– О чем? ― Лиля наконец-то поднимает взгляд. Только сейчас замечает у матери несколько седых волос. Нина в своем вечном халатике с выцветшими незабудками. Глаза усталые и тоже выцветшие. Про такие лица говорят «осунувшееся».

«А ведь она почти красивая еще, ― думает Лиля. ― И грудь нормальная, в отличие от моей, и фигура еще ничего. Только глаза прям усталые. И волосы надо покрасить».

– Тебе уже семнадцать… Ты все время одна. Ни молодого человека у тебя, ни друзей, ― говорит Нина.

– Полно̀, ― отвечает Лиля, качнув смартфоном ― мол, тут они.

– Я про живых.

– Ты прикалываешься? Эти что ― дохлые?

– Плохо, наверное, одной?

– Тебе не плохо? ― зыркает Лиля. ― Ты вон всю жизнь одна. Ничего.

Мать проглатывает обиду, зная, что это правда.

– Лиля, но тебе только семнадцать.

– А тебе тридцать семь! ― парирует дочь. ― И чё? Тебе прикид другой да выспаться дать ― лакшери будешь. Но вместо этого торчишь на своей фабрике день и ночь…

– Правильно, Лиля… ― грустно отвечает мать. ― Потому что нам надо что-нибудь есть, за квартиру платить… Где я денег возьму?

– Бывший хахаль бабок не шлет?

Хахалем Лиля упрямо называет родного отца.

– Почему? ― Мать смотрит прямо, чтобы выглядеть убедительнее. ― Шлет. Иногда. Но ты же знаешь, у него самого сейчас… трудности. И другая семья.

– Мне насрать на его семью, ― говорит Лиля. ― Должен бабки, пусть шлет, пока мне не исполнилось восемнадцать. ― Лиля встает из-за стола, не доев. Аппетит у нее пропал.

– Лиля, постой.

– Ну?

– А куда Владик запропастился?

Влад был неудачной Лилиной попыткой влюбиться. Попыткой отвлечься от Гарика, с которым у нее все равно никогда ничего не будет.

– Сплыл, ― говорит Лиля.

– Жаль, ― говорит мать.

– Довен прыщавый.

– Что?

– Не важно. Еще что?

– А Маша почему давно не приходит?

– Да вон она, в инсте сидит ― мы с ней чатимся прямо щас. Привет передать?

– Передавай… Скажи, пусть в гости приходит. Я ей всегда рада. Сделаю ее любимые пирожки с капустой.

– Скажу. Все?

И Лиля выходит из кухни.

«Заявиться, что ли, на эту тусу, ― думает Лиля, ― просто так ― чисто зачекиниться. Не, кринж, тупо будет», ― думает Лиля. Телефон вибрирует, информируя о полученном сообщении.

The_Владыка: Прив! Ну чo рванем завтра на острова?

Шадоу2002: Не, в жопу. Не хочу.

The_Владыка: А чё так?

Шадоу2002: Отвянь. Дуй в свою Бурундуковку без меня.

The_Владыка: Какая Бурундуковка, лол? Бурмакино. Рядом Барсуки.

Шадоу2002: Я и говорю Бурундуковка.

The_Владыка: Может, в кино на «Мстителей»?

Лиля выключает телефон. Чудовища не терпят суеты. Она берет чистый лист, карандаш и делает наброски нового монстра.

«Нет. Дома останусь. Рисовать буду», ― думает.

Но ближе к вечеру Лилия все-таки пишет сообщение подруге.

Шадоу2002: Прив! Маха, пойдешь в клуб? Там туса какая-то.

Махаон(а): Не, Лиса, мне в лом седня. Вчера так накушалась, что мне все в ломы. Дома буду лежать.

Шадоу2002: Жаль. Мне одной как-то стрёмно.

Махаон(а): А чё, там твой краш будет?

Лиля отвечает не сразу ― даже с подругой она редко бывает откровенной. Та, впрочем, прекрасно это знает.

Шадоу2002: Вроде как.

Махаон(а): Ну не знаю… Во скока?

Шадоу2002: Давай в семь? Я зайду. Похмелиться принесу, ― улыбается Лиля в трубку. ― Пивасик устроит?

Махаон(а): Ты чорт, Лисица… Я бы и так пошла, раз просишь. Но пивасик захвати, лана…

На дискотеке малолюдно. Но Гарик там. В одной с ним компании еще трое парней и четверо девчонок. Две из них Лиле незнакомы, так же, как и один из парней, ― все остальные из Лилиной группы в колледже. Помимо компании Гарика в клубе еще человек пять, не больше.

Лиля знает это место ― была здесь однажды. Она бы описала его так: «Оно не тусовочное и вообще не для салаг ― народ здесь собирается постарший, кисляк не слушают, рэп тоже, в основном танцуют под западников». Лиле нравится такая музыка, но она не понимает, что здесь делают ее одногруппники.

Они с Махой садятся поодаль, возле дальнего края барной стойки. Маха, которой уже стукнуло восемнадцать, берет себе алкогольный коктейль, Лиля, как обычно, колу. И как обычно, девчонки быстро распивают колу, потом в освободившийся стакан Маха отливает Лиле половину коктейля. Они потягивают спиртное и наблюдают.

– Чё ты не подойдешь к нему? ― спрашивает Маха.

– Ты чё, совсем? ― удивляется Лиля. ― Рофлишь? Хочешь, чтобы меня застебали?

– Не знаю, я бы пошла… ― пожимает Маха плечами.

У Лили чуть не срывается с языка обидный комментарий: «ну и распугала бы всех», но она сдерживается. Во-первых, это и в самом деле обидно ― Маха габаритами, да и манерами напоминает Бриенну из сериала про железный трон ― только лохматую. И, конечно, не очень верно лишний раз напоминать ей об этом. Во-вторых, Махина «элегантность» в общении с парнями соответствует ее комплекции. И этой темы лучше тоже не касаться.

Лиля вообще ни разу не видела Маху с молодым человеком, ни разу подруга не рассказывала ей о своих любовных приключениях. Впрочем, ходили невнятные слухи и будто бы сама Маха об этом обмолвилась как-то, что у нее что-то было или даже есть с ее родным дядей. Но эту тему Лилия никогда не трогает, если подруга захочет ― сама расскажет.

Лилия понимает, почему они дружат с Махой ― они обе странные, обе слишком отличаются от других. Лиля ― молчалива и замкнута, Маха, наоборот, известна вспыльчивым и бурным характером. Лиля внешне ― серая мышь, Маха ― лосиха. И они вместе не только потому, что противоположности притягиваются, но и потому, что обе они «мимо тренда».

Но, по мнению Лили, у Махи есть и большие плюсы: она не предаст, не подведет, а будет махаловка ― хоть и с пацанами ― не зассыт. Короче, таких друзей ― поискать. Вот хоть и сегодня ― Маха маялась с похмелья, но все равно составила Лиле компанию.

– И чё я скажу ему? ― спрашивает Лиля. ― Пацан, давай ходить вместе? Вот стрем будет.

– Почему? ― искренне удивляется Маха, в глазах которой, наверное, миниатюрная и невзрачная Лиля с блеклыми волосами и такими же глазами ― королева красоты. Возможно, Маха считает ― чем меньше похожа на меня, тем красивее. И по этой шкале Лиля действительно Мисс Вселенная. У Лили веснушки на бледной коже, светлые локоны невнятного оттенка, маленькие глаза, зачем-то подкрашиваемые полоской голубого карандаша. Округлое лицо, невысокий рост, невзрачная фигурка. Тот самый тип девушек, на которых никогда не остановится взгляд. Да они будто и сами не хотят, чтобы он останавливался.

И эта серая мышь, эта молчаливая и застенчивая девушка полгода назад поняла, что влюбилась. И не в кого-нибудь, а в самого красивого и веселого пацана из их колледжа. И понятно, что безответно.

Подруги допивают первый коктейль, берут второй. На этот раз без колы ― свободный стакан уже есть. Потом выходят покурить. Маха смолит часто, Лиля ― изредка. Пока девушки идут мимо компании Гарика, их замечают.

– О! Зацени, Лука, ― восклицает одногруппник Парфеныч, ― кого сюда ветром притащило! Ревягина с какой-то дылдой!

Лука не реагирует. Он сидит в углу, окутанный клубами вейпа и, судя по его красным глазам и усталому виду, курил он сегодня не только вейп. А может, не только курил.

Гарик даже не поворачивается в сторону девушек. Он рассказывает компании что-то веселое. Рассказ то и дело прореживается незлобными матюками и перебивается дружным хохотом.

Подругам пересекает дорогу рыжая стерва по кличке Лошадь, которая возвращается от барной стойки с двумя стаканами в руках. ― В натуре, зашквар! Ты чё здесь делаешь? ― спрашивает она, обращаясь к Лиле.

Лошадь ― она же Полина Станкевич ― получила свое прозвище за вытянутое лицо. Впрочем, это ее единственный недостаток, если не считать характера. У Лошади красивые глаза, спортивная фигура, яркие, рыжие волосы. Лошадь считается главной зажигалкой группы. Ни одна вечеринка не обходится без Станкевич. Вроде бы у нее есть постоянный парень ― какой-то качок лет на семь старше. Он частенько забирает ее из колледжа на своем желтом «Пежо».

– Отвянь, ― сипло отвечает Лиля.

– Чё агришься, твой, что ли, бар? ― громогласно спрашивает Маха.

Лошадь не отвечает, а удаляется к своему столику и сразу же призывает кого-то «заценить, че здесь эта лузерка делает, да еще с какой-то гыгой имбецильной». Маха делает движение, чтобы пойти и объяснить доходчиво, кто здесь имбецил, но Лиля удерживает ее.

– Да я бы ее ушатала, ― закуривая, делится прогнозами Маха.

– Не сомневаюсь, ― отвечает Лиля. ― Только там их целая туса.

– Ну и чё? ― спрашивает подруга, хотя что имеется в виду под этим вопросом, непонятно ― то, что Махе целая компания не страшна, или то, что остальных не будет волновать, когда Лошади будут чистить морду. А может быть и то, что Маха спокойно относится к собственному избиению толпой.

– Забей,― говорит Лиля.

– Чё твой, хоть посмотрел на тебя? ― спрашивает Маха.

– Нет вроде, ― отвечает Лиля.

– Я не врубаюсь, че ты тормозишь? Подойди, скажи, чувак, ты сасный ― и за всю фигню.

– А если он пошлет? Или троллить начнет?

– Ну, сама смотри. Пошли внутрь, холодно.

Внутри играет мьюзовский медляк и несколько пар покачивается на танцполе. Проходя мимо, Лиля пытается понять, с кем танцует Гарик, но его высокую партнершу в коротком черном платье и полусапожках «Мартинс» не знает.

«На фига я пришла? ― думает Лиля. ― Делать мне нечего…»

Они берут с Махой еще один коктейль, половинят, и Лиля понимает, что захмелела. А это верный признак того, что она еще сильнее замкнется в себе и даже, возможно, расплачется. Надо уходить, пока этого позора не увидели одногруппники.

Маха отлучается в туалет, Лиля сидит и грустно смотрит перед собой, когда к ней подсаживается Лошадь.

– Ты че приперлась, Ревягина? ― незло интересуется рыжая одногруппница. ― И где гыга твоя? В обсерватории, что ли?

– Че надо?

– Слушай, видишь, здесь конкретная туса, ― на фига ты приперлась? Пойми, Лиля, ты же чамора. Таким тут не место. Хватит того, что в шараге тебя терпеть приходится. Вали отсюда, а?

Лиля молчит и медленно попивает коктейль. Она не чувствует ни злости, ни страха ― лишь привычное безразличие.

– Вон, смари, у того мажора в сером прикиде сегодня днюха. Вот мы собрались пофлексить. А тут ты со своей кингконгшей всю малину портишь. Позвать тебя к нам ― западло, а то, что ты тут сидишь и пялишь, ― тоже никому не климатит. Чаль отсюда, пожалуйста, по-фастому.

Лошадь всегда говорит на сленге. Лиле кажется, что так Лошадь говорит даже тогда, когда отвечает преподу. Наверное, нормальные русские слова она уже перезабыла, а может, и никогда не знала.

– Хорошо, я уйду, ― спокойно соглашается Лиля. ― Мы и сами хотели валить. Здесь стремно.

Лошадь хочет что-то возразить, но Лиля ставит стакан и направляется к выходу.

– И ЛП свою забери! ― только и успевает крикнуть Лошадь.

Маха выходит из бара и закуривает.

– Ну, че? Куда щас?

– Не знаю, ― пожимает плечами Лиля. ― Домой, наверное.

Дома Лиля рисует чудище, похожее на огромного таракана. Монстр перекусывает пополам рыжегривую лошадь.

...

3 4 5

...

Премиум

(5 оценок)