Но он поборол свои чувства, выпрямился почти спокойно и, уходя из каюты, задержался на секунду у двери: – Ты обидел, но не оскорбил меня, сэр; и все-таки я прошу тебя: остерегись. Не Старбека – ты бы стал только смеяться, но пусть Ахав остережется Ахава, остерегись самого себя, старик.