Утро. Будильник. Я вообще спала? Ах, да, припоминаю какое-то чудесное сновидение: руки, губы, все смешалось. Я попыталась собрать обрывки сна, но безрезультатно, жаль. Впервые утро началось так, что хотелось танцевать. Солнце, извиняясь за вчерашний дождь, включило свои ресурсы на всю возможную для мая мощь. Надела серое трикотажное платье, до колен, надеюсь мой мужчина оценит. Боже, у меня есть мужчина, и это мой самый главный враг.

Решила обойтись без колготок, градусник уже с утра показывал 18 градусов тепла. Поверх я захватила белый тонкий свитер, и подумав хорошенько обула кроссовки. Волосы собрала в высокий хвост.

Вышла из дома и взглянула на его окна. Свет не горел, шторы открыты, вероятно уехал. Интересно, думал ли он обо мне? Ответ нашелся быстро. Под моими дворниками на лобовом стекле машины, был зажат желтый стикер. «Доброго утра, малышка» – прочла я.

До работы я домчала, Ольга уже открыла Кафе, у нее последняя смена, затем ее сменит второй администратор Наташа.

– Ты неугомонная, с утра пораньше на работу. Мы и без тебя можем справиться. Кофе? – встретила меня с улыбкой Олечка.

– Сегодня много планов. Подготовлю закупки, подстрахую с бизнес-ланчем и поеду по делам, закроешь сама?

– Ну конечно, – она поставила передо мной вкусный дымящийся кофе с ароматом корицы.

С Олей у нас хорошая связь. Мы понимаем друг друга без слов, когда нужно доброе слово, чашка кофе или уйти пораньше.

В разгар бизнес-ланча пришло смс от Антона:

«Я готов посветить свой вечер на собачек»

«Это благородно, а твой майбах не оскорбится возить на себе старые одеяла и прочие пожитки?» – добавила в конце испуганный смайлик.

«Буду в 17.00 у Кафе»

В 17.00 меня буквально вытолкнула Ольга за дверь, увидев, как я гляжу на часы и кидаюсь к зеркалу прихорашиваться. На ее многозначительные взгляды я только отмахнулась.

Не зря я надела сегодня платье, правда ноги бледноваты, но не криминально. Буду считать себя аристократических кровей. «Главное, не внучкой Дракулы» – напомнила о своем существовании Внутренняя Богиня. От неё я тоже отмахнулась.

Антон, так хорош собой, что у меня захватило дух, ждал у машины. Увидел меня, глаза сверкнули зеленой молнией, посмотрел на ноги и одобрительно кивнул.

– Ну теперь я рад нашей благотворительной миссии.

Я залезла в салон и оглянулась, живо вспоминая вчерашние объятья на его сидении. Внизу живота родилось знакомое чувство, щеки запылали.

Он сел рядом и, хохотнув, заметил:

– А ты, малышка, покраснела, никак распутные воспоминания о вчерашнем одолевают?

Он положил мне руку на колено и возмутился:

– Не понял. А почему ты с голыми ногами? Еще не лето, да и всякие извращенцы приставать начнут.

– Не нравится – не трогай, – засмеялась я, отпихнув его руку.

Его лицо окаменело, глаза ледяным прищуром впились в меня. Он вернул руку на место, а в следующую секунду та поползла по внутренней стороне бедра и остановилась в сантиметре от трусиков. Я замерла, боясь нападения, или спугнуть.

– Никогда не отталкивай меня, Мишель. Это вызов, который я с удовольствием приму.

Антон опустил взгляд на то место, где находилась его рука под моей юбкой, погладил бедро и нехотя высунул руку.

Я начала вновь дышать.

– Ну что, малышка, куда ехать? – невозмутимо и беззаботно уточнил он.

Я показала ему список адресов, а также выстроенный логистический маршрут, который он одобрил.

– Ты всегда на работе? – спросил он, пока мы ехали по первому адресу.

– Всегда в будни, иногда в выходные. Стараюсь выходные посвящать культурному отдыху и творчеству. И друзьям, конечно. А ты?

– В этом мы похожи, я тоже трудоголик. Но у меня причина веская, я должен заслужить свое место в фирме отца.

– А как ты стал у него работать, при ваших сложных отношениях?

Он засмеялся.

– Я очаровал его деловых партнеров.

– У него партнеры женщины и гомосексуалисты? – удивилась я.

– Нет, Мишель, хотя, задолизов хватает, – добавил он задумчиво. – Случилось мне приехать на отцовский деловой обед в страшном похмелье, после очень веселой ночки, сразу горяченький и за стол. Отказать ему не посмел. Всю встречу я молча надеялся, чтоб никто не учуял перегара от меня. Поэтому рта не открыл, лишь кивал, хотя совершенно не усваивал, о чем они там свои переговоры ведут. В конце встречи партнеры выразили отцу восхищение воспитанием сына, который не лезет со своими сопливыми взглядами избалованного незрелого подростка, а впитывает, что говорят умные дядьки. Короче, через несколько дней отец предложил мне начать работать на него, чтоб в будущем работать вместе. Спустя 5 лет моей усердной работы с самых низов и безусловной любви к делу я стал соучредителем его компании. Но даже теперь довольно часто на производствах работаю сам. Я получаю от этого удовольствие. Мебель в моем офисе и квартире сделана по моему проекту, моими руками. Я не смог доверить свой уют никому.

– Красавин, я тебя вообще не знаю! – воскликнула я. – Я думала, ты избалованный мальчишка и просто пожинаешь плоды своего наследства.

– Нет, Мишель. Лет в пятнадцать – возможно. Тогда еду и учебу оплачивать не приходилось, родители компенсировали свое отношение хорошими финансовыми подарками.

Он нахмурился и покачал головой.

Он взял меня за руку и легонько тряхнул.

– Малышка, что за шокированное лицо?

Я смутилась и попыталась оправдаться:

– Просто всё так удивительно звучит, думала, ты избалованный противный мальчишка.

– Противный значит, – его бровь взлетела вверх, а губа обиженно оттопырилась.

– Прости.

Он засмеялся.

– Все в порядке, может, слишком бурное детство и взросление прошли. Пришло время взрослеть, а, возможно, не хотелось показывать свои хорошие стороны, общество часто их воспринимает за слабость.

– Ты мне очень отравлял жизнь в детстве.

Перед глазами пролетела кинолента школьных лет, его пакости, моя злость, наши ссоры, слезы в подушку, слепая ненависть к нему.

– Ты преувеличиваешь, – веселился он.

– Нисколечко! Вы с дружками обкидали меня грязью в мой день рождения! У меня было такое красивое розовое платье! – почти кричала я.

– Просто ты меня не пригласила, – спокойно ответил он.

– Хорошо, – не сдалась я. – А мой портфель, который ты по тихому увел и спрятал в мужском туалете?

Он задумался, будто припоминая, провел указательным пальцем по губам, а потом тыкнул им в меня:

–Ты сдала учителю что я курил за школой.

Блин.

– Возможно и так. Ну а на это что скажешь – ты всем мальчишкам рассказал, что у меня энурез!

– Я отваживал от тебя других парней, – уверенно заявил он, улыбнувшись как на плакатах в стоматологиях.

– Ну спасибо тебе, Красавин, – прошипела я. – Благодаря твоим стараниям, парни от меня шарахались, и никто на свидания не приглашал.

– Глупости, Мишель, – он опять тыкнул в меня пальцем, от которого я отмахнулась как от пчелы. – Ты многим нравилась, просто вела себя как Снежная Королева, на всех смотрела свысока, со школы бежала домой, и еще, – он сделал гримасу ужаса, – Всегда выполняла домашку.

Он посмотрел на меня, округлив глаза, но мне было не смешно. Вспомнила свой первый поцелуй на выпускном, который больше походил на проявление жалости, и тряхнула головой. Антон не прав, я не была такой…

– Меня никто не понимал, я очень хотела, как и одноклассницы бегать на свидания, тусить в этих отвратительных компаниях, но папа умер, когда я была в 7 классе, я не имела право разочаровать маму, – всхлипнула я.

На глаза навернулись слезы, вызванные болью утраты, острой, несмотря на пролетевшие годы.

– Мне очень жаль, малышка, я не знал, что тебе было одиноко, – погладил он меня по щеке. – Приехали, кажется.

Отстегнулась, попутно вытирая скопившуюся на глазах влагу.

Антон поймал меня у машины за руку и приподнял лицо за подбородок.

– Я никогда тебя больше не обижу, поверь мне, пожалуйста.

Его обещание, словно сосуд с ощущением спокойствия и безопасности, который я приняла и выпила до дна.

– Я сбегаю быстро, подождешь меня в машине? – попыталась его освободить от необходимости хождения по нелицеприятным местам.

– Даже не думай.

Он схватил мою ладонь, и мы поднялись в подъезд старого жилого дома. В нос ударили сплетения вони табака и мочи. Даже не определить, что сильнее раздражало обоняние. Я посмотрела на Антона, извиняясь.

Квартиру открыла полная женщина, милое лицо обрамляли густые пшеничные кудряшки.

– Здравствуйте, я от Ани, за посылочкой для центра «Друг», – представилась я.

– О, конечно, проходите, пожалуйста. Хорошо, что вы с крепким мужчиной, пакетов оказалась чуть больше, я еще по соседям собрала, – в доказательство она махнула на связки пакетов с одеялами и тряпками.

Я поблагодарила женщину и покосилась на Антона. Вид у него был невозмутим, даже вежливая улыбка выглядела искренней. Мы все донесли за один раз, женщина охала и ахала, какой Антон богатырь. Я тоже прихватила пару пакетов, он не стал возражать, видимо второй раз возвращаться в источник сильного зловонья никому не хотелось.

– А просто я могу дать денег фонду, и избавить нас от хождения по этим местам?

– А как же вторая жизнь вещам? И разумная переработка?

– Ну я попытался.

– Так себе обстановка, да?

Он задумался, а потом очень серьезно ответил.

– Я бы определенно не хотел, чтоб по таким местам ты ходила одна, еще и в юбке.

Он погладил моё бедро. Тело отреагировало мурашками.

– Спасибо, что ты со мной.

Он так тепло мне улыбнулся, провел пальцем по мурашкам на ноге, затем по ним же на руке, изучая.

– Ты необычно реагируешь на мои прикосновения, что же будет, когда я буду целовать все эти места без одежды, – вновь погладил бедро на стыке с юбкой.

Живо представила, как он наклоняется и целует моё бедро. Сразу стало душно. Антон засмеялся и завел машину.

До второго адреса мы быстро добрались. Это был жилой дом, но уже в разницу предыдущему, из элитного класса, с огромным забором, постами охраны. Нам открыл молодой мужчина, крепкого телосложения. У него было 6 огромных пачек собачьего корма, которые он с Антоном вместе донесли в два захода до авто.

Увидев майбах, мужчина посмотрел на нас оценивающим взглядом, возможно, порадовался, что помогает приюту кормом, а не деньгами, и начал сыпать на Антона всякими техническими вопросами, типа «Сколько жрет», «Какой год», «За сколько разгон до сотки».

Я понимала, что Антона такие вопросы раздражают, руки его были напряжены, но он был вежлив и терпеливо накормил чужое любопытство.

Когда мы сели в авто, то он прорычал:

– Вот по таким адресам я еще меньше хотел бы тебя отпускать.

– А мне он показался вполне милым, – не уловила я проблемы.

– Вот в том-то и дело. Мудак мысленно залез к тебе под юбку, – прорычал Антон.

Я запнулась, не зная, как реагировать.

– Прости, что это, нотки ревности, Красавин, или реакция самца на самца?

– А ты как думаешь? – огрызнулся и впился в губы злым поцелуем, да таким напористым, что началось кислородное голодание.

Мне не хотелось на такой ноте оставлять пикантную тему.

– Разве у такого, как ты, могут быть конкуренты? Ты красив, у тебя спортивное тело, хорошая карьера, машина на зависть. Ты родился с золотой ложечкой во рту!

– Я тебя удивлю, – сказал он печально. – Мои родители ютились в бабушкиной однушке, единственное наследство от маминых предков. Папа – сирота. Когда я родился, мама прервала учебу. Папа пахал инженером в конструкторском бюро, получал копейки, брался за любые подработки. Его никогда не было дома, мама сходила с ума от неустроенности, нехватки средств и мужика рядом.

Антон погрузился в сидение, словно настраиваясь на долгий рассказ.

– Думаю, тогда мать и разлюбила отца. Ему предложили по знакомству место в строительной фирме, где тот трудился по ночам, за более стабильный оклад, чем случайные подработки ранее. Он выкладывался полностью, давал неплохие идеи, дорос до главного прораба. Это было очень рискованно по деньгам, папе пришлось уйти из конструкторского бюро и посвятить все время стройке. Мама не поддержала его, испугалась риска. Я только пошел в сад, мама вернулась на учебу, а отец поменял свое уважаемое место с стабильным малым заработком, на что-то неизвестное, без возможности подработок.

Он вздохнул, на меня не смотрел, это был диалог с собой.

– Мама взялась за подработки после института, я ночевал у соседки бабы Люси или охранницы в саду. В какой-то период меня определили в круглосуточный сад, где я жил неделями, скучал, черт возьми.

Я погладила его по руке, не могла подобрать слова поддержки, чтоб они были не лишние. Антон, всё еще с отсутствующим взглядом, словно повинуясь рефлексу, перехватил и поцеловал мою ладонь, а потом продолжил:

– Отца заметил директор стройки, отметил острый ум, свежий взгляд и опережающие сроки проекты. Папкина карьера пошла в гору. Он стал работать, отдавая проекты за проектами, ему выделялись самые перспективные и дорогие стройки. Через пару лет отец накопил приличный стартовый капитал на открытие своего дела и покупку небольшой квартиры, которую он отремонтировал своими руками и продал в разы дороже. Так и зародились его два детища: мебель и недвижимость. Конечно, ему помогли раскрутиться новые влиятельные знакомства и спонсорство бывших клиентов по строительству. У него появились влиятельные заказчики, всем хотелось эксклюзива и ручной работы, рынок еще мало что мог предложить искушенным клиентам. А отец мог. Позже он стал пропадать на ночных встречах и перестал жить с нами. Я его не виню. Дома пилила мать, да и резкое финансовое благополучие открыло много дверей, в которые не заглянуть мало у кого хватит силы воли.

Антон замолчал, ухмыльнулся какой-то неозвученной мысли и продолжил:

– Мамина учеба окончилась, у нее имелись блестящие практики в юриспруденции. Она подала на развод и получила очень неплохие отступные от отца. Тогда это очень ударило по нему. Он любил мать, по своему, но очень любил. И для него это была потеря. Мне было 10, и я уже все понимал, а через 3 года мать вновь вышла замуж за успешного адвоката по уголовным делам, вдовца, отца пятилетней девчонки. Год я прожил с ними, потом год у отца. И в итоге все согласились, что мне было бы лучше жить одному в бабушкиной квартире, и до школы ближе добираться.

– Боже, Антон, ты же был совсем маленький, а родители бросили тебя одного, – я возмутилась.

– Не драматизируй! Знала бы ты, чем этот пятнадцатилетний ребенок занимался в свободное от учебы и подработок у отца время.

Он загадочно заулыбался и продолжил:

– Месяц назад мама родила, теперь у меня есть брат.

–Ты часто у мамы бываешь?

– Нет, к сожалению, они сейчас живут в Венеции, там учится моя сводная сестренка Кэтти, и на время декрета мама перебралась тоже туда, решила заняться воспитанием детей. Планирую вскоре к ним поездку, посмотреть на братика, да и Кэтти не видел несколько лет, она уже сильно подросла.

– Ух, – тряхнула я головой. – Удивил, да, со стороны все выглядело совсем иначе: избалованный мальчишка с лучшими игрушками, шмотками, лидер любой компании заочно. Казалось, все в жизни дается тебе очень легко.

– Мы приехали. Вот один адрес, – он показал рукой на салон красоты. – А вот другой, – он кивнул на дверь зоомагазина через дорогу.

В зоомагазине нам отдали огромную коробку консервов для собак с истекающим сроком реализации. Антон долго проводил манипуляции с переменой мест тряпок из багажника в салон и консервами в багажник. Очень боялся попортить свои люксовые сидения. Хорошо не психанул и не выкинул меня со всем барахлом.

Во втором месте нам отдали огромное количество одноразовых пеленок и какие-то медикаменты в капсулах. Девушек в салоне Антон очень впечатлил, всё внимание было к его услугам.

Он загрузил последнее и начал разминать спину, увидел мой улыбающийся взгляд, подошел ближе.

– В чем подвох ухмылочек, малышка?

– Погода чудесная.

Ну не рассказывать же ему про ревность и радость его безразличию к назойливым дамам. Я развернулась к нему спиной и задрала голову, зажмурив глаза, подставляя лицо под горячие солнечные лучи. Он подошел ко мне сзади, положил одну руку мне на низ живота, второй убрал волосы с шеи и поцеловал чуть ниже уха. Бабочки запорхали в животе.

– Поехали, выгрузим все это безобразие из машины, – разрушил он мою сладкую негу.

Центр «Друг» – это городская передержка на 2 десятка собак. Все собаки поступали сюда на лечение, первоначальные обследования и обработку, затем, те животные, кто не находил постоянный дом, отправлялись в загородный питомник на сотню животных.

– О, приветик, дорогая. Не хилый у тебя волонтер, – сказала Аня, таращась на Антона.

Я представила Антона как своего друга, он посмотрел на меня обиженно. Ну а как еще, пока статус наших отношений не определен официально.

Мы быстро разгрузили машину, отказались от любезно предложенного кофе и распрощались с Аней. Она засмеялась и понимающе кивнула.

Была половина девятого, это гораздо раньше, чем я планировала освободиться.

– Я обязана тебя отблагодарить за бесценную помощь.

Антон наклонился ко моей шее и стал покрывать ее поцелуями шепча:

– Дать тебе наводку?

– Притормози, Антон, – проскулила я, не рискнув его оттолкнуть. – Я планирую угостить тебя ужином.

– Мы едем к тебе? – он вновь вернулся к моей шее.

Как же мне хотелось согласиться отдаться ему, и будь что будет. В последнюю секунду с меня спало похотливое наваждение, и я чуть отодвинулась.

– Не совсем. Как ты относишься к восточной кухне? Недалеко от нашего дома есть чудесный ресторанчик.

– Добро, – ответил он, прикусил губу, разглядывая мой рот.

Вид у Антона был похотливый.

По дороге до ресторана позвонила Ольга. Она сняла выручку – тридцать две тысячи. Погода становится теплее, люди чаще едят в уличных ресторанчиках, надо обдумать открытие уличной веранды. Так же не вышла уборщица, приболела, Оля позвонила утренней уборщице, попросила прийти пораньше.

– Какие-то проблемы? – озаботился Антон, когда я закончила разговор.

– Нет, просто надо завтра мне пораньше открыть Кафе, чтоб не дергать второго администратора.

– Хороший руководитель, это тот, кто грамотно распределяет работу между подчиненными.

Я громко рассмеялась.

– Красавин, и ты тот, кто в принципе может не ездить на работу, так как в любом случае получит ее по наследству.

– Получить и заработать вещи разные. Предпочитаю второе, чтоб меня никто не смел упрекнуть, что я на готовое пришел.

Мы приехали в ресторанчик и заняли уютный столик в углу. В заведении все столы были по типу отдельных кабинок, их отгораживали друг от друга сетчатые стены, увешанные корзинами с цветами, вьющимися растениями, какой-то глиняной посудой. Мягкие диванчики с резными деревянными подлокотниками создавали домашний уют.

Антон тоже был тут не впервые, поэтому официанту мы надиктовали наш заказ, не заглядывая в меню. Я выбрала салат с сельдереем, куриной грудкой и курагой, он же взял шашлык из баранины. А пить мы решили зеленый классический чай.

Чай принесли очень быстро, и мы остались на какое-то время в уединении.

– Малышка, взгляд на твои ноги пробуждает у меня зверский аппетит, – Антон провел двумя пальцами, от моего колена под юбку.

Я опасливо оглянулась. Нас никому не было видно, совсем. Он ухмыльнулся и вытащил руку, притянул мое лицо и стал играться, слегка касаясь моих губ своими, дразня меня. Я судорожно ловила его рот, вцеплялась в его ногу, требовала поцелуя. Как только он погрузил в меня свой язык, удовлетворенно простонала, получив своё, а Антон легонько погладил мою грудь.

– МммМм, малышка, как сексуально, – кивнул он.

Несмотря на тонкий лифчик, через платье четко наметились горошинки сосков. Я устыдилась, что это кто-то может заметить, сложила руки на груди.

– Ну ничего, ты еще привыкнешь. Я вчера был с очень горячей девочкой, приехал домой с твердым членом и мокрыми трусами.

Я думала еще больше засмущаться не смогу. Я опять ошибалась.

– Ладно тебе, – он шептал мне в ухо, рукой массировал мою шею, успокаивая. – Мне нравится твоя чувствительность, повезло тому, кто открыл ее в тебе.

Я замерла, а кто ее открыл? Но мысли быстро разлетелись как пар, Антон стал тереться носом за ушком, целовать шею, прикусывая кожу. Я положила руку ему на бедро, с целью опереться на что-то, рука скользнула от внешнего шва джинсов к внутреннему.