различные орудия труда. Змейки обитали повсеместно, занятые техническим обслуживанием. В особенности – поддержанием функций метрового слоя между жилой зоной и корпусом. Тонкий слой этот разграничивал обитель бессчетных миллиардов живых существ и убийственный вакуум.

Змейки спрашивали о том, чего не смогли понять из наблюдений за группой. Они правильно догадались о базовом устройстве организма приматов, поскольку конечности самих змеек крепились к органическому подобию рамы с консольной балкой, несколько сходному с плечевым поясом у людей. Это – и миллион прочих деталей – выяснилось при отрывочных переговорах. Мыслили змейки необычно. Их культура, биология, напевная речь и питание сплетались в тугой клубок, лишенный очевидного контекста. Но если пальцезмейки сталкивались с чем-то неподдельно важным, то действовали сразу, не тратя, в отличие от людей, времени на болтовню.

Когда стало ясно, что люди в конце концов погибнут, застряв в зоне пониженной гравитации, змейки без лишних слов отвели их сюда: в гараж маглев-ботов. Тут была ремонтная база.

Пальцезмейка – Тананарив показалось, это Фистер, мужская особь, – щелчком по утопленной панели бота опустила керамический обтекатель. Фистер принялся за работу, изогнувшись так, чтобы наблюдать за действиями своих заостренных пальцев. Жилистое тело существа извивалось, точно провод. Фоштха, чуть в стороне, стояла на страже.

Тананарив еще толком не умела различать их по полам, но поведенческие критерии помогали. Мужская особь не выпускала из руки инструментов, а женские в незнакомой обстановке осторожничали. Фистер был мужской особью; Фоштха и Штирк – женскими.

Фоштха опустила голову и извернулась, оглядываясь в поисках вероятной угрозы. Штирк нигде не было видно; наверное, тоже где-то дежурит. Тананарив не чувствовала никакой опасности, но едва слышный высокочастотный писк ее напрягал.

Фоштха скользнула к ней.

– Фистер с компьютерами говорит, – сказала она. – Он управляет компьютерами, как живыми. Быстро переделает под нас параметры управления, знаком с компьютерами он, адепт. Тебе плохо?

– У меня было ранение, – ответила Тананарив. – Я поправляюсь. Мне уже хорошо. – Они говорили на птицеречи; трели и раскатистые звуки звучали подобно песне.

– Знаем мы это.

С тонким металлическим визгом откинулась боковая панель грузового бота. Внутри все было зеленым-зелено. Салон бота оплели растения – некоторые были установлены на подвесных лотках, другие свисали лианами с изогнутого потолка и стен. Лампы сияли ярко, словно солнца. Фистер продолжал работу. Внезапно подвесные лотки стали выдвигаться из стен и опорожняться. Половина растений упала на палубу, потом все прекратилось.

– Оставляем немного растений, – сказала Фоштха, ускользая, – воздух нужен, пока ехать будем.

Лау Пинь быстрыми при низкой силе тяжести скачками подлетел помочь Тананарив.

– Ты в порядке? Может, тебя понести?

– Я в порядке. А что это за писк?

Писк усиливался, в нем появились низкие рыкающие нотки.

– На борт, быстро, – сказал Лау Пинь, озираясь на змеек.

Он попытался увлечь Тананарив за собой, перехватив за пояс, но отступил, увидев, что ей больно.

Тананарив подошла к отливающей медью стене и прислонилась, ощутив тепло. Пальцезмейки с ошеломляющим проворством сновали по платформам и что-то чирикали друг другу. Она разглядывала их, потом шум увлек ее… далеко.

Она снова оказалась в родной чаще – хотя понимала, что никогда больше ее не увидит. Позволила себе откинуть голову и почувствовала хруст в позвоночнике; что-то заклинило, потом встало на место. Окруженная металлом и керамикой, она мечтала о зелени. Странное сооружение вокруг, превосходящее размерами планеты, располагало собственной версией райского сада… только поэтому Тананарив тут и выжила. Исполинские загадочные леса, веселый щебет летающих существ, бескрайние травы и деревья, изогнутые зигзагами, животные такие странные, что само существование их отрицало привычную Тананарив биологию – в каком-то смысле естественное, в другом же… противоестественное. Кто-то спроектировал их обличье, если не вид в целом.

С этими просторами на поверхности Чаши она могла примириться. С механическими лабиринтами под поверхностью обитаемой зоны – нет. Ей осточертели моторизованные чудеса, приводящие в движение исполинский артефакт. Отдых, вот что ей сейчас нужно было. Она соскальзывала в благословенный сон, перекладывая на подсознание процессы обработки странных впечатлений.

Тананарив медленно отключалась, закинув голову. Отдых давался нелегко, но она приучила себя нырять в сон на считаные мгновения, совсем ненадолго, прежде чем снова сорваться с места и пуститься в бегство, накачивая себя мыслями о цели и не позволяя отвлекаться на маленькие слабости… совсем ненадолго…

– Похоже, тот чувак заканчивает возиться с панелью управления, – заметил Лау Пинь.

Тананарив смутно ощущала, как движутся рядом змейки. Фистер шмыгнул в кладовую, за ним Фоштха и Штирк.

Тананарив медленно выплыла из благословенной отключки. Голоса кругом казались ей гулкими и неживыми. Конечности налились ядовитым свинцом; движения давались с огромным усилием. Она неуверенно переставила ноги и отошла от стены. Облака, затмившие разум, постепенно расходились… зеленое великолепие, тихое величие лесов, родители…

Она вздернула подбородок и сверкнула глазами, изоб- ражая полную боевую готовность, медленно развернулась, оглядываясь. А где Бет?

Облака не отпускали. Дыши глубже, держись.

Тананарив двинулась вслепую, хватаясь за переборки и контрфорсы. Людей поблизости не наблюдалось.

Змейки прошмыгнули в бот, устроившись на расчищенном от растений пространстве. Лау Пинь последовал за ними. Потом оглянулся, помахал ей рукой, снова обернулся и ступил на борт…

Облака, опять облака. Она внимательно вслушивалась, переставляя ноги по очереди. Шаги казались ей очень маленькими, а движения – чрезвычайно трудными.

Скрежет, резкий свист, чириканье. Тананарив неуверенно двинулась к боту. Перед взором все плыло, глаза щипало от пота.

Большая изогнутая дверца затворилась у нее перед носом.

– Эй? – проговорила Тананарив. Остановилась, проморгалась. Облака разнесло внезапным приливом адреналина…

– Стойте!

Бот отчалил из доков и двинулся прочь, сперва медленно, затем все быстрее.

– Черт подери! – завизжала Тананарив. – Черт!..

Свистящий рев заглушил ее слова. Спину обожгло струей горячего воздуха.

– Стойте! – вскричала Бет Марбл. Она ощутила нарастающее ускорение. Пальцезмейки оплели телами опорные колонны, а людям пришлось вцепиться в стяжные ремни. Бет держалась руками и упиралась ногами, перегрузка давила на нее всей тяжестью.

– Тананарив! – простонала она.

– Она больна, – в глазных впадинах Фоштхи что-то блеснуло. – Перегрузки бы не вынесла. Она бы нас задерживала.

– Что? Вы нарочно?.. – Бет осеклась. Сделанного не воротишь; препирательства можно оставить на потом. Змейки существа полезные, но стремные.

Аппарат быстро набирал скорость; Бет переползла в клиновидное кресло. Для людей не слишком подходит, но сгодится. Магнитная начинка издавала легкий шум, по всей длине бота катились скрипы и стоны. Это перераспределялась нагрузка.

– «Искательница» на связи, – сказал Лау Пинь.

– Редвингу курс перешли. Поговори с ним. – Бет не могла пошевелиться; она едва держалась за подлокотники. – Используй наилучшее приближение к нашим прежним координатам.

– Есть. Я его рассчитаю по текущим векторам. – Лау Пинь включил динамик, чтобы и другим было слышно. – Лау Пинь слушает.

– Это Джамбудвипа, квартирмейстер. Капитан Редвинг тут малость прохлаждается, так что на мостике Айян Али рулит. Что у вас?

– Мы движемся намеченным курсом. В целом порядок. Мы почти никого не встретили, кроме пальцезмеек. С нами трое. И… мы потеряли Тананарив Бэйли.

– Вот черт, – отозвался офицер. – Ну ладно, а вы-то сами? Так, вижу вас… все в порядке. О. Ничего себе. Вы прямо на тыльной стороне Зеркальной Зоны.

– Джамбудвипа, этот бот движется за счет магнитов обратной стороны Чаши. Наверное, большая часть местных кораблей и поездов тоже. Топливо экономят. У нас выбора не было.

Микроволновые помехи сожрали часть ответного сигнала. Потом:

– …зовите меня Джам. И что, у вас нет скафандров?

– Нет. И шлюза тоже нет. Мы не знаем, как пристыковаться.

Пауза.

– Ладно. Айян может вывести «Искательницу» на свидание с вами часов через десять. А потом что?.. Так-так, стоп. Лау Пинь, есть шанс, что получится использовать палубу, где у нас «Эрос» стоял, пока мы его не потеряли. Если нет, то… гм.

Лау Пинь ответил:

– У пальцезмеек совсем другое восприятие времени. Наверное, мы для них слишком заторможенные. Я все проверю и поговорю с ними.

– Мы будем на связи. Вам нужна медпомощь? Четыре месяца в пониженной гравитации, в бегах… могу себе представить. Капитан Редвинг уж освободит свою койку, но в лазарете все равно только два свободных места. Выберите самых слабых.

– Тананарив была самой слабой.

Бот исчез. Зашипели и разжались магнитные страховочные зажимы. Тананарив осталась стоять в ошеломленном молчании.

На соседнем пути снова прозвучало протяжное свистящее шипение. Она развернулась, намереваясь позвать змейку, потребовать как-то остановить бот, – а змеек не было. Все трое уехали на боте. Резкое шипение стало громче. Тананарив отступила от источника звука, и тут на перрон ворвался аппарат чужаков. Он двигался не на магнитной подушке, а на реактивных движках и влетел по нисходящему туннелю.

Тананарив заозиралась, размышляя, где укрыться. В корпусе реактивного корабля имелась узкая прорезь, забранная прозрачным материалом, и показалось, что за ним промелькнула морда пилота: высокого, худощавого существа с коричневой шкурой и в униформе. Пилот был немногим крупнее самой Тананарив, а вытянутый трубковидный корабль – огромен, и далеко позади кабины полыхало пламя реактивных двигателей. Корабль поравнялся с главной платформой и замер, исторгнув мягкие, белые, как хлопок, струи выхлопа. Тананарив не знала, что делать: спрятаться, бежать, поговорить с…

И тут за большими иллюминаторами хвостовой части корабля возникло колоссальное пернатое существо. Оно оглядывало ремонтную базу. Тананарив его узнала. Огромная голова вертелась, пытаясь обозреть все кругом быстрыми сверкающими глазами, тяжелая шея аж похрустывала от натуги. У Тананарив захватило дух. Мемор.