3. Врата мечты

Чурел, упырь, джинн и эльф

Составишь нам компанию сегодня вечером,

Ибо мы достигли Древнейшей Земли,

Где царят силы Тьмы.

– Киплинг.

Сон Элака в ту ночь был нарушен снами – мелькающими,

беспорядочными видениями множества вещей. Он уставился в белый, залитый лунным

светом потолок квартиры. И – все изменилось. Знакомая комната исчезла. Свет все

еще был, но он странно изменился – стал сероватым и нереальным. Неземные

плоскости и углы проносились мимо Элака, и в его ушах нарастало низкое гудение.

Звук сменился пронзительным, гудящим воем и, наконец, затих.

Безумные образы снова собрались воедино. Во сне Элак увидел могучую скалу, вздымающуюся на фоне холодных звезд – колоссальную на фоне зубчатых горных вершин. Снег покрывал их пятнами, но темнота утёса не нарушалась. На его вершине возвышалась башня, казавшаяся карликовой на расстоянии.

Казалось, поток поднял Элака и быстро понес его вперед. Он увидел, что у основания скалы были большие железные ворота. И они раздвинулись и разъехались в стороны, зевая для него, когда он проходил.

Они бесшумно закрылись за ним. И теперь Элак почувствовал Чье-То Присутствие. Была стигийская чернота, и все же в непроглядной тьме чувствовалось смутное

зарождающееся шевеление, ощущение движения, которое было безошибочным.

Без предупреждения Элак увидел – Бледного!

В поле зрения мелькнула белая сияющая фигура. Насколько она была высока, близко или далеко, мужчина сказать не мог. Он также не мог видеть ничего, кроме голых очертаний. Ползущее, пораженное проказой мерцание холодного света покрыло существо рябью; оно казалось немногим больше белой тени. Но тень – трехмерная, живая!

Неземной ужас Каркоры, Бледного!

Существо, казалось, становилось все больше. Элак знал, что за ним наблюдают, холодно и бесстрастно. Его чувства больше не были надежными. Казалось, он видел Каркору не только глазами – он больше не осознавал своего тела.

Он вспомнил Далана и бога Далана. И он безмолвно воззвал к Мидеру о помощи.

Дрожащее отвращение, переполнявшее его, не проходило, но

ужас, терзавший его разум, был уже не так силен. Он снова воззвал к Мидеру, заставляя себя сосредоточиться на боге друидов.

Элак снова позвал Мидера. И вокруг него беззвучно, устрашающе поднялась стена пламени, закрывая видение Каркоры. Теплые, мерцающие огни Мидера были защитным барьером – земным, дружелюбным.

Они сомкнулись – втянули его обратно. Они согрели ледяной ужас, сковавший его разум. Они сменились солнечным светом – и солнечный свет косо лился в окно, возле которого на своей низкой кровати лежал Элак, проснувшийся и содрогающийся от пережитого.

– Клянусь Девятью Преисподними! – он выругался, стремительно вскакивая. – Клянусь всеми богами Атлантиды! Где моя рапира? – Он нашел ее и со

свистом взмахнул в воздухе. – Как человек может бороться со снами?

Он повернулся к Ликону, шумно сопевшему неподалеку, и пинком разбудил маленького человечка.

– Свиное пойло, – сказал Ликон, протирая глаза. – Принеси еще чашку, и быстро, или я – а? Что случилось?

Элак торопливо одевался.

– Что случилось? То, чего я не ожидал. Откуда я мог знать со слов Далана, что за штуковина ожила в Атлантиде? – Он с отвращением сплюнул. – Эта прокаженная мерзость никогда не займет драконий трон!

Он сунул рапиру в ножны.

– Я найду Далана. Я вернусь с ним. В Кирену.

Элак молчал, но в глубине его глаз были черный ужас и отвращение. Он видел Бледного. И он знал, что никогда не сможет выразить словами жгучую мерзость Каркоры.

Но Далан исчез. Найти друида в многолюдной Посейдонии было невозможно. И, наконец, Элак оставил надежду и решил взять дело в свои руки. Как он узнал, галера под названием «Кракен» в тот день отплывала и должна была пристать к западному побережью. На самом деле, к тому времени, когда Элак нанял лодочника, чтобы тот доставил его и Ликона на судно, весла галеры уже погружались в волны.

Лодка Элака добралась до борта, и он перелез через планшир, подтягивая Ликона за собой. Он бросил лодочнику монету и увидел, как тот удалился.

Вспотевшие спины рабов ритмично двигались под ударами плетей надсмотрщиков. Один из них побежал вперед, его бронзовое лицо было сердитым.

– Кто вы? – окликнул он. – Что вы ищете на «Кракене»?

– Отведи нас к своему капитану, – коротко сказал Элак. – Его рука коснулась тяжелого кошелька на поясе, и монеты зазвенели. Надсмотрщик был впечатлен.

– Мы выходим в море, – сказал он. – Чего вы хотите?

– Проход в Кирену, – рявкнул Ликон. – Будь…

– Приведи их сюда, Расул, – раздался грубый голос. – Они друзья. Мы обеспечим им проезд до Кирены, да!

И Дриззар, противник Элака в драке в таверне, поспешил к ним по юту, зубы поблескивали в его густой бороде.

– Эй! – крикнул он ближайшей группе вооруженных моряков. – Схватите этих двоих! Возьмите их – живыми! Ты, собака, – сказал Дриззар с холодной яростью. Он встал перед Элаком и занес руку, словно собираясь ударить пленника.

Элак стоически сказал: «Я хочу добраться до Кирены. Я хорошо заплачу за это.

– Так и будет, – усмехнулся Дриззар и сорвал кошелек Элака. Он открыл его и пропустил золотые монеты сквозь свои толстые пальцы. – Ты тоже будешь работать ради этого. Но ты не доберешься до Кирены.

– Еще два гребца для тебя, Расул. Еще два раба.

– Проследите, чтобы они работали!

Он повернулся и зашагал прочь. Не сопротивляющегося Элака подтащили к свободному веслу и приковали.

4. Корабль плывет на Север

Орфей играл на арфе с ней,

Ее нос взметнул брызги,

Пятьдесят надменных героев покачиваются на ее золотых уключинах,

Белая волна плещется перед ней,

Яркая с берега, она приподнимается и раскачивается,

Дико он дергает за звенящие струны -

Уступите дорогу! Уступите дорогу!

Они проехали вдоль побережья и обогнули южную оконечность Атлантиды. Затем галера поползла на северо-запад, вверх по длинному изгибу континента, и все это время дни стояли безоблачные и ясные, а небо голубое, как воды Океана.

Элак выжидал, пока однажды днем «Кракен» не бросил якорь у необитаемого острова, чтобы пополнить запасы воды. Дриззар сошел на берег с дюжиной других, оставив лишь нескольких человек присматривать за кораблем. Очевидно, это было достаточно безопасно, поскольку рабы были закованы в цепи. Более того, у Дриззара были единственные ключи. Но на закате Элак разбудил Ликона локтем и велел ему быть начеку.

– Зачем? – Голос Ликона был угрюмым. – Ты – Он замолчал, уставившись на то, как Элак достал из сандалии крошечный изогнутый кусочек металла и аккуратно вставил его в замок манжеты на щиколотке. – Боги! Ликон выругался. – Это было у тебя все время – и ты ждал до сих пор!

– Эти замки легко вскрыть, – сказал Элак. – Что? Конечно, я ждал! Сейчас у нас на борту всего несколько врагов, не больше дюжины. Будь начеку, говорю тебе.

Ликон повиновался. Время от времени по палубе раздавался скрип шагов, и тут и там на корабле горели фонари, но их освещение было достаточно слабым. Плеск воды о корпус заглушал тихий скрежет и щелканье, пока Элак работал. Вскоре он удовлетворенно вздохнул и расстегнул манжету.

Металл щелкнул и заскрежетал. Элак был свободен. Он повернулся к Ликону – и тут на приподнятой палубе послышались торопливые шаги. Расул, надсмотрщик, подбежал, волоча за собой длинный кнут. Он посмотрел вниз и вытащил свой меч, ругаясь. Другой рукой он взмахнул хлыстом в мощном певучем ударе, обрушившись на незащищенные плечи Элака.

Ликон действовал. Одним быстрым движением он бросился вперед, защищая Элака; удар плети сорвал кожу с бока Ликона. И тут жилистая рука Элака сомкнулась на жестком кнуте, он сильно потянул и вырвал его из рук Расула.

– Эй! – крикнул надсмотрщик. – Эй! Ко мне! Его голос прогремел над темным морем. Его длинный меч казался бледным мерцающим огоньком в свете фонарей.

Еще двое вооруженных мужчин подбежали к Расулу сзади. Они рассредоточились и приблизились к Элаку. Он неприятно ухмыльнулся, как улыбается волк. В его руке был свернут хлыст.

Он выпрыгнул внезапно, как нападающая змея. Злобный клыкастый наконечник пронзительно зашипел. В полумраке было трудно разглядеть удар, невозможно увернуться. Расул взревел от боли.

– Убейте его! – крикнул надсмотрщик.

Все трое вбежали внутрь, и Элак уступил дорогу, его запястье вывернулось, когда он взмахнул кнутом. От брошенного кинжала из плеча атлантийца потекла кровь. И мужчина отшатнулся, пронзительно крича, хватаясь за глаза, которые были ослеплены ударом плети.