29. Убежище Копченого

Копченый восседал на высоком табурете, склонившись над огромным древним фолиантом.

Комната была полна книг. Казалось, некая книжная волна затапливала ее, оставив после себя приливные водоемы. Книги не только стояли на полках – они грудами лежали на полу, на столах и креслах и даже на подоконнике узкого высокого окна.

Копченый читал при свете единственной свечи. Воздух был так густо насыщен дымом, что глаза слезились, а из носу текло.

Порой Копченый бурчал что-то под нос и левой рукой – так как был левша – делал заметки на клочке бумаги.

Во всем дворце не было комнаты, лучше защищенной от слуха и взора посторонних. Копченый сплел множество колдовских паутин и возвел целые стены из заклинаний, дабы обеспечить покой. Предполагалось, что об этой комнате не узнает никто. Ее не было ни на одном из чертежей дворца.

Копченый почувствовал, как что-то очень легкое, не тяжелее комара, дотронулось до внешних защитных чар. Прежде чем он успел уделить этому больше внимания, прикосновение пропало, так что он даже не смог проверить, не почудилось ли. После того случая с летучими мышами и воронами у него здорово усилилась мания преследования.

Интуиция подсказывала, что осторожность отнюдь не повредит. В дело включились силы, превосходящие его возможности. Лучшим оружием самозащиты был простой факт: о его, Копченого, существовании никто не ведает.

Он от души надеялся на это.

В последние дни он натерпелся страху. Смертельные опасности таились кругом, в каждой тени.

Дверь отворилась. Он взвизгнул, подскочив на табурете.

– Копченый!

– Ты напугала меня, Радиша.

– Копченый, где они? От Лебедя никаких вестей. Неужели ушли насовсем?

– Оставив здесь бо́льшую часть своих? Имей терпение, Радиша.

– Мое терпение иссякло. Даже брат уже беспокоится. Через считаные недели спадет вода.

– Я знаю, княгиня. Сосредоточься на возможном, а не на желаемом. К этим людям были применены все имеющиеся средства, но нам так и не удалось склонить их к сотрудничеству.

Радиша пихнула ногой груду книг.

– Впервые в жизни чувствую себя совершенно беспомощной. И мне не нравится это чувство.

Копченый пожал плечами:

– Добро пожаловать в мир, где все мы, прочие, обитаем.

Крошечное – не шире булавочного острия – отверстие в верхнем углу комнаты вдруг принялось источать черный дым. Вскоре он принял форму маленькой вороны.

– Чем заняты остальные?

– Военными приготовлениями. На всякий случай.

– Интересно… Тот черный офицер, Могаба… Он способен стать настоящим Капитаном?

– Нет. Зачем?

– Могаба делает то, чего хочется мне. Как будто он не прочь служить нам.

– Его действия разумны, Радиша. Капитан вернется, убедившись, что Черный Отряд не сможет тайком улизнуть, а здесь уже многое будет готово.

– К чему он готовится? К бегству обратно на север?

– Ну конечно!

Радиша заметно встревожилась.

– Как насчет того, чтобы быть с ними откровенной? – улыбнулся Копченый. – Ты не думала об этом?

От ее взгляда колдуна пробрал холод.

– Конечно не думала. Князья так не поступают. Логичность, честность, прямота – все это слишком просто.

– Наглеешь, Копченый.

– Возможно. Но помнится, я получил от твоего брата полномочия; тебе тоже следует иногда об этом вспоминать…

– Довольно!

– Эти солдаты не притворяются, Радиша. Они в самом деле ничего не знают о прошлом своего Отряда.

– Мне это известно. Но какая разница? Они могут стать такими же, какими были те, – могут, если мы позволим. Но лучше опуститься на колени перед Хозяевами Теней, чем еще раз такое вытерпеть.

– Как тебе будет угодно. – Копченый пожал плечами и лукаво улыбнулся. – И возможно, как будет угодно Хозяевам Теней.

– Ты что-то узнал?

– Необходимость оставаться незамеченным связала меня по рукам и ногам. Но мне удается следить урывками за приключениями наших северных друзей. На них насели наши маленькие друзья с реки. Вблизи Майна творятся ужасные вещи.

– Колдовство?

– Да еще какое! Помнишь слухи о столкновении Черного Отряда с речными пиратами по дороге в Обмолот? Сейчас я просто не посмел продолжать слежку.

– Проклятье! Тысяча проклятий!!! Так что же, они выкарабкались? Или мы их потеряли?

– Говорю же, я не рискнул наблюдать дальше. Время покажет.

Радиша в бешенстве пнула еще одну груду книг. Невозмутимое дотоле лицо Копченого исказилось в гримасе раздражения.

– Извини, – сказала Радиша. – Я просто устала.

– Как и все мы. Возможно, тебе будет легче, если умеришь свои амбиции.

– О чем ты?

– Советую действовать, как твой брат, то есть покорять одну вершину зараз…

– Что? Неужели только у меня, женщины, здесь есть яйца?

– С женщины не спросят за неудачу. Расплачиваться придется твоему брату.

– Будь ты проклят, Копченый! Почему всегда оказываешься прав?

– По условиям контракта. Отправляйся к брату. Поговори с ним. Пересмотри планы. Сосредоточься на враге сегодняшнем. Хозяева Теней могут уйти, жрецы никуда не денутся. Конечно, если ты не захочешь разделаться с ними любой ценой – даже ценой капитуляции перед Хозяевами Теней.

– Вот бы обвинить хоть одного из верховных жрецов в измене… Ладно, я понимаю. Хозяева Теней показали, что знают, как надо поступать со священниками. Но, кроме меня, этого никто не заметил. Когда наберешься смелости, выясни, что произошло. Если люди из Черного Отряда погибли, нам придется действовать быстро. Этот треклятый Лебедь поехал за ними следом?

– Ты сама его послала.

– И что, всякий мой приказ будет беспрекословно выполняться? Иногда я говорю такие глупости… Прекрати ухмыляться!

Копченому это не удалось.

– Пни еще раз книги.

Разгневанная, Радиша вышла из комнаты.

Копченый со вздохом вернулся к чтению. Автор книги с любовью, пространно описывал сажание на кол, сдирание кожи и прочие пытки, с которыми довелось познакомиться несчастному поколению, что жило во времена Вольных Отрядов Хатовара, пришедших из таинственной страны, которая их породила.

В этой комнате хранились книги, конфискованные у горожан, чтобы не попали в руки Черного Отряда. Однако Копченый сомневался, что сможет долго держать их в секрете. Надеялся лишь выиграть время и предотвратить повторение давних кровопролитий.

Но больше всего он надеялся на то, что Отряд изменился. Что не просто нацепил безобидную маску. Что на самом деле забыл свое мрачное прошлое, а поиски корней – скорее неосознанное инстинктивное побуждение, нежели осмысленное движение к цели, как было с другими, уже вернувшимися раньше в Хатовар Отрядами.

Где-то в дальнем уголке разума постоянно шевелилось, не давая покоя, искушение последовать собственному совету, привести Капитана в эту комнату – и пусть он роется в книгах. Просто хотелось посмотреть, как он воспримет истину.

30. Таглиос пробуждается

Мы достигли Таглиоса через день, на рассвете. Все до предела вымотались, причем Лебедь с приятелями чувствовали себя еще хуже остальных. Их простые, не чета нашим, лошадки были совсем загнаны. Я спросил Лебедя:

– Думаешь, Прабриндра бесит моя непунктуальность?

В Лебеде еще осталось немного перцу.

– А что он может? Клопов тебе за шиворот насыпать? Проглотит и не поморщится. Ты не его, ты Бабы бойся. Эта может устроить неприятности. И мозги у нее не всегда в порядке.

– Жрецы, – сказал Нож.

– Ага. И жрецов берегитесь. С того самого дня, как вы прибыли, вся эта каша заваривается для них. Они пока ничего не могут противопоставить, но думать об этом – думают, хоть на собственную задницу закладывайся. Как найдут возможность, так и начнут путаться под ногами.

– А почему Нож их так не любит?

– Не знаю. И знать не желаю. Однако я тут довольно долго, и так полагаю, он прав. Утопить бы хоть половину этой сволочи – мир стал бы лучше.

Что делало наше положение просто невообразимым с военной точки зрения, так это полное отсутствие оборонительных сооружений. Таглиос раскинулся по своим землям слишком уж вольготно, а фортификаций не было и в помине.

Народ с вековой историей пацифизма… И враг с обученными армиями, поддерживаемыми мощной магией. А у меня месяц на раздумья, как помочь первому одолеть второго.

Нет, невозможно. Немыслимо. Когда вода в реке спадет настолько, что неприятелю удастся переправа, выйдет просто-напросто бойня.

– Так ты уже решил, как поступить? – спросил Лебедь.

– Ага. Хотя Прабриндра мое решение не понравится.

Ответ его удивил, но я не стал ничего объяснять. Пусть понервничает.

Отведя своих в казармы, я велел Лебедю пойти и объявить о нашем возвращении. Не успели мы слезть с седел, как вокруг собралась половина Отряда. Все ждали, что мы скажем.

– Кажется, Гоблин что-то задумал, – произнес Мурген.

Нашего маленького колдуна что-то угнетало, всю дорогу домой он был мрачнее тучи. Теперь же Гоблин ухмылялся, копаясь в своих сумах.

Ко мне подошел Могаба:

– Мы немало сделали в ваше отсутствие, Капитан. Я доложу подробно, когда вы будете готовы выслушать.

Своего вопроса он так и не задал. Но я не счел нужным тянуть с ответом.

– Пробраться тайком не сможем, нас обложили. Надо либо принимать бой, либо поворачивать назад.

– То есть выбора нет?

– Пожалуй, с самого начала не было. Но следовало в этом убедиться.

Он понимающе кивнул.

Прежде чем заняться делами, я осмотрел раненых. Госпожа оправилась быстро, хотя синяки ее не украшали. Странно я себя чувствовал, осматривая ее. Она почти не разговаривала со мной с той ночи, когда мы мокли под дождем. Снова ушла в затяжные раздумья.

Могаба многое поведал мне о спорах с религиозными лидерами Таглиоса и поделился соображениями насчет того, как привести армию хотя бы в минимальный порядок. Ничего заслуживающего неодобрения я в его докладе не нашел.

– И еще одно, – сказал он. – Жрец по имени Джахамарадж Джа – второе лицо в культе Шадара. У него есть дочь, и она, похоже, умирает. Это шанс обзавестись другом.

– Или нажить злейшего врага.

Нельзя недооценивать человеческую неблагодарность.

– Одноглазый осмотрел ее.

Я взглянул на нашего ведуна-недомерка.

– По-моему, аппендикс шалит, – пояснил он. – Далеко пока что не зашло, но ведь здешние шуты ни бельмеса не смыслят. Пытались демонов из нее изгонять.

– Я уже много лет никого не вскрывал. Когда должно быть прободение?

– Самое раннее – завтра, если только ничего не случится. Боль я как мог унял.

– Буду возвращаться из дворца, погляжу. Сделай мне карту… Нет, лучше езжай со мной. Можешь пригодиться.

Мы с Могабой оделись для визита во дворец. Госпожа должна была сделать так же.

Лебедь, еще даже не умывшийся с дороги, пришел, чтобы сопроводить нас к князю. Мне же не хотелось ничего на свете – упасть бы да заснуть мертвым сном. Я вовсе не был расположен к политическим игрищам. Однако поехал.

Народ Трого Таглиоса как-то прознал, что близок момент принятия решения. Едва ли не все вышли на улицы, чтобы поглядеть на нас. И они хранили неестественное молчание, отчего мне сделалось не по себе.

В глазах, устремленных на нас, ясно читался ужас, но была и надежда. Все понимали, сколь велик риск. Может, даже сознавали, как малы шансы. Жаль только, им было невдомек, что поле боя – не борцовский ринг.

Во всеобщей тишине заплакал ребенок. Я вздрогнул и попытался себя убедить, что это не знамение. А когда мы подъезжали к Трого, из толпы выступил старик, вложил что-то мне в руку и с поклоном отошел назад.

То была наша прежняя отрядная эмблема. Офицерская кокарда; возможно, трофей какой-то забытой битвы. Я укрепил ее рядом с той, которую уже имел, – огнедышащим черепом Душелова, еще сохранившимся у нас, хотя мы более не служили ни Взятым, ни империи.

Мы с Госпожой облачились в самое лучшее: на мне все регалии имперского посланника, а Госпожа в своем царственном наряде. Толпа была впечатлена. Могаба рядом с нами выглядел тускло. А уж Одноглазый вовсе казался огрызком, извлеченным со дна самой грязной свалки. Да еще его шляпа, будь она проклята. Но он был вполне доволен собой.

– Зрелищность, – повторила Госпожа мою же старую максиму, хотя и придав ей несколько иной смысл, – это мощнейшее оружие как в бою, так и в политике.

Она понемногу оживала. Я уж думал, смуглые карлики совсем лишили ее воли к жизни.

Госпожа права, зрелищность и ремесло – вот наши инструменты, и не только в традиционном смысле. Если мы намерены выступить против бывалых армий Хозяев Теней, то прежде нужно одержать победу над воображением каждого неприятельского солдата. Не один век требуется на создание войска, настолько уверенного в себе, чтобы идти в бой, когда нет даже малейшего шанса на победу.

Несмотря на наше опоздание, Прабриндра Дра встретил нас весьма гостеприимно. Сначала был роскошный обед, какой вряд ли повторится в моей жизни, а потом представление. Танцовщицы, глотатели мечей, иллюзионисты, музыканты, чье искусство я не берусь оценить по достоинству, слишком уж чуждое оно для моего слуха… Князь не торопил нас с ответом, поскольку был уверен в нем. Пока длился пир, Лебедь представил мне кое-кого из таглиосской знати, включая и Джахамараджа Джа. Последнему я пообещал осмотреть его дочь, как только освобожусь, и меня смутила отразившаяся на его лице благодарность.

Больше я не уделил этим людям внимания, ибо не имел охоты обстряпывать какие-либо сделки.

И вот время пришло. Нас пригласили в тихий кабинет, подальше от глаз и ушей придворных. Поскольку со мной прибыли два помощника, Прабриндра тоже захватил с собой двоих. Одним оказался тот самый чудак Копченый, его князь представил по титулу. В переводе: шеф стражей общественной безопасности. Как выяснилось, это означает «начальник городской пожарной команды».

Только Одноглазый не сумел удержать на лице серьезное выражение.

Вторым помощником Прабриндра была его загадочная сестрица. Когда они предстали передо мной вместе, бросилось в глаза, что женщина постарше и явно покруче. Даже принарядившаяся, она выглядела как заезженная ломовая лошадь.

Когда Прабриндра спросил о моих спутниках, я представил Могабу как командующего пехотой, а Госпожу – как начальника штаба. Князь был потрясен, узнав, что женщина может быть солдатом. Небось упал бы в обморок, узнав ее подлинную историю.

Госпожа и бровью не повела, услышав о своей новой должности. Скорее для нее, чем для Прабриндра, я сказал:

– В Отряде никто лучше ее не подходит для такой службы. На каждую должность назначается наиболее достойный человек – и это не относится разве что к Капитану.

Переводивший Лебедь скомкал конец ответной фразы Прабриндра, содержавший, вероятно, неохотное согласие. Ему самому, похоже, штаб заменяла сестра.

– Давай к делу, – сказал я Лебедю. – Если мы намерены отразить нападение, времени у нас в обрез.

Тот улыбнулся:

– Значит, собираешься принять заказ?

Ты же, шакал, в этом ни минуты не сомневался.

– Придержи свои надежды, парень. Я хочу сделать встречное предложение, и обсуждаться оно не будет.

С его лица сошла улыбка.

– Не понял.

– Я провел рекогносцировку. Поговорил со своими людьми. Несмотря на ситуацию, многие хотят продолжать путь. Мы знаем, как достичь Хатовара. И потому решили взяться за работу, предложенную вашим князем. Но только на наших условиях. Объясни ему это, а затем я перейду к плохим новостям.

Лебедь перевел. Прабриндра услышанное не обрадовало. Его сестра выглядела так, словно вот-вот кинется в драку. Лебедь обратился ко мне:

– Выкладывай.

– Раз уж я вынужден набирать армию из всякого мусора и командовать ею, мне нужна соответствующая власть. Главным должен быть я, чье-либо вмешательство недопустимо. Никаких политических свар. Никакой межкультовой розни. И даже никакой княжьей воли, пока длится война. Не знаю, имеется ли подходящее таглиосское слово, да и в розеанском такого не помню. В Драгоценных городах нужные мне полномочия называют диктаторскими. Диктатора там выбирают при необходимости, обычно на год. Переведи.