Цитаты из книги «Куколка»

Королева Боль стояла рядом со своим верноподданным, не спеша завершить аудиенцию. Дважды Тарталья лишь диким усилием воли сдерживался от потока ругательств. Стараясь отвлечься, он думал о милосердии Королевы. Могло быть хуже. Гораздо хуже. Могло вообще ничего не быть…

Впервые за много лет он был счастлив. Предстояло действовать, а не рассуждать и колебаться. Выбор сделан. В этих двух словах заключено все счастье, доступное человеку: «Выбор сделан». Иного счастья нет.

Ишь, надрывается. Сопли из глаз, слезы из ноздрей.

Помпезность против рациональности. Если угодно, деньги против денег.

Негатив в идиоте дает один, вечный результат: драку.

– Не путайте шизофрению со склерозом, – Юлия фыркнула, досадуя на тупость собеседника. – Ничего никуда не выпадет. Это все-таки память, а не геморроидальные узлы.

Тарталья ощутил веселую злость. В таком состоянии он обычно делал глупости, но делал их с удовольствием, не сожалея о последствиях.

кабинет наполнился сладчайшим, чтоб не сказать – приторным контральто Норы Ладжмон. Манера исполнения походила на бренди. В голову бьет, но удовольствия – никакого.

«Всех убьют, – прокомментировал Добряк Гишер, человек циничный и доброжелательный. – Рано или поздно. Главное, дружок, будут ли тебя мучить перед смертью. Вот в чем вопрос!»

Лючано вспомнил лицо Иржи Кронеца, скрипача-вирутоза, солиста Вернского симфонического оркестра. Операторы, снимавшие концерты Кронеца, старались не брать лицо музыканта крупным планом. Скомканные вдохновением черты безумца вызывали у зрителей оторопь, мешая наслаждаться волшебством звуков. Скрипач плямкал губами, шмыгал носом, вздергивал куцые бровки на лоб, едва ли не ушами шевелил! – и лишь в глазах, в жабьих, выкаченных глазах, ослепших от счастья, билась пойманная в силки Вселенная.