Еще та штучка

Жила-была одна самозанятая девушка, которая работала репетитором французского языка. С начала учебного года работы было немного, и наша героиня, бывало, сидела на лавочке во дворе и терпеливо ждала, когда подойдет время следующего урока. Но в ноябре-декабре у нее уже не было «пустых окон», и она металась между квартирами, в которых проживали ее ученики, как угорелая. С приходом же весенней оттепели график становился настолько плотным, что репетитор даже не успевала перекусить, а когда возвращалась домой, падала обессиленная на свою одинокую постель со словами «J’apprendre à jongler…» (я кручусь, как белка, в колесе) или «Quand est-ce que ça finira?» (когда же это все закончится?) Потом она мгновенно засыпала, и снилось ей беззаботное лето, целых три месяца отдыха, море, Ницца и как она в широкополой соломенной шляпке бродит по набережной, а ветерок играет с ее летним ситцевым платьем, под которым ничего нет… Да… наша героиня была еще та штучка!

Именно в такое суматошное для нее время и произошла вся эта пикантная история. Дело в том, что ученики репетитора все жили в многоэтажных домах, плотно наставленных друг на друга. Для того чтобы попасть к каждому в назначенный час приходилось бегать по лестничным клеткам, перебегать из подъезда в подъезд и пользоваться лифтом… Английским ученым известно, что в таком бешеном ритме кровь хорошо гоняет по организму и активизируются потовые железы, и все бы ничего, но наша героиня принципиально не пользовалась дезодорантом. Да… она была еще та штучка!

И чтобы не смущать своим вспененным видом своих учеников и их родителей, девушка на бегу переодевалась. Часто такой своеобразный ритуал происходил в лифте, пока он поднимался на нужный этаж. Естественно, в лифте никого постороннего не должно было быть, а если кто-то из жителей или гостей заходил вместе с репетитором в подъезд, она вежливо пропускала его и ждала следующий.

Однажды наша героиня, поднимаясь на лифте к очередному своему ученику, особо чувствительному к запахам, решила поменять обтягивающую, уже взмокшую от беготни блузку, запасная чистая лежала в пакете. Но так получилось, что во время стаскивания с себя одежды девушка запуталась, а лифт остановился на каком-то среднем этаже, и мужчина, вызывавший этот лифт, увидел перед собой образ Венеры, словно только что вышедшей из пены, в красивом белоснежном лифчике с поднятыми вверх руками, на которых застряла блузка.

– Bonjour, – не растерялась наша героиня, а она, как известно, была еще та штучка. – Le temps est parfait pour l’amour… (Сегодня прекрасная погода для любви…)

Мужчина ничего не мог промолвить в ответ. Он просто обомлел, открыв от изумления рот. История умалчивает, что больше его поразило тогда: превосходное французское произношение незнакомки, приглушаемое синтетической материей или четвертый размер груди, буквально выпадающей из чашек лифа, точно ему в руки, но он так и не вошел в лифт, и двери сами собой закрылись, унося чудесное видение куда-то ввысь…

Потом он, конечно, пришел в себя и предположил, что тронувшая его сердце девушка заходила к кому-то в гости, и стал ожидать ее у выхода из подъезда. Ровно через сорок пять минут он услышал стук спешно спускающихся по ступенькам каблучков. Это была она.

– Excusez-moi, mademoiselle… Je n’ai pas l’habitude de suivre les femmes, (Простите меня, мадмуазель… Обычно я не преследую женщин) – обратился он на чистейшем французском, чем приятно растрогал репетиторшу.

Оказалось, что перед ней стоял самый настоящий француз из Парижа, прежде известный киноактер, но бежавший из Франции по причине резко выраженной антисоциальной политики и которому недавно Президент нашей страны подарил Российское гражданство и даже квартиру в Москве.

– Je suis très seul actuellement… (Я очень одинок сейчас). Imagine ma surprise quand je vous ai vu…. dans ce trou. (Представьте мое удивление, когда я увидел Вас… в этой дыре… Ne me chassez pas, s’il vous plaît. (Не прогоняйте меня, прошу) Et je n’ai plus que vous! (Ведь кроме Вас у меня никого нет.)

Все эти французские слова, переполненные искренних чувств, так растрогали девушку, что она пожалела беглого француза, адаптирующегося к реалиям суровой московской жизни, и согласилась на рандеву с ним, которое прошло как нельзя лучше.

– Où as-tu appris à embrasser si bien? (Ты где так хорошо научился целоваться?) – спросила она его в конце вечера.

– Quand j’étais petite. (В детстве.) – засмеялся он абсолютно счастливый.

Как видите, жених нашей героини тоже оказался еще той штучкой. Короче говоря, они друг друга стоили. И когда на их пышную свадьбу созвали друзей, то со стороны невесты был приглашен свидетель – папа одного из учеников, за столом махнувший лишнего и потребовавший себе первый танец.

Жених немного даже приревновал и нахохлился.

– Vous l’avez rencontré? (Вы с ним знакомы?) – спросил он сердито у своей пассии.

– On était couchés ensemble à la maternité (В роддоме вместе лежали…) – ответила она ему уклончиво.

Да… наша героиня была еще та штучка!

Недолюбленность

Однажды у одной хорошей женщины на попе вскочили прыщи, ну даже не прыщи, громко сказано, а сыпь какая-то аллергическая, а накануне она китайских мандаринов наелась, ну тех, что с листочками зелеными продаются у нас в супермаркете. Я сам их, грешный, скушивал, но, слава Богу, обошлось без последствий, а вот с этой мадам конфуз случился.

Вы спросите разумно, откуда я все эти интимные подробности знаю. А тут особо удивляться нечему. Разрешите представиться. Врач-дерматолог Александр Иванович Куликин. Фамилия, конечно, не настоящая, потому что мало ли что приплетут за разглашение врачебной тайны, а вот имя и отчество мои – кровные.

Так меня, по крайне мере, в поликлинике нашей кличут.

– Александр Иванович, завтра у нас планерка. Выступите с докладом.

– Александр Иванович, Вы опять не внесли электронную запись в историю болезни гражданина N…

Замаялся я честно. Все поперек горла стоит… А тут еще вот эта особа пришла ко мне на прием со своею проблемою. Все, как положено, осмотрел, пощупал. А скажу честно, если бы не прыщи эти, я такой красоты и не видывал прежде. А уж поверьте, у меня стаж тридцать лет, некоторые даже столько не живут.

– Доктор, что со мной? – спрашивает она меня с легким испугом.

Я молчу, хмурюсь. Вообще меня всегда раздражает, когда пациенты штаны или юбки свои передо мной спускают и спрашивают: «Доктор, что со мной?» «Да, ничего, особо! Сифилис или гангрена, – отвечаю обычно раздраженно. – Надо анализы сдавать». А тут смотрю женщина хорошая. «Хорошая», и этим словом все сказано. В общем, сдержался я и говорю.

– Это у Вас от недолюбленности…

– От чего, доктор? – все стоит она передо мной озабоченно с задранной юбкой.

– От не-до-люб-лен-ности, – произношу я по слогам и поясняю. – Женщину для здоровья и поддержания ее красоты и формы нужно любить хотя бы два раза в неделю… Вот Вас, видимо, кто-то недолюбил, и результат на лицо…

– Да, нет, доктор… Лицо у меня нормальное, – задумывается. – Да и два раза в неделю меня муж точно любит.

– Значит, недостаточно, – с серьезным видом отвечаю я. – Нужно увеличивать продолжительность полового процесса, особенно в прелюдийной его стадии…

Сказал, как отрезал. Сам дивлюсь своей дерзости.

– О-со-бен-но в пре-лю-дий-ной ста-ди-и, – произношу по слогам отчетливо.

– Это точно, – обреченно вздыхает моя пациентка. – С этим у нас сложности. Возьму-ка лучше путевку в Турцию на недельку.

Через неделю где-то приходит ко мне вся загорелая, посвежевшая. В руке авоська с лимонами.

– Доктор, здравствуйте. А это Вам, – и мне протягивает. – Турецкие, сочные, сама срывала…

– Спасибо, – благодарю. – Как раз с чаем попью… Ну как Ваша попочка?

– Отлично, доктор. Вот смотрите! – и юбку передо мной задирает, я аж ахаю. Попка у нее, как на обложке Плейбоя, даже лучше, не ретушированная. Таких аппетитных булочек никогда прежде не видел. И прыщи все пропали без следа…

– Я смотрю, Вы хорошо отдохнули… – констатирую я факт полного выздоровления.

– Вы, наверно, доктор, подумали, что я бл.. – смеется.

– Ну, я так не думаю… – как-то сконфузился я. – Просто интересно узнать в подробностях рецептик Вашего выздоровления.

– А рецептик прост, записывайте! – отвечает, а сама в глаза мне прямо смотрит, юбку гордо поправляет, улыбается. – Тюбик любого крема от загара да абонемент недельный на нудистский пляж в Анталию.

– Ну что ж… разрешите Вас поздравить… – руку ей даже подаю. – Еще раз спасибо за лимончики.

А уж на следующее утро попа у меня у самого зачесалась. Смотрюсь в зеркало, изогнулся аж и глазам своим не верю. Все в прыщах страшных и расчесах. Думал, думал. Все смекнуть не могу, отчего такая оказия. Неужто эта недолюбленность заразна? А сам чаек с лимончиком попиваю, похлебываю, так лучше мне соображается… и тут меня осеняет. Так это ж от цитрусовых! Нынче не только китайским мандаринам, но и турецким лимончикам веры нет… Бегу к главрачу, прошу слезно отпуск…

– Ты куда, Иваныч? – удивляется главврач, но дает добро.

Я ж загнанная лошадка еще та, в последний раз отпуск брал еще в лохматые 90-е… На мне, можно сказать, все кому не лень ездят.

– В Турцию на недельку, – отвечаю со скрежетом в зубах. – Недолюбленность свою лечить.

– Молодец, Иваныч, что решился! – хлопает меня по плечу. – Плавки ток не забудь!

«Плавки? Ах, да… плавки. Они мне теперь ни к чему», – про себя думаю.