БОЙН: Что вы получили для себя?

СКОТТИ: Я реально увидел иллюзию, как она возникла и как я усилил ее и как в нее поверил.

БОЙН: А что сейчас?

СКОТТИ: Я хочу произносить слова. Я правильно пишу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ИСКАЖЕННОГО ВОСПРИЯТИЯ

БОЙН: «Сейчас» означает, можете ли вы развеять иллюзию из вашего разума в данный момент?

СКОТТИ: Да (Согласно кивает).

БОЙН: Спасибо. Мы вновь поработаем на следующей неделе.

КОНЕЦ СЕССИИ №1.

КЕЙС СКОТТИ

Худший чтец в мире. Сессия №2

(Место: классная комната).

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К АУДИТОРИИ.

БОЙН: Прошла одна неделя и мы бы хотели проверить успехи нашего хорошо пишущего человека, поэтому мы приглашаем его выйти сюда.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К СКОТТИ.

Добро пожаловать. Расскажите нам о ваших мыслях, чувствах и поведении в области орфографии или смежных, со времени прошлого понедельника.

СКОТТИ: За эту неделю, я проговаривал все, что я слышал по радио. Я проговаривал слова про себя в голове.

ИЗМЕНЕННОЕ ВОСПРИЯТИЕ

Я проговаривал то, что я видел на дорожных знаках на следующий день. Я чувствовал есебя очень уверенно насчет моего произношения, и это было хорошо. Через день после этого что-то изменилось, как будто старые идеи вернулись.

НАЧАЛО РЕГРЕССИИ К СТАРЫМ ПАТТЕРНАМ

БОЙН: Давайте остановимся на секунду.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К АУДИТОРИИ.

БОЙН: Иногда клиент может заявить: «Я думал, что все работает, но потом оно перестало работать». Но это не проблема, работает ли метод или нет. Если он работал день, и клиент подтверждает, это означает, что раз мы работаем с этим дальше, то метод может работать на постоянной основе. Если клиент отчаивается в этой ситуации, потому что симптом сначала на какое-то время исчез, а потом вновь появился, он может сказать: «О, это больше не работает». Но это не так. Как может клиент забыть период, даже короткий, измененной функции? Он никак не может стереть из памяти факт, что в течение двадцати четырех часов он мог произносить по буквам все, что он слышал.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К СКОТТИ.

БОЙН: Пожалуйста, продолжайте.

СКОТТИ: Я думал, что это прошло, и мне казалось, что ключ к правильному произношению – это идея, которую вы мне дали о том, что слова сфотографированы в моей памяти, и остается только достать их оттуда и чтобы я дал им выйти оттуда. Я думал сделать запись, чтобы усилить это и прослушивать ее один или два раза в день. Но мне показалось, что старые способы тянут меня назад.

СОПРОТИВЛЕНИЕ ШАНСУ

БОЙН: Это хорошее описание. Он говорит: «как раньше, старые идеи». На самом деле это выученный ответ: «Я веду себя так в этой ситуации, потому что я веду себя так в этой ситуации». Это единственная причина и это создает притяжение. Уильям Джеймс сказал: «Все человеческие существа сопротивляются переменам, потому что мы цепляемся за знакомые паттерны и в похожести мы находим нашу безопасность». Когда мы приспосабливаемся, как вы делали, вы учились избегать писать слова по буквам. Мы приспосабливаемся, и если адаптация позволяет нам функционировать без слишком выраженных страданий, тогда мы цепляемся за адаптацию. Зачем проходить через процесс вырывания себя из безопасности в уязвимое положение, когда нет сильных страданий? Но ответ в том, что мы не можем расти, расширяться и реализовываться, пока в нас говорит запрещающий голос: «Я не такой уж умный, потому что я не могу произносить слова по буквам». И тогда мы не такие, какими могли бы быть. Цель – определить, какую цену вы платить за цепляние за старую безопасность знакомого и привычного ответа: «Я не могу произносить слова по буквам, я плохо знаю орфографию». Давайте поговорим об этом. Какова цена, которую вы платите за то, чтобы не меняться?

СКОТТИ: Я заплатил смущением в те моменты, когда я попадал в ситуации, требовавшие проверки моей орфографии.

БОЙН: Не просто смущение, это худший вид смущения – смущение катастрофических ожиданий. Это означает, что каждый раз в ситуации, когда вас могли вольно или невольно проверить произнесение слов, ваши фантазии рисовали вам худший исход, и, конечно, так и происходило. Что ваш начальник вам сказал?

СКОТТИ: Не писать больше отчетов.

БОЙН: «Не пишите больше отчетов, потому что вы постоянно неправильно пишете». И это на самом деле обидно.

СКОТТИ: (Кивает в знак согласия).

БОЙН: Что касается тех отчетов, которые вам сказали не писать, как они будут составлены, если вы не будете этим заниматься?

СКОТТИ: Их напишет кто-то другой.

ИЗБЕГАНИЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

БОЙН: Хорошо. Это возможность. Где еще вы можете испытывать такое смущение? У вас есть дети?

СКОТТИ: Да.

БОЙН: В вашей семье постоянный сценарий: «Папа ужасно пишет слова»?

СКОТТИ: Это тот, который я усиливаю. Дети правильно пишут.

БОЙН: Но они не приходят к вам, если они не уверены, как правильно пишется слово?

СКОТТИ: Это верно.

БОЙН: Они идут к маме.

СКОТТИ: Да, это точно!

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К АУДИТОРИИ.

БОЙН: Интересный момент связан с моей дочерью на эту тему. Я дал ей понять, что я был чемпионом по правописанию в школе и я был очень сообразительным и она была очень сообразительной. В пятом классе она получила приз в школе за креативное правописание и премию в 5 долларов за лучший рассказ. Когда я пришел на вручение, она сказала: «О, папа, я только что выиграла 5 долларов», и все очень обрадовались. Затем она добавила: «Но, конечно, я повторяю за своим отцом, и он был чемпионом по правописанию». Видите? Я старался так себя вести, потому что до этого моя жена сказала: «Я всегда ужасно писала». Она очень образованный человек и у нее есть степень колледжа. До сих пор она утверждает, что она плохо пишет и говорит: «Я неправильно пишу большинство слов». Так что, стремясь избежать риска того, что моя дочь будет идентифицировать себя с ней, достаточно рано я установил, что она пошла в меня в плане орфографии. Вот как это работает – она прекрасно пишет.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К СКОТТИ.

БОЙН: Прошел первый день, это была суббота. В воскресенье вы начали чувствовать старые позывы, затем наступили понедельник и вторник, расскажите об этих днях.

СКОТТИ: Я написал некоторую информацию на позитивных внушениях и обнаружил, что для того, чтобы освоить материал, я отодвинул все остальное в сторону, чтобы я мог завершить эти позитивные внушения.

БОЙН: Вы присвоили развитию и написанию программирования и аффирмаций высший приоритет над всем остальным.

СКОТТИ: Да, это так.

БОЙН: Вы не избегали некоторых корректирующих шагов, наоборот, вы наделили высшим приоритетом и держались их. Как с тех пор продвигался процесс? Было ли трудно, или легко, или где-то между?

СКОТТИ: Процесс письма был легким, как всегда.

БОЙН: Как с орфографией?

СКОТТИ: Вот что я сделал – я держался от него подальше. Я просто написал это так, как смог, и позже проверил. Я реально оставил в стороне вопрос правописания.

БОЙН: «Я не сидел и не судил, правильно ли я пишу или нет».

СКОТТИ: Правильно.

БОЙН: «Я занимался содержанием, а не орфографией».

СКОТТИ: Это правильно.

БОЙН: Это позитивный шаг. Что еще?

СКОТТИ: Я знаю способ, который поможет восстановить то, что случилось сразу после этой сессии, и на следующий день занимался подкреплением той идеи о фотографической памяти – это прямо там. Я поговорил кое с кем в перерыве и у них были те же сложности с орфографией, но они их как-то решили сами. Такого со мной не случалось. Я думаю, это может быть тем самым способом.

ПЕРЕОБУЧЕНИЕ И КОСВЕННОЕ ПРОГРАММИРОВАНИЕ

БОЙН: Процесс идет полным ходом и вы можете ознакомиться с ним в отчете Скотти. Нет другого способа вернуться назад, кроме как вторичные выгоды вновь окрепли. Существует несколько причин (выгод) для цепляния за психический паттерн, такой, как установление паттерна для привлечения внимания или симпатии, наказания себя самого или других, для избегания ответственности того или иного вида, или действовать, чтобы идентифицировать с кем-то другим. Вторичный выгода часто может быть случайной. Например, не делая домашнее задание, я получаю немного больше свободного времени, чтобы поиграть на улице. Но я заплачу за это, когда приду в школу в понедельник, потому что учитель скажет: «Где твое домашнее задание?». Признак зрелости – это мера цены, которую мы платим за то, что имеем.

СКОТТИ: (Кивает в знак согласия).

БОЙН: Мы решаем, когда мы хотим заплатить цену и чего она стоит. Затем, если мы говорим: «Да, это того стоит. Да, я хочу это. Да, я могу заплатить плату и да, я хочу ее уплатить», мы можем действовать в этом ключе, и затем мы должны позволить взрослому принять решение, а не позволить усыновленному ребенку или критикующему родителю принудить нас принять решение.

СКОТТИ: (Кивает, соглашаясь).

БОЙН: Сейчас мы сделаем еще кое-что, в дополнение к ранее сделанному, и на этот раз, в отличие от двадцатичетырехчасового ощущения эйфории или свободы от облака нереальности, которая говорит: «Я не могу правильно писать», мы собираемся рассеять облако маленького отца, и если там будет намек на эмоциональное отрицание, облако будет гораздо толще в этот раз с возрастающим количеством отверстий в нем.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К СКОТТИ.

БОЙН: Вы согласны?

СКОТТИ: Угу.

БОЙН: Положите ваши руки на бедра. Посмотрите на меня. Дышите глубоко. Выдыхаете медленно. А СЕЙЧАС СПАТЬ! (Бойн щелкает пальцами и слегка тянет Скотти вперед. Бойн кладет правую руку на лоб Скотти и раскачивает, пока говорит). Ваши веки закрыты. Пусть каждый мускул и нерв станет мягким, свободным и расслабленным, и вы чувствуете себя очень хорошо с этого момента.

Чем больше я вас раскачиваю, тем глубже вы погружаетесь в гипноз. Я поднимаю вашу руку. Я подниму ее, удерживая ваш большой палец. Она легко повиснет в моих пальцах. Когда я уроню вашу руку, она свободно упадет как мокрая тряпка, и вы почувствуете волну расслабления, которая затопит вас от макушки до кончиков пальцев на ногах.

Хорошо. Теперь другая рука, и еще одна волна расслабления и вы погружаетесь гораздо глубже. (Бойн проделывает то же самое с левой рукой Скотти – он берет ее за большой палец и затем роняет на ногу Скотти). Еще раз, я досчитаю от одного до десяти и вы вновь почувствуете то чувство, которое вам очень знакомо.

Это чувство смущения, чувство унижения, чувство страха и тревоги. Оно связано с ощущением, что вы не сможете, повторяю, не сможете правильно писать в данной ситуации.

ИНТЕНСИФИКАЦИЯ ЧУВСТВА, ЛЕЖАЩЕГО В ОСНОВЕ

Хорошо. Один, два, три. Теперь чувство усиливается. Четыре, вы видите себя пытающимся правильно написать, у вас не получается, и они смеются над вами. Пять, шесть, вы слышите смех вашей матери, когда она говорит, что вы неправильно пишете. Шесть, она говорит, что вы ужасно пишете. Семь, вы слышите, как дети в школе смеются над вами. Восемь, вы избегаете произносить по буквам, потому что не хотите ощутить унижение и тревогу. Девять, волна становится больше и больше. Теперь это как будто открылись шлюзы на плотине и огромная волна захлестывает вас. Цифра десять.

ВОЗРАСТНАЯ РЕГРЕССИЯ

Сейчас я посчитаю от десяти до одного, и мы вернемся назад во времени. Это время, когда вы испытывали похожие чувства. Замечательно. Десять, девять, восемь, теперь вы переноситесь в прошлое. Семь, шесть, пять, вы становитесь моложе. Четыре, ваши руки и

Ноги уменьшаются и вы молодеете. Три, два, один (Бойн стучит по лбу Скотти). Хорошо. Где вы там, в помещении или на улице? Скажите, быстро.

СКОТТИ: Я в помещении.

БОЙН: День или ночь?

СКОТТИ: День.

БОЙН: Вы один или там кто-то есть?

СКОТТИ: Один.

БОЙН: Сколько вам лет?

СКОТТИ: Семь.

БОЙН: Семь лет. Что вы чувствуете?

СКОТТИ: Я не хочу идти в школу. Не хочу, не хочу.

БОЙН: Вам семь лет, и вы не хотите идти в школу. О чем вы думаете?

СКОТТИ: Я не хочу, не хочу идти в класс.

БОЙН: Вы испытываете это чувство каждый день или что-то есть в школе сегодня, из-за чего вы это ощущаете?

СКОТТИ: У меня сегодня должен быть тест.

БОЙН: Какой тест?

СКОТТИ: Орфография.

БОЙН: У вас хорошо с орфографией?

СКОТТИ: Нет.

БОЙН: Когда вы поняли, что у вас проблемы? Когда я дотронусь до вашего лба, вы отправитесь в то время, когда вы открыли этот факт (Бойн стучит по лбу Скотти). Где вы сейчас?

СКОТТИ: Я во втором классе.

БОЙН: Второй класс. Что происходит?

СКОТТИ: Учитель объясняет орфографию.

БОЙН: Как это происходит? Какой метод? Она произносит слово вслух по буквам? Она пишет его на доске? Вы читаете его в книге? Что она делает?

СКОТТИ: У нас есть книга.

БОЙН: Книга. Посмотрите на книгу и откройте ее на том месте, которое она попросила прочесть. Какое слово вы там видите?

СКОТТИ: Дворецкий.

БОЙН: Что учитель делает сейчас? Что происходит?

СКОТТИ: Она пишет его на доске.

БОЙН: Вы видите его на доске?

СКОТТИ: Да.

БОЙН: А сейчас?

СКОТТИ: Я знаю, как его произносить по буквам.

БОЙН: Вы можете произнести его сейчас по буквам?

СКОТТИ: Заглавные буквы Д-В-О-Р-Е-Ц-К-И-Й.

БОЙН: Правильно! Вы правильно произносите. Что происходит сейчас?

СКОТТИ: Там еще другие слова.

БОЙН: Они тоже на доске?

СКОТТИ: Они в книге.

БОЙН: В книге. Хорошо.

СКОТТИ: Это легко.

БОЙН: Легкое слово. Выберите легкое слово и произнесите его по буквам для меня, пожалуйста.

СКОТТИ: Кот. К-О-Т.

БОЙН: К-О-Т. Правильно. Это очень хорошее слово, и вы правильно его произнесли. Что учитель делает сейчас?

СКОТТИ: Она – она хочет, чтобы я произнес по буквам несколько других слов. Я не готовился. Я их не знаю.

БОЙН: Я вижу. Что вы чувствуете, когда учитель просит вас произнести по буквам слово, которое не знаете?

СКОТТИ: Мне страшно.

БОЙН: Учитель задавал это слово для изучения? Как так случилось, что она просит произнести слово, которое вы не учили?

СКОТТИ: Она задавала его.

БОЙН: Я вижу, но вы почему-то не выучили его, верно?

СКОТТИ: Я не выучил.

БОЙН: Что ж, если вы не выучили слово, вы не ожидали, что будете его произносить. Что происходит сейчас?

СКОТТИ: Я не знаю, как его выговорить по буквам.

БОЙН: Хорошо. Пытаетесь ли вы произнести его?

СКОТТИ: Да.

БОЙН: Попытайтесь сейчас. Я хочу услышать.

СКОТТИ: A-P-P-E-L-A-C-I (англ. Прим. перев.)

БОЙН: Что это за слово?

СКОТТИ: Я не знаю. Я не знаю, как его правильно произнести.

БОЙН: Хорошо. И что вы слышите? Что она говорит? Что делают другие дети?

СКОТТИ: Она говорит, что я неправильно выговариваю.

БОЙН: Вы неправильно выговариваете. Что вы чувствуете?

СКОТТИ: Я сержусь.

БОЙН: Вы сердитесь. Когда я досчитаю до трех, вы получите возможность сделать то, что вам нужно сделать. Вы будете сидеть на стуле и в двух метрах от вас будет находиться учитель. Теперь там только двое. Время – после школы, и вы можете поговорить с ней. Хорошо. Один, два, три. Теперь там учительница. Поговорите с ней и скажите, что вы чувствуете. Как вы ее называете?

СКОТТИ: Я называю ее учительницей.

БОЙН: Скажите ей: «Учительница, я хочу рассказать вам, что я чувствую». Скажите ей сейчас.

ГЕШТАЛЬТ-ДИАЛОГ

СКОТТИ: Она мне не нравится.

БОЙН: Скажите ей это.

СКОТТИ: Вы мне не нравитесь.

БОЙН: Хорошо. Побудьте учительницей. Ваш ученик говорит вам, что вы ему не нравитесь. Ответьте ему.

СКОТТИ: (Как учительница). Он не обязан меня любить. Он просто должен учиться.

БОЙН: Скажите это ему.

СКОТТИ: (Как учительница – строго) Я не обязана вам нравиться, просто учитесь.

БОЙН: Хорошо. Теперь вы мальчик. Учительница говорит, что она не обязана вам нравиться, но вы должны выполнять свои задания.

СКОТТИ: В общем, вы мне не нравитесь (угрюмо).

БОЙН: Скажите это снова.

СКОТТИ: Вы мне не нравитесь (громче).

БОЙН: Еще раз.

СКОТТИ: Вы мне не нравитесь (громче).

БОЙН: Скажите ей, от каких ее действий вы чувствуете то, что чувствуете.

УСИЛЕНИЕ ЧУВСТВА

СКОТТИ: Она придирается.

БОЙН: Скажите это ей.

СКОТТИ: Вы придирчивая.

БОЙН: Снова.

СКОТТИ: Вы придирчивая.

БОЙН: Будьте учителем. Мальчик говорит, вы придирчивая. Ответьте ему.

СКОТТИ: (как учительница). Я не придираюсь к тебе.

БОЙН: Скажите это снова.

СКОТТИ: (Как учительница) Я не придираюсь к тебе.

БОЙН: Будьте мальчиком.

СКОТТИ: Нет, придираетесь.

БОЙН: Скажите ей, как она придирается: «Вы придираетесь, когда…».

СКОТТИ: Вы придираетесь, когда просите меня произнести слово по буквам и я не знаю слов, и еще я вас боюсь.

БОЙН: Будьте учительницей.

СКОТТИ: (Как учительница) Вообще-то, ты обязан меня бояться. Это единственный способ заставить тебя заниматься.

БОЙН: Вы – мальчик.

СКОТТИ: Я не занимаюсь, когда мне страшно.

БОЙН: Повторите.

СКОТТИ: Я не занимаюсь, когда мне страшно.

БОЙН: Еще раз, громче.

СКОТТИ: Я не занимаюсь, когда мне страшно!

БОЙН: Еще раз.

СКОТТИ: Я не хочу заниматься, когда мне страшно! (усиленно)

БОЙН: Будьте учительницей.

СКОТТИ: (Как учительница – громко) Ради бога, ты должен заниматься.

БОЙН: Будьте мальчиком.

СКОТТИ: Я не хочу.

БОЙН: Еще раз.

СКОТТИ: Я не хочу.

БОЙН: Снова.

СКОТТИ: Я не хочу (Когда Скотти говорит, его голос становится громче).

БОЙН: Еще раз.

СКОТТИ: Я не буду!

БОЙН: Пусть ваш разум очистится.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К АУДИТОРИИ.

БОЙН: Это вторичная расплата. Он выражает свой вызов и скрытый гнев, но он не пишет правильно.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К СКОТТИ.

БОЙН: Я сосчитаю от одного до десяти. Вы отправляетесь в 1977 год. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Вы в 1977 году. Теперь еще раз оглянитесь назад. Я сосчитаю с трех до одного. Используйте свой взрослый критичный разум, проанализируйте поведение мальчика. Проанализируйте его действия, какие идеи пришли к нему в их результате, что он чувствовал и как эти идеи воздействовали на его поведение в плане орфографии и других смежных сферах, как эти же самые идеи влияли на него, пока он взрослел, и как они влияют на тебя сегодня. Когда вы будете готовы обсудить это, поднимите свою руку вот так (Бойн поднимает правую руку Скотти, чтобы показать) и мы поговорим. Хорошо. Три, два, один. Теперь посмотрите назад и проанализируйте тот опыт. Хорошо, это займет у вас секунд десять. Продолжим отсюда. Что вы хотите мне сказать?

СКОТТИ: Я вижу, что мой отказ произносить по буквам это вызов по отношению к авторитету.

БОЙН: Вы теперь взрослый. Кто этот авторитет? У кого власть?

СКОТТИ: Власть у меня.

БОЙН: Власть внутри вас. Так что когда вы бросаете вызов авторитету, вы бросаете вызов одному из состояний вашего Я. Родителю, который говорит: «Произнеси по буквам слово». Мужчине вашего возраста: «Вообще-то ты мог выговаривать получше». И затем вы протестуете против этого «мог», говоря: «Да, но я не могу».

СКОТТИ: Это так. Но теперь мы знаем, что это не «я не могу». А что это?