Читать книгу «Игра в Джарт» онлайн полностью📖 — Глории Му — MyBook.
image

Глория Му
Игра в Джарт


© Глория Му, текст, 2021

© ООО «Яуза-каталог», 2022

© ООО «ЛитРес», 2022

Аятори

… женщины были злы и красивы, а мужчины -

несчастны и полны глупых надежд. И крутилась,

крутилась жизнь, запутывалась все сильнее -

как дикая, странная игра под названием

Колыбель для кошки…

Курт Воннегут,
Колыбель для кошки

Все на нее пялились. Как обычно. И, как обычно, пялились в основном на грудь – маленькую, чумазую… да в любом случае вряд ли заслуживающую столь пристального интереса.

Особенно мерзкий взгляд был у рябого верзилы в проклепанном кожаном доспехе, и она мысленно пообещала выцарапать бесстыжему глаза, если не отвернется.

Не отвернулся.

Птица сердито взъерошила перья и клюнула Кочевника. Несильно. Только чтобы привлечь внимание.

– Ты не мог бы сшить мне попонку? – спросила, когда тот обернулся.

– Сшить?!

– Попонку, – кивнула она. – Все на меня пялятся. Просто ужас. А вот если бы…

– Ты – Хан-Гароди, рожденная силой огня. Само собой, все на тебя пялятся. Не бери в голову.

– Но…

Много ли радости быть говорящей птицей, если тебя не слушают?

И как втолковать ему, что в попонке гораздо легче было бы сносить все эти взгляды, от которых перья становятся дыбом, а кожа зудит, словно по ней, щекоча, ползет мерзкая ядовитая многоножка? Взгляды, полные страха, злобы и похоти. Похоти! Хухэ Мунхэ Тэнгэри! Эти люди ни в чем не знают меры.

– Жареные осьминоги в чесночном соусе и овечьи ножки, тушеные с требухой! – весело пропел Трактирщик, выставляя перед Кочевником две полные, исходящие ароматным паром миски, и плоский сырный хлеб с хрустящей корочкой, и ворох зеленого лука, и кружку золотого, как солнечный день, яблочного вина.

Осьминоги. С овечьими ножками. «Ну, точно, – мысленно вздохнула Птица. – Ни в чем меры не знают».

Несмотря на поздний час (а, может, именно поэтому), трактир порта Южных Врат был полон, и Кочевнику с его Птицей не нашлось другого места, кроме как у самой стойки. Да и этого бы не нашлось, если бы Трактирщик не окликнул диковатого с виду замухрышку, маявшегося у входа, ошибочно решив, что тот не только голоден, но и напуган.

На самом деле, Кочевник просто считал любое помещение о четырех стенах тесным, душным и малопригодным даже и для овец. Загнать его в подобное место мог разве что голод (или нытье Птицы). Ей же, напротив, все здесь нравилось: и тяжелые полукруглые своды, похожие на перевернутую каменную чашу, и выскобленные чуть не добела столы, и запахи – чеснока, пряных трав, жареной рыбы, сидра – и гул голосов, неумолчный, как морской прибой, там, снаружи. Да, все здесь было ей по душе.

Вот если бы еще не эти взгляды.

– Не желаете ли отведать рыбы, дивная госпожа моя? Морских ежей? Мидий? Креветок? – спросил Трактирщик, а Птица, немного смутившись, ответила:

– По правде говоря, не особо, ахай. Я змей люблю, – она вскинула на него пронзительно-ясные, цвета полуденного солнца глаза и пояснила: – Ну, в смысле, есть люблю, а так – нет. А! И еще мышей. Мыши тоже, скажу я вам, очень вкусные!

– Мыши? – Трактирщик озадаченно потер затылок. – Нижайше прошу прощения, дивная госпожа моя, но не думаю, что здесь найдется хоть одна. Я стараюсь содержать трактир в чистоте.

Он выглядел искренне огорченным, и Птица распушила перья, кокетливо склонив голову. Она ценила учтивость, пожалуй, больше доблести и даже честности. Учтивость же человека опасного и сильного была приятна вдвойне.

Бритоголовый, как борец или наемник, с могучей шеей и тяжелыми предплечьями, он походил на обломок скалы, сошедший с лавиной, а, может, упавший с неба. Все платье его составляли короткий жилет тисненой кожи и холщовые штаны. Никакого оружия при нем не было. Да и зачем?

Он сам был оружие.

Дюжее медово-смуглое тело покрывали магические письмена, но по шрамам можно было прочесть куда больше – о тех горестях, что претерпел он, и бедах, что натворил. Птица могла заглянуть в прошлое его и в будущее, в его сны и мысли. Увидеть кровавый отблеск пламени на клинках. Услышать воинственные крики и стоны боли, визг боевых коней и разбойничий шепот во тьме. Но учтивость этого не позволяла, а учтивость она ценила почти превыше всего.

Хочешь что-то узнать – просто спроси.

– Могу ли я спросить, дивная госпожа моя, что привело вас в наши края? – учтиво спросил Трактирщик.

Птица, не сдержавшись, хихикнула и покосилась на Кочевника.

Тот жевал.

Самозабвенно вгрызался в овечью ножку, позабыв о манерах – опять! – подбирал хлебом густой соус с тарелки, и отвлекаться на такой пустяк, как любезная беседа в мыслях не держал.

Ну что за бирюк!

– Пожалуй, я все же отведаю осьминогов, – учтивости ради согласилась Птица, и Трактирщик, просияв, точно получил золотой, после непродолжительной суеты на кухне подал ей (со всею учтивостью) блюдо сырых, розовато-лиловых крошечных осьминогов.

– Мы ищем его невесту, – сказала Птица, кивнув на Кочевника.

Спрыгнула с его плеча, и неловко протопала к блюду, стуча когтями по натертой до блеска стойке.

Идти по ровному было сущей мукой.

– О! Вот как? А что же стряслось? – спросил Трактирщик. – Девица сбежала? Была похищена? Могу ли чем-то помочь?..

– Ничего такого, не беспокойтесь, – Птица с сомнением оглядела осминожьи тушки, горой наваленные в миску. Прижала одну когтями, и, с пугающей ловкостью орудуя клювом, разорвала на куски и проглотила.

Вытянув лапу перед собой, пару раз сжала и разжала когтистые пальцы. Вздохнула.

Вздохнул и Трактирщик.

– Велю кому-нибудь раздобыть мышей, – сказал он, взмахом руки подзывая было мальчонку, разносившего кружки.

– Не стоит, спасибо, – сказала Птица. – Даже вкусно. Я просто подумала – до чего же все-таки унизительно есть ногами. Вот были бы у меня руки… И ноги – ну, НОГИ, понимаете?

– Были бы у тебя ноги – топала бы пешком, а не раскатывала на моем горбу, – буркнул Кочевник, не поднимая взгляда от еды.

Птица не обиделась.

Она успела понять, что он за человек, даже не заглядывая в его прошлое и будущее, в его сны и мысли.

Герой. Непреклонное сердце.

Пусть он был низкорослым и с виду невзрачным, а манеры его оставляли желать лучшего, но сердце – его непреклонное сердце – не ведало страха. Он ничуть не испугался, когда Птица явилась ему из пламени – а ведь она явилась ему из пламени! – соткалась из огня, и ветра, и праха, и древней яростной магии, бесконечной как синее небо, вечное небо. Чудеса устрашают – откуда-то Птица знала это наверное. Но в раскосых, черных, как уголь, глазах маленького степного человека расцвела ей навстречу одна изумленная радость – не страх.

И за это Птица сразу полюбила его всем сердцем.

Шаман, призвавший ее, тэнгэриин пшбилгатай заарин боо, прошел все девять степеней посвящения.

Искусство шамана было так велико, что никто за последние четверть века не видал его истинного облика. Он оборачивался то ветром, то быком, то конем, то пятнадцатилетним отроком, то золотой подковой, то вороном. Облака по одному его слову сбивались в грозовые стада и проливались дождем. Жестокие ветры ластились к нему как ягнята. Солнце и луна…

Ну, с солнцем и луной ничего особенно и не поделаешь. Они сами по себе. В остальном же искусство его становилось все совершеннее, с каждым днем, с каждым годом. Но силы, признаться, были уже не те. Наверное, потому Птица и получилась такой маленькой.

Не больше воробьиного сычика.

А ведь Хан-Гароди издревле считались ездовыми птицами богов и героев. Могли утащить в своих мощных когтях жеребенка, а иные и быка. А она – что? Сама вон разъезжает верхом на своем герое, которого и за героя-то еще не всякий признает.

Очень уж тщедушным, неказистым он был. Посмотришь – не сразу заметишь, отвернешься – и вовсе забудешь.

Птица вздохнула. И еще раз.

Что ж, они друг другу под стать.

– Но, дивная госпожа моя, – любезно молвил Трактирщик, – зато у вас есть крылья! Найдется ли человек, который не мечтает о крыльях?

– И мне всегда было интересно – почему? – спросила Птица.

Люди удивляли ее.

Не так давно она появилась на свет, и, признаться, видела еще не так много людей, но – люди удивляли ее. Снами и мыслями, намерениями и мечтами. Даже зная их будущее наперед, не знаешь, чего от них ждать. Даже оглядываясь назад, в их прошлое, не можешь понять, что привело к тому или другому поступку. Да, люди удивляли ее не меньше, чем она сама их удивляла. Разница была, пожалуй, лишь в том, что Птица-то никогда не забывала о вежливости.

Трактирщик пожал могучими плечами.

– Крылья – это свобода.

– Ну, не знаю, – Птица расправила крыло, раздумчиво оглядывая перья цвета пепла. – Свобода, она в душе, разве нет? Вне гнева, вне страха и вне корысти, вне похоти и вне алчности, вне привременного и вне суетного, свобода озаряет мрак и самой темной души сиянием небесным, чистым. А крылья – это всего лишь крылья.

Трактирщик поднял со значением бровь, собираясь то ли возразить Птице, а то ли согласиться с нею – но сказать ничего не успел.

Пусть она была слишком маленькой, легкомысленной и любопытной, пусть предпочитала приятную беседу подвигам и битвам, но зло всегда чуяла безошибочно. Ловко увернувшись от жадных рук, едва не схвативших ее, Птица вспрыгнула на голову Кочевника, развернула крылья (на этот раз угрожающе), и зашипела, заклекотала, гневно занялась призрачным, синим пламенем.

– Ну, что ты творишь? – сказал Кочевник, снял ее с шапки, дунул как на свечу, и, поглаживая, прижал к груди. Равнодушно скользнул взглядом по рябому верзиле, протолкавшемуся к стойке, и снова принялся за еду.

– Эй, желтолицый! – развязно крикнул верзила. – Покупаю твое чудо в перьях. Плачу серебром. Не благодари, не стоит.

Грузный, крепкий, злобный, как лесной вепрь, он все равно показался Птице каким-то жалким. Не человек – дырка в небе. Словно и не было у него ни прошлого, ни будущего. А сны его и мысли…

Птица даже зажмурилась от омерзения, забившись под мышку Кочевника.

«Нет уж, скорее я в колодец брошусь, чем стану читать такое», – подумала.

Кочевник же словно и не видел рябого, нависавшего над ним как гора. Знай себе подтирал хлебом остатки подливы. Он и миску бы вылизал, если бы не Птица, постоянно твердившая ему, что на людях так поступать не принято.

– Что, серебро и в руках не держал? Ну, вот тебе в придачу, – верзила отстегнул кошель с пояса, и высыпал перед ним горсть мелких монет. – Медяки, небось, привычнее.

– Не продается. – Кочевник, так и не взглянув на рябого, дожевал последний кусок, аккуратно собрал крошки, и отправил в рот.

– Не продается? Да что ты? – вроде как даже обрадовался рябой. – Запомни, недоросток: я всегда получаю то, что хочу. Не желаешь серебра, так отведаешь железа.

– Чаще всего ты получаешь по шее, Бербезиль, – вмешался Трактирщик. – Надо ли думать, что и сейчас хочешь того же?

– Кликнешь стражу? – вызывающе скривил губы тот.

– Зачем бы я стал это делать? – ответил Трактирщик с таким устрашающим, леденящим душу удивлением, что и Птица удивилась, как это рябого тут же не приморозило к стойке.

Бербезиль, храбрясь, вскинул оплывший, покрытый неопрятной щетиной подбородок, процедил:

– Ну, так или иначе, а я свое возьму! – и, злобно смахнув монеты со стойки, ринулся из трактира прочь.

Медяки со звоном раскатились по каменному полу. Какой-то пьянчужка, радостно пыхтя, кинулся собирать их, а больше никто из сидевших в трактире и с места не сдвинулся, только подбадривали – или бранили – того пьянчужку, когда он совался под ноги.

Ну, почти никто.

Трое (самого разбойного толка) поднялись, и последовали за Бербезилем.

«Плохо. Очень плохо», – подумала Птица, с беспокойством поглядывая на Кочевника.

– Этот Бербезиль – подлый парень, – сказал Трактирщик, неспешно протирая оловянные кружки. – И, к тому же, один не ходит. Вот любопытно! Как это подлые люди всегда находят себе компанию?

Кочевник, помедлив, кивнул.

– Еще осьминогов? А, может, морских чертей с оливками? Поверьте, вкуснее морского черта только его печень, – доверительно сообщил Трактирщик.

– Мясо? – с тоскливой надеждой взглянул на него Кочевник.

– Бараньи ребрышки, томленые под луком?

Последовал новый кивок.

Едва дождавшись, пока любезный Трактирщик отойдет, Птица напустилась на своего товарища:

– Ты же заметил? Сам заметил! Почему не сказал? Собираешься убить их? В городе, знаешь ли, так не принято! Тебя схватят и бросят в яму, и…

– Вечно ты со своими «принято-не принято», – проворчал Кочевник. – Дай поесть спокойно. И сама вон поешь. Поешь. А то ведь опять растерзаешь чью-нибудь кошку, – и ехидно добавил: – а в городе, знаешь ли, так не принято.

Птица, надувшись, взялась за еду. Ох уж эти кошки. Слишком с ними все носятся, вот что.

Трактирщик принес новое блюдо и снова задержался за стойкой (надо сказать, непозволительно пренебрегая своими обязанностями) с приязнью поглядывая на Птицу.

– Вы говорили о пропавшей невесте, когда тот грубиян прервал вас, дивная госпожа моя, – сказал он, уютно подпирая щеку ладонью. – Не окажете ли мне честь и милость, продолжив?

Приосанившись, Птица сказала, что рада будет услужить столь приятному и учтивому собеседнику. История касалась и Кочевника, но не принадлежала ему, да, кроме того, угрюмый прожора этот ничуть, кажется, не возражал, занятый лишь тем, чтобы набить свое бездонное брюхо, и, снова порхнув ему на плечо, Птица начала:

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Игра в Джарт», автора Глории Му. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Русское фэнтези», «Книги о приключениях». Произведение затрагивает такие темы, как «рыцарские романы», «восток». Книга «Игра в Джарт» была написана в 2020 и издана в 2024 году. Приятного чтения!