– Так, а тут кто спрятался? – спросил мужской голос на чистом русском языке, и дверца тут же распахнулась. Передо мной стояли двое амбалов в белых халатах и шапочках.

– Зачем вы здесь спрятались? Это мужской туалет! – строго сказал один из них. Второй как-то нехорошо ощупывал меня взглядом, – да забрались в неработающую кабинку.

– Простите, я, наверное, таблички перепутала! – попыталась мило улыбнуться.

– А зачем вы подслушивали все это время? Дали бы сразу знать, что здесь сидите, мы бы вышли, – все возмущался тот, а второй неожиданно спросил:

– А пропуск у вас есть? Покажите, пожалуйста.

– Пропуск? – почему-то я нервно хихикнула, хотя это было самое нелепое, что можно было сделать в такой ситуации. Для того, чтобы исчезнуть, мне было достаточно повернуться на 180 градусов и заглянуть в унитаз. Только вот что там ждет меня в моем офисе? Я совсем сошла с ума и страдаю манией преследования или за мной действительно шли двое в черном?

Пока искала, что же ответить на вопрос о пропуске, второй многозначительно посмотрел на товарища и кивнул. Мне это очень не понравилось. Быстро развернулась, но наклониться мне не позволили – тут же схватили за руки и выдернули из кабинки как пробку из бутылки. Дергаться было бесполезно: хватка у этих кабанов была железная.

Меня вывели из туалета и почти волоком потащили по отделанному тем же белым кафелем коридору. Кое-где плитка была отбита, краска на стенах тоже не отличалась свежестью. Все гадала куда же я попала, пока мы не свернули за угол и один из медбратьев не открыл дверь со сложным массивным замком.

В узком коридоре было полно медленно прогуливающихся людей в голубых пижамах. У ближайшей ко мне женщины с отсутствующим взглядом из уголка рта на воротник рубашки стекала длинная нитка слюны. Чуть поодаль плохо бритый мужчина разговаривал со стенкой.

Я попала в настоящий сумасшедший дом.

Шок от происходящего был настолько силен, что мозг тут же превратился в пустой стеклянный куб. Только время от времени изнутри в стенки что-то стучалось и жалобно выло. Меня словно куклу привели в палату, уложили на кровать и пристегнули ремнями.

– Сейчас доктор с обеда придет и разберется, – сообщил один из амбалов в белом и вышел из палаты.

Только когда за ним закрылась дверь, отсекая от меня все звуки коридора и я осталась в полной тишине и одиночестве, голова кое-как заработала. Я очень надеялась на то, что врач придет с минуты на минуту и обдумывала, что ему соврать, лишь бы только он отвязал меня и ответ в туалет. В мужской.

Возможно, еще успею к началу второго раунда переговоров.

Но врач не пришел ни через полчаса, ни через час. Дальше я окончательно потеряла счет времени. Миновали минуты истерики, затем часы паники и наступила бесконечность апатии. В палате не было даже окон, чтобы сориентироваться не провела ли я тут еще и ночь.

Наконец дверь открылась и в поле моего зрения возник мужчина в больших очках с роговой оправой.

– Ну-с, дорогая моя. Сбежать хотели? Это понятно. Поначалу все хотят. Вы только скажите мне: где одежду раздобыли.

– Это ошибка. Я не больная! – начала я, но споткнулась о его ироничную усмешку.

– Это тоже понятно. Здесь все здоровые. По их мнению.

– Ну вы же должны знать всех пациентов. Проверьте. Меня нет в списках.

– Ага. Таков был ваш план. Воспользоваться тем, что вас привезли ночью не в мою смену, а из-за аврала медсестры еще не успели оформить на всех карты. Это разумно. У вас неплохо работает мозг. Параноидная шизофрения, я так полагаю?

– Да нет же… – во мне опять нарастала паника, – проверьте списки. Меня никто сюда не привозил ночью.

– А как же вы здесь, голубушка, тогда оказались? – с участливой улыбкой спросил врач.

– Сама приехала.

– Ну хорошо, – он тяжело вздохнул, – оставим в стороне вопрос, как вы добыли пропуск, где его потеряли и зачем вообще сюда заявились. Ответьте только на два вопроса. На чем вы сюда приехали и где, по-вашему, находитесь?

– Это больница для душевнобольных, – с уверенностью сказала я, игнорируя пока первую часть.

– Логично. А где она располагается? И как вы, все-таки, здесь оказались?

– На такси приехала, – пальцем в небо ткнула я.

– Вот как? Не дорого обошлась поездочка то? – издевательским тоном поинтересовался доктор.

– Ничего, я прилично зарабатываю, – попыталась отшутиться.

– Ладно. Пора заканчивать этот цирк, – он поднялся с кровати и махнул кому-то рукой, а затем снова наклонился к моему лицу, – вы, дорогуша, на острове, и за последнюю неделю сюда приезжал только один транспорт. Тот катер, что доставил очередную партию больных вчера ночью. У вас получилось как-то спрятаться по пути в корпус, но медбратья вас обнаружили. Теперь моя задача найти вашу карту.

Ко мне подошла какая-то здоровенная бабища в белом халате.

– Переоденьте ее, – распорядился врач, – Пока не отвязывать.

– Эй! Я в туалет хочу! – крикнула я от отчаяния.

– Ничего, в утку сходите, – с этими словами мужчина в очках ушел.

Сопротивляться массивной медсестре и ее помощнице было совершенно бессмысленно. К тому же они не отстегивали меня полностью. Освободят одну руку, снимут с нее блузку, натянут рукав больничной одежды и снова привяжут. Спустя уже десять минут я лежала полностью переодетая в голубую пижаму со штампиком на плече. Что там было написано так и не успела рассмотреть. От утки отказалась, так что меня снова оставили в одиночестве на еще одну вечность. Хотелось орать во всю глотку от злости. Останавливала только мысль, что так меня продержат связанной еще дольше. Чтобы получить право ходить по коридору, нужно было стать паинькой.

Главная проблема заключалась в том, что я оказалась не просто в мужском туалете, а еще и в зоне для медперсонала. Об этом говорила тщательно запираемая дверь, мимо которой меня провели. Что-то мне говорило, что попасть туда будет очень непросто.

Доктор вернулся с озабоченным лицом. В руках он держал тонкую картонную папку.

– Я действительно не нашел вашей карты. Вы ее уничтожили? Честно говоря, я вас недооценил.

Вздохнула. Отрицать или отвечать что-либо было бессмысленно.

– Давайте заполним новую, – врач раскрыл папку и вытащил из кармана карандаш, – Как вас зовут?

– Александра Черемная.

– Год рождения?

Я запнулась. Кто его знает, какой здесь год?

– Мне девятнадцать лет.

– Место рождения?

Ну тут была уверена в ответе:

– Москва.

Доктор замер, отложил карандаш.

– Что? – нервно спросил он.

– Что? – не менее нервно переспросила я.

– Вы издеваетесь?

– Нет, – а сама лихорадочно соображала, что же я не так ляпнула. Решила сказать правду, – Ну хорошо, я пошутила. Поселок Сумкино тюменской области, – у меня, кажется, снова начиналась истерика.

– Почему вы упомянули Москву?

Тут я не выдержала и заплакала. Играть в эти игры было выше моих сил. Я не понимала, что ему отвечать. Каждое мое действие приносило еще больше проблем.

Почему-то, увидев слезы, врач обрадовался, подскочил, и склонился надо мной.

– Вот и хорошо. Это нормальная реакция. Я вас понимаю, все мы потеряли кого-то родного в Москве. Судя по вашему возрасту, это кто-то из бабушек или дедушек. Психологическая травма постепенно привела к болезни. Слезы – это хороший признак. Это первый шаг. И теперь я уверен, что мы поладим. Я отвяжу вас, подождите.

Он освободил мне сначала руки, а потом и ноги и помог сесть на кровати. Мышцы, оказывается, ужасно затекли, и встать самой было бы сложно.

– Посидите, отдохните. Можете пройтись по коридору, когда захотите. Через час будет ужин, а потом я к вам еще раз зайду, и мы уже поговорим как друзья, хорошо?

Кивнула, всхлипывая и вытирая рукавом глаза.

– Скажите, а где здесь туалет?

– Вот, почти прямо напротив вашей палаты.

Врач улыбнулся мне и вышел за дверь.

Все-таки слезы – очень сильное оружие против мужчин. Никогда не знаешь, как сработают, но то, что подействуют обязательно, можно не сомневаться.

Встала, размяла ноги и вышла в коридор. Ходить среди психов, конечно, страшновато, но иначе шансов вырваться отсюда у меня не было.

Пока лежала, не раз вспоминала путь от мужского туалета до этого места. Он был слишком длинный. Если оттолкнуть медсестру, когда она ключом откроет отделяющую крыло для персонала дверь, то можно не успеть добежать до нужной двери. Меня тащили метров тридцать, а то и больше. Хоть один встреченный медбрат и все. Меня привяжут навсегда, пока не выжгут мозги каким-нибудь электрошоком.

Прокручивала в памяти то, как меня тащили снова и снова: сначала по правую руку шли какие-то кабинеты, затем душевая, а потом, у самого поворота, был еще один туалет. Женский. Совсем близко к запирающейся двери.

План родился достаточно быстро. Оставалось только дождаться, чтобы проход в то крыло открыл кто-то, с кем я могла справиться. Спустя полчаса наблюдений стало понятно, что тщедушных медсестер и братьев тут не держали. Женщина пока ходила туда-сюда только одна – та самая бабища, что меня переодевала, а мужчины были как на подбор: перекачанная сборная по баскетболу или штангисты-переростки. Такой поймает меня одним пальцем за штаны и поднимет вверх как котенка и очнусь я через месяц без половины мозгов.

Права на ошибку у меня не было. Но и времени на размышления тоже.

Чем больше тянула, тем страшнее становилось. Сейчас или никогда! Сняла тапочки и босиком бросилась вперед с низкого старта, когда полная женщина открыла дверь, неся во второй руке поднос с бумажными стаканчиками. От идеи оттолкнуть ее пришлось отказаться в силу несовместимости весовых категорий, поэтому воспользовалась ее неповоротливостью, а также тем, что пол был достаточно скользким. Набрав скорость, упала плашмя, проехала у нее мимо ног, тут же вскочила и побежала за угол.

Сирена раздалась, как только я достигла женского туалета. Из кабинета впереди, перекрывая мне дорогу, появилось два медбрата, поэтому ныркнула в женскую комнату. Свет было некогда включать. Распахнула в темноте кабинку и склонилась над унитазом, надеясь, что тусклого освещения из коридора хватит, чтобы отражение сработало.

Да, это, если верить Нику, было строго настрого запрещено. Я ныряла второй раз в чужом мире, но он же проделал подобное и ничего. Добавила мраку еще один повод заинтересоваться моей персоной.

Озноб. Нырок.

Темнота. Пришлось замереть и не двигаться, пока глаза не привыкли. Постепенно проявились колонны, уходящие куда-то под потолок, расписанные стены, поблескивающий алтарь и стоящие рядами сидения. Закрытый на ночь католический храм. Хотя, возможно, тут молились и какому-нибудь святому пятиугольнику – при таком освещении понять это было невозможно. Слабые лучи лунного света проникали сюда через круглое окно с витражами.

Время здесь тянулось так же непонятно, как и в палате. Чтобы хоть как-то не потеряться в нем, пришлось считать про себя секунды. Как только я дошла до двух тысяч, то вернулась к сосуду со святой водой у входа, с помощью которого здесь очутилась, собралась с силами, потому что был шанс, что сразу после нырка мне придется быстро бежать, и позволила воде отнести меня обратно в больницу.

Как и надеялась, полчаса достаточный срок, чтобы поиски переместились в другую часть больницы. Мне повезло и в коридоре почти никого не было: только в дальнем конце спиной ко мне удалялся мой доктор. Мужской туалет он уже миновал.

Старалась бежать быстро, но тихо, однако босые ноги звонко шлепали по полу, поэтому он обернулся. К счастью, я уже была у нужной двери. Увидела, как округляются от удивления его глаза и не выдержала: послала ему воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Нужная кабинка с надписью: «слив не работает» была свободна. В коридоре раздались поспешные шаги, но мне уже никто не мог помешать.