Пролог

Олег стоял на одной из нижних палуб и медленно выдыхал сигаретный дым. В этот ранний час, когда солнце неохотно поднималось из-за горизонта, можно было не переживать, что кто-то застанет его за этим занятием. Курить на корабле разрешалось только в нескольких специально отведённых для этого местах, а учитывая перевозимый груз и его стоимость, штраф за курение в неположенном месте был довольно солидный.

Но Олега это не волновало. Капитан и другие члены командного состава в это время обычно спят, да и вряд ли они когда-либо сюда спустятся. Здесь, в самых «недрах» корабля изредка проходили только коллеги Олега, а им до его курения нет никакого дела. Поэтому молодой моряк продолжал потягивать сладковато-горький дым, наслаждаясь каждой затяжкой и размышляя о своей жизни.

А поразмыслить ему действительно было о чём. Двадцать восемь прожитых лет, пятый морской длительный поход, четыре континента изучены со всех сторон света: с востока, запада, севера и юга. С тех пор как Олег начал ходить в международные рейсы на торговых судах, он многое успел увидеть. Он посетил множество жарких стран и испытал на себе суровость холодных берегов Аляски, наблюдал за разнообразием населявших континенты народов с их необычными традициями и причудливой внешностью, а также условиями жизни, так не похожей на его собственную. Он видел невероятное количество построек самого замысловатого дизайна и самых разных размеров. Да чего только не было в приключенческой жизни русского матроса.

Кроме того, невозможно было забыть сильнейшие шторма, порой так неожиданно встречающиеся на пути кораблей. Олег ходил на меньших суднах, а потому вместе с бурями приходили те незабываемые дни и ночи, когда не оставалось ничего другого, как надеяться на милость богов и матери-природы, а также на прочность судна, даруемую морякам конструкторами, проектировщиками и бесчисленным множеством работяг, трудящихся где-то на верфях в далёких странах.

Олег по-настоящему любил океан. Его бесконечные просторы и красота давали волю чувствам, которые невозможно испытать на берегу. Дуновение ветерка в знойную жару, лазурные закаты и ранние восходы, постоянный солоноватый привкус на губах, стаи дельфинов, так радостно приветствовавших корабли и сопровождавших их весёлыми криками и громкими всплесками. Редкие заблудшие чайки, которые время от времени появлялись на корабле. Всё это наполняло путешествие чувством какой-то бесконечной, понятной только морякам романтики. Но молодой матрос понимал, что всю жизнь он так прожить совсем не хочет. Мысли его в очередной раз вернулись к далёкой Америке.

Когда Олег впервые подошёл к Нью-Йорку, его восхищению не было предела. Всё то, что он когда-то видел в голливудских фильмах, рекламных роликах и социальных сетях, явилось ему воочию. Все эти небоскрёбы, бесконечные потоки автомобилей и толпы людей, вывески, реклама… Одним словом – ЖИЗНЬ. Всё это предстало перед его широко открытыми глазами. Не то чтобы Олег и раньше не видел больших, оживлённых городов, но именно Нью-Йорк стал для него настоящей мечтой.

С тех пор моряк знал, чего он хочет от жизни. А хочет он поскорее закончить учёбу в родном Санкт-Петербурге, получить образование штурмана и ходить по морям уже не простым матросом, а третьим помощником капитана. Естественно, это только пока. А далее, подзаработав денег, он будет воплощать в жизнь все свои мечты.

Надежда и вера в это были сильнее, чем какие-либо аргументы, подкидываемые ему доброй половиной друзей и родственников. Он им не верил, не хотел верить и даже слушать не хотел. А на весь этот хвалёный патриотизм, воспеваемый далеко не патриотичными политиками, и о котором говорила вторая не менее добрая половина окружающих его близких, плевать он хотел с высокой колокольни. Пусть патриотами будут другие, более достойные, а Олегу всего-то и нужно, что немного тихой и спокойной жизни… Но не в России. И он нисколько не сомневался, что достигнет всего того, что хочет, за пределами своей «необъятной» Родины.

– Эй, бездельник, ты чего это тут куришь?!

Олег быстро затушил бычок, смяв его двумя пальцами за спиной. Этому трюку он научился ещё в школе, когда на переменах его с другими мальчишками ловил злобный физрук.

– Сколько можно повторять? Для курения на этой чёртовой посудине отведены специальные места! Ты хочешь, чтобы однажды мы все здесь подорвались, мать твою?!

У Олега на секунду промелькнула мысль о вероятности подрыва громадного корабля одной сигаретой, но он решил ничего не говорить.

– Лучше иди и посмотри, всё ли в порядке с этими чёртовыми железяками.

Это был дядя Жора, старый ворчун, один из немногих русских членов экипажа. Он проходил матросом на кораблях дальнего плавания всю свою жизнь и благодаря своему литовскому происхождению отличался сильной нелюбовью к бывшим соотечественникам.

Жору на корабле никто не любил. Он постоянно только и делал, что всё обо всём вынюхивал. Его любимым занятиям было обходить участки, за которые он не отвечал, а потом докладывать командованию всё, что там видел. Дядя Жора был первым стукачом на корабле, и никто не скрывал от него своё пренебрежительное отношение. Бывалые моряки не трогали его только из уважения к возрасту.

– Да я не курю, дядь Жор! – ответил Олег с натянутой улыбкой. – Просто привычка сигарету в зубах держать, когда курить хочется, а возможности нет.

– Тьфу! – Жора смачно сплюнул, махнул рукой и, бормоча себе под нос что-то невнятное, медленно удалился.

– Старый козёл! – проговорил Олег вслух, когда Жора пропал из виду. – Какое тебе дело до меня? Катись подальше со своими проповедями.

Конечно, если он доложит капитану, что Олег курил в этом месте, наказания ему не избежать. В лучшем случае отделается строгим предупреждением и какой-нибудь дополнительной работой. Но на таком судне за это могли и оштрафовать, такие случаи здесь уже бывали.

Олегу нужно было обойти ещё несколько ярусов, полностью забитых новенькими автомобилями. Моряку надлежало проверить крепление машин к палубам, целостность, состояние элементов судна, которые в случае неисправности могли бы отрицательно повлиять на состояние перевозимого товара. Погрузочно-разгрузочные работы обычно обеспечивали представители завода-изготовителя или дилеры-поставщики, а вот во время передвижения к месту назначения за сохранностью и целостностью машин следовало следить Олегу и нескольким его сменщикам. Впрочем, именно этим он сейчас и занимался. Отвлёкся матрос только для того, чтобы перекурить.

Корабль следовал из Азии в Европу. Он перевозил несколько тысяч новых автомобилей, в число производителей которых входили такие марки, как «Toyota», «Mazda», «Hyundai», «Kia» и некоторые другие, менее известные. Транспортируемые на запад машины будут выгружены в нескольких ближневосточных и восточноевропейских портах, откуда разойдутся в разные стороны. Олег первый раз попал на такое судно. Конечно, он бывал на огромных контейнеровозах и раньше, но здесь всё было совсем иначе. Перевозятся исключительно автомобили. Семь палуб, расположенных друг над другом, размещали на себе несметное количество новеньких, сияющих дороговизной авто. Надёжные крепления оберегали их от каких-либо перемещений во время штормов и качки. Такая картина, с трёхмерным изображением прекрасных иномарок не оставила бы равнодушным ни одного мужчину, так же как и сам корабль, который их перевозил, поражающий своими огромными размерами.

Судно, на котором сейчас находился Олег, принадлежало одной из крупнейших судовых компаний мира. Оно представляло собой корабль-автоперевозчик, или как такие суда называли сами моряки, «автомобилевоз». Судно это было построено сравнительно недавно и являлось одним из самых больших кораблей подобного класса. Такой корабль был самым выгодным и самым быстрым способом доставки «железного друга» покупателю.

Технические данные судна поражали. Корабль был длиной около двухсот метров, шириной тридцать и осадкой десять метров, а водоизмещение стального гиганта составляло шестьдесят две тысячи восемьдесят тонн. Корабль напоминал Олегу гигантский Ноев ковчег, на котором в случае библейского Всемирного потопа можно было бы спасти несколько тысяч машин. Он знал, что по прибытии в порт автомобили будут выгружены своим ходом через аппарели, расположенные по бортам и в корме судна. После корабль вместе с экипажем отправится на новое задание.

До сих пор погода благоволила быстрому продвижению по заданному фарватеру. Уже несколько дней подряд стоял штиль, и корабль шёл почти с максимальной скоростью в двадцать узлов. Олег очень надеялся, что такая погода будет стоять и в дальнейшем. За годы, проведённые в море, одно он уяснил точно: шторм и неразделимая с ним качка интересны только до первой встречи с ними. Слушая грохот волн и пытаясь поймать незакреплённые вещи, Олег больше не хотел участвовать в подобных аттракционах. Вся романтика, воспеваемая в различных песнях и просматриваемая в кино, вышла из него вместе с обедом, покинувшим желудок после пары часов непрекращающегося болтания из стороны в сторону.

От всех этих мыслей юного моряка оторвало какое-то странное ощущение. Нельзя сказать, что он почувствовал его внезапно. Оно появилось с постепенным нарастанием, но ощутил матрос его довольно ясно. Сначала Олег решил, что по телу побежали «мурашки», но потом он убедился, что это не так. Да и как такое могло быть в это-то время года, да ещё и в Аденском заливе? Здесь даже по ночам была невыносимая духота, а тем более внутри громадной железной коробки. Нет, ощущение было совсем другим, очень непривычным и совсем неприятным. Оно напоминало лёгкий электрический разряд, пробежавший по всему телу. Волоски на руках приподнялись, а по коже словно топталась армия крошечных, невидимых муравьёв.

И всё бы ничего, наверное, он списал бы это всё на чувство страха при воспоминании о шторме, но нет. Точно нет. Матрос словно испытал лёгкую вибрацию по всему телу, а может, даже по кораблю. Все эти явления было сложно понять. На миг, всего на мгновение Олег решил, что от жары и недосыпания у него начались галлюцинации. Но такого раньше не было, никогда не возникало у Олега подобных проблем. Парень не мог ни на чём сосредоточиться в таком скверном состоянии. Он «поёжился» и просто растерялся от происходящего. Его тело пронизал холод, и от этого становилось не то чтобы страшно, но как-то настораживало. Здесь, практически в тропиках, внутри нагретого горячим воздухом металла такого просто не могло быть.

Олег не понимал, не осознавал, реально ли то, что он чувствует.

Спустя несколько мгновений парень вдруг обнаружил, что кроме всего прочего вокруг стало слишком тихо, необыкновенно тихо… И вслед за этой поистине космической тишиной Олега наконец стал настигать леденящий душу страх.

В тот самый момент, когда матрос с трудом начал приходить в себя, если это действительно было так, из-за автомобилей вдали что-то показалось. Приглядевшись внимательнее, молодой моряк увидел, что вдоль борта корабля, прямо ему навстречу, вынюхивая каждый свой шаг, пробиралась крыса. Небольшая серая тварь металась из стороны в сторону и продолжала продвигаться вперёд. Затем в глазах Олега что-то замельтешило. Он увидел ещё одну, и ещё, и ещё… Эти были крупнее, размерами с небольших кошек. Их не было много, но в толкотне, создаваемой грызунами, казалось, что животных повылазило не меньше десятка.

Затем Олег увидел, как изо всех щелей начали выскакивать не только крысы, но и тараканы.

Теперь из-за машин, вдоль борта корабля, а где-то прямо из-под металлических конструкций судна, помимо крыс ползли ещё и мелкие противные насекомые. Всё в той же тишине, что царила вокруг, началось настоящее безумие: крысы принялись грызть шины автомобилей, тут же кидались друг на друга, а потом пытались хватать тараканов. Их мелкие коготки жутко скребли по металлу и в ушах, словно эхом отзывался их писк.

Крысы продолжали метаться из стороны в сторону. В сюрреализме происходящего Олег ясно различал их силуэты, их мерзкие и скользкие, отвратительные хвосты. Всё это действие постепенно приближалось к матросу и… Нелепая картинка из старого фильма ужасов наяву выглядела и впрямь очень жуткой… Страшной…

– Дядь Жор! Дядь Жор! Жора! Эй, кто-нибудь слышит меня?! – крикнул моряк, но не услышал ответа.

Здесь никого, кроме него, не было, он знал это, чувствовал и поэтому – боялся…

Но даже в этой крысиной анархии Олег чувствовал какой-то подвох, и какой именно, он тут же понял. Работу силовой установки огромного судна не было слышно, хотя ещё несколько минут назад гул двигателя закладывал уши. Моряк понял, что вообще ничего не слышит. Несколько секунд назад в ушах отчётливо раздавался писк крыс и шорох их когтей, а теперь не слышит ничего, кроме собственного перепуганного дыхания и в разы участившегося сердцебиения. Остатки здравого смысла побудили моряка закричать, но и собственный крик ему казался каким-то неестественным.

Олег крикнул сильнее, но эффект был тот же самый, и ему это показалось не странным, а глупым.

Новый прилив страха переполнил сознание Олега. Внезапно он почувствовал, как налитой тяжестью к горлу подступил холодный ком. Всего его пробил холодный озноб, а сердцебиение вдруг стало таким ощутимым, таким осязаемым. Молодой матрос безысходно ощущал, что дыхание его заметно участилось и стало таким необычайно громким и подозрительным. Казалось, ему не хватает воздуха, и он жадно пытался вдыхать столь желанный кислород.

А затем пришёл гул. Но это не был гул двигателя, это было что-то другое, что-то намного хуже и страшнее. Шумовая вибрация колотила по ушам, телу, сознанию парня, и ему некуда было деться от всего этого. Реальность постепенно начинала уходить от него, но он всё ещё пытался за неё удержаться…

Наконец Олег поддался панике. Он попытался сдвинуться с места, но не смог даже пошевелиться. Моряк собрался бежать изо всех сил наверх, но сил у него не было, а непослушные ноги словно налились свинцом. Вслед за этим пришло чувство чего-то неизбежного.

Раздался невыносимый, готовый в клочья разорвать ушные перепонки скрежет. Звук был такой, будто кто-то или что-то с огромной силой скребёт по корпусу корабля. Олег закрыл уши руками, от резкой боли он упал на колени и зажмурил глаза. Это было ужасно. Если бы он мог чувствовать что-то кроме этой боли, то почувствовал бы, как на ладонях начинает скапливаться чуть липкая жидкость, медленно сочащаяся из ушей. Но в этот раз боль не давала обращать на неё внимание. Ужасный звук словно пронзил Олега прямо до головного мозга тонкой металлической иглой. Моряк был на грани безумия.

Олег с трудом открыл глаза, потом закрыл и снова открыл. В припадке он принялся мотать головой, и ему в очередной раз показалось, что это всё иллюзия, просто галлюцинация сумасшедшего. Всё внутреннее помещение судна неожиданно наполнилось полупрозрачным дымом или туманом, а может, смесью дыма и тумана. В таком состоянии сложно было полагаться на любые органы чувств. И всё же это был туман, и он… Светился…

Олег не верил, что это происходит, но всё же продолжал это видеть. Он наблюдал, как светится туман, и не мог понять, не обманывает ли его собственное зрение.

По щекам потекли слёзы. Всё, что было важным в его жизни несколько минут назад, теперь казалось таким нелепым, таким глупым и бессмысленным. Сейчас самым большим желанием было просто исчезнуть с этого корабля, оказаться дома и больше никогда здесь не появляться.

Юноша медленно и крайне осторожно убрал руки от ушей. И снова, как и прежде, раздался скрежет, а за ним грохочущий треск, ещё более громкий, чем в первый раз.

На глазах моряка, мокрых и раскрасневшихся от слёз, стала вырисовываться ужаснейшая картина. Словно сюрреалистичное видение, не поддающееся здравому смыслу, он наблюдал, как со стороны носа корабля корпус начал медленно искажаться. Туман, словно по команде, расходился по сторонам и открывал перед Олегом столь ужасное зрелище. Толстые металлические листы, сваренные между собой прочнейшими швами, стали прогибаться, будто картонная коробка в руках ребёнка.

Олег почувствовал на руках влагу, кинув на них взгляд, он увидел свою кровь. Её алый цвет казался нереальным в туманном осознании происходящего.

Раздался страшный треск. Вновь и вновь он оглушал воздух вокруг, и моряку казалось, что его голову вот-вот разорвёт от бесконечного количества громких звуков.

Раздался взрыв! Невероятно, но именно так это прозвучало. Олег наблюдал, как корпуса автомобилей стали изгибаться. Невидимая сила корёжила их, и иномарки начали превращаться в бесполезные куски металла. Стёкла, словно от невидимого удара, разбивались вдребезги, а их осколки, разлетающиеся во все стороны с огромной скоростью, наносили смертельные раны не нашедшим укрытия крысам. Выглядело всё так, будто в салонах машин возникало сильное давление и стёкла просто не выдерживали его.

Складывалось впечатление, что часть осколков летела с медленной скоростью, а часть – с невероятно быстрой. Но ещё более невероятным было то, что во всём этом безумии некоторые осколки, как в прокрученной назад киноленте, будто ненадолго, всего на миг зависали в воздухе, возвращались обратно, а потом снова разлетались.

Так казалось или действительно виделось Олегу. Он не мог понять, где видение, а где реальность. Всё переплелось воедино в этот страшный миг. На одном из автомобилей лопнул бензобак, и то небольшое количество топлива, что находилось в нём, расплескалось вокруг. Другой автомобиль из-за сгнивших в три секунды креплений покатился вперёд и ударил впередистоящий. Шины на колёсах машин одна за другой, некоторые с громким хлопком, другие, лишь испустив тихое шипение, выпускали воздух прямо у моряка на глазах. И тут же многие из них стали превращаться в золу вперемешку с тонкими металлическими прутьями.

Крысы сошли с ума. Небольшая стая серых бешеных грызунов кружила вокруг, не переставая истерично пищать. Некоторые прыгали на Олега, кусали его, царапали острыми коготками и пытались грызть его ботинки. Но он был не в состоянии бороться с крысами, не мог стряхивать их и даже отгонять от себя. Сейчас противные грызуны казались ему самым меньшим из зол, присутствовавшим здесь.

Олега вырвало, и в рвотной массе он с ужасом разглядел кровавые сгустки. Когда он с трудом поднял голову после опустошения желудка, его пробила дрожь. Перед глазами возникло нечто напоминающее грядущий Апокалипсис. Прямо перед ним все металлические конструкции огромного судна начали медленно и последовательно покрываться коррозией. Молодой моряк наблюдал, как всего в несколько мгновений сталь окрашивалась ржавчиной, словно у него на глазах пролетали десятки лет.

Теперь пришёл черёд парня вслед за крысами сходить с ума. Он хотел убежать, скрыться, покинуть проклятый корабль, лишь бы прекратить это безумие. Не в состоянии что-либо предпринять, Олег уже не мог самостоятельно подняться с колен. Его бренное тело не подчинялось разуму, если этот самый разум вообще остался.