Глава 6. Два задания

Утром в понедельник я выступил перед своими операми с краткой речью:

– Первого мая неизвестные лица подбросили нам на свалку труп своего товарища. О покойнике известно следующее: возраст – примерно двадцать лет; одет дорого, модно, в молодежном стиле; кожа тела чистая. Руки гладкие, без трудовых мозолей, под ногтями грязи нет. Я получил заключение судебно-медицинской экспертизы. Смерть незнакомца наступила от разрыва сосуда головного мозга. У этого парня была врожденная аневризма, ему категорически нельзя было употреблять спиртное. В день смерти он выпил спиртного грамм сто пятьдесят, кровеносный сосуд лопнул, произошло кровоизлияние в головной мозг, и наступила смерть.

– Он мгновенно умер или некоторое время мог двигаться? – уточнил Горбунов.

– После разрыва сосуда он прожил еще час-полтора, но самостоятельно передвигаться уже не мог. С момента смерти прошло четверо суток, но никто не заявил об исчезновении данного молодого человека. Сведем вместе все исходные данные, обратим особое внимание на чистые ухоженные руки, на модную одежду, на обстоятельства смерти – и… мы получим иногороднего студента. Сегодня первый рабочий день после праздников, сегодня его начнут искать.

– Андрей, – недовольно сказал Далайханов, – если это мирный труп, то на кой черт нам им заниматься? У меня три кражи нераскрытых, у Ивана – мордобой в общежитии, у Меркушина – хулиганство у магазина «Березка». Может, плюнем на покойничка, если он жрать не просит?

– Ни за что! – четко проговаривая каждое слово, ответил я. – Во-первых, мне не нравится, что кто-то привез труп к нам на свалку. Городская свалка – место общественное, но это не повод к нам со всего города мертвецов свозить. Во-вторых, что немаловажно: труп оставили на видном месте, а не скинули в отвал. Я лично расцениваю это как вызов нашему коллективу. И, в-третьих, покойник может оказаться сыном высокопоставленных родителей. Сейчас они чухнутся, что их сыночка нет, и начнут разборки: как он оказался за городом, почему его никто не искал? Мы должны сыграть на опережение и установить личность погибшего молодого человека и обстоятельства его смерти. Собутыльники покойника должны понести заслуженное наказание.

– Если это студенты, – задумчиво сказал Иван, – то их всех из института повыгоняют. Коллективная пьянка, то, се, как только шум поднимется, никого не пощадят.

– Задание всем понятно? – повысив голос, спросил я. – К вечеру вы должны установить всех участников попойки и привести их сюда. Казнить студентов или миловать, я решу на месте.

– Андрей, – вновь вступил в разговор Айдар, – нам официально действовать или по своим каналам?

– Работайте через деканаты. Начнем темнить, сами на неприятности напросимся.

Отправив оперов выполнять задание, я поехал в областное УВД на «секретное» совещание. У дверей в Большой зал УВД прохаживались приехавшие заранее милицейские начальники со всего города. Завидев меня, из толпы вышел Слава Сергиец, на днях назначенный начальником ОУР Заводского РОВД.

– Привет, бродяга! – Сергиец крепко пожал мне руку. – Растешь потихоньку? Не знаешь, на кой черт нас тут собрали?

– Понятия не имею. Мне велели приехать к десяти на совещание – я приехал. Как дела в отделе? Геннадия Александровича скоро коронуют?

– Хрен его знает, честно говоря. Сами не поймем, что вокруг него происходит. В третий раз на него представление в УВД уходит, и в третий раз не хотят нам Клементьева начальником РОВД ставить. Уже почти полгода, как мы без главного руля живем. А как у вас жизнь, ветры перестройки еще не дуют из всех щелей?

– Пока бог миловал. Слава, ты скажи мне вот что. У меня есть прикомандированный спортсмен. От него никак нельзя избавиться?

– Никак. Спортсмен – лицо неприкосновенное.

– Проходим все в зал! – раздался от дверей голос референта начальника УВД. – Не забываем регистрироваться у секретаря совещания. Напоминаю: пользоваться письменными принадлежностями во время совещания категорически запрещено. На слух все запоминайте.

Совещание открыл заместитель начальника областного УВД полковник Волобуев.

– Запоминайте диспозицию! – с ходу, без вступления начал он. – По маршруту Алма-Ата – Томск движется пассажирский состав. Три последних вагона в этом поезде занимают цыгане-люли. По имеющейся у нас информации, цыгане купили билеты до Томска, но выйти захотят у нас в городе. Ваша задача – в среду, седьмого мая, блокировать железнодорожный вокзал и не допустить высадки цыган у нас в области. Что хотите делайте, лбы расшибите, но никаких люли чтобы я в городе не видел!

В наступившей тишине Волобуев грозно осмотрел зал и, не попрощавшись, вышел. Место за трибуной занял незнакомый штабной офицер. На вид ему было около сорока лет. Лицо худое, изможденное, бледное – ни дать ни взять граф Монте-Кристо, устроившийся на работу в милицию.

– Товарищи! – обратился он к собравшимся. – Микрофон у нас работает еле-еле, так что я призываю вас к тишине и порядку. Если кто-то будет мешать мне вести совещание, то я удалю его из зала. Секретарь совещания, доложите о явке личного состава.

Пока секретарь что-то вполголоса докладывал «графу», ко мне склонился Костя Лиходеевский.

– Его фамилия – Комаров, – сказал он, кивая на трибуну. – Поговаривают, что не сегодня завтра начальником штаба станет.

– Не комсомолец?

– Да нет, наш он, мент. В Центральном раньше работал.

– Заткнитесь оба! – зашипел на нас начальник РОВД. – Если мне Комаров сейчас замечание сделает, я вас в отделе в порошок сотру!

Будущий начальник штаба, закончив с формальностями, еще раз призвал всех к порядку и продолжил:

– Небольшая справка. Люли – это цыгане-кочевники из Средней Азии. Люли делятся на несколько племен. Каждое племя состоит из родов, а роды из семейств. По оперативным данным, к нам едет род Ас-маагут, из племен так называемых «северных» люли. Сколько цыган намеревается проехать через нашу область, мы точно не знаем, но примерно можем посчитать. Цыгане занимают три плацкартных вагона по пятьдесят четыре лежачих места – это минимум сто шестьдесят два взрослых человека. Умножим это число на три, и мы получим примерное количество взрослых и подростков в племени. Сразу же оговорюсь: по количеству проданных билетов число цыган в вагоне вычислить невозможно. По опыту коллег из транспортной милиции могу сказать, что как только цыгане заполняют вагон, проводники закрываются у себя в купе и не выходят до самого конца поездки. Цыгане-люли – исключительно мобильная нация. Скарба с собой они возят минимум. Если барон племени решит выйти у нас в городе, то на высадку из вагонов у них уйдут считаные минуты. Опять-таки, из опыта транспортников, могу сказать, как происходит высадка люли в новом месте. Первыми из вагонов выпрыгивают молоденькие девушки с орущими младенцами на руках. За ними старухи с тюками, следом – все остальные женщины с поклажей и детьми. Мужчины идут налегке, вещей они не носят. Барон племени, с сопровождающими родственниками-мужчинами, выходит в числе последних. Запоминайте, коллеги: если цыгане начнут высадку, то вы их уже не остановите. Все видели, как десантники покидают самолет? Тут будет то же самое: прыгнул человек из вагона – обратно его уже не загонишь. Как только первая цыганка с младенцем ступит на перрон, так оглянуться не успеете, как все племя расползется по вокзалу.

Для предотвращения появления на нашей территории цыган-люли мы приняли следующее решение: всеми силами областной и городской милиции блокировать вокзал, перрон и все подъездные пути. Во время стоянки поезда Алма-Ата – Томск никого из пассажиров азиатской внешности из вагонов не выпускать. Из трех последних вагонов не выпускать вообще никого. Запомните, если какой-то случайный пассажир по нашей вине проедет свою станцию – это не беда, отпишемся, в крайнем случае компенсируем понесенные убытки.

Я посмотрел на гипсовый профиль Ленина над головой докладчика.

«Если это перестройка, то жизнь становится интереснее, – подумал я. – Забавно получается, на семидесятом году торжества идей Октября части советских граждан запрещено свободно перемещаться по территории СССР. Или мы с началом перестройки перестали считать люли своими соотечественниками? А как же ленинские идеи о всеобщем равенстве и братстве народов?»

– Товарищи, сейчас с дополнительной информацией перед нами выступит представитель КГБ. Прошу вас, Александр Евгеньевич.

Место за трибуной занял одетый в штатское незнакомый мужчина.

– Товарищи, – обратился он к залу хриплым прокуренным голосом, – империалистические державы, не сумев победить нас в открытом противостоянии, пошли другим путем. Сейчас все свое внимание западные спецслужбы переключили на межнациональные отношения в СССР. Цель их происков – посеять зерна межнациональной вражды и недоверия между народами Советского Союза и расколоть наше некогда монолитное общество. Особенно успешно заокеанские разведки действуют в республиках советской Прибалтики. Не буду скрывать: в Эстонии, Латвии и Литве бациллой национализма уже заражена часть студенчества и интеллигенции. По указке своих американских хозяев они в любой момент готовы выступить в роли пятой колонны. Но сейчас не то время, чтобы мы допустили образование на своей территории бандитских формирований наподобие «Лесных братьев». Любой вооруженный мятеж тут же будет подавлен всеми силами Советской армии и Внутренних войск. Опасаясь быть уничтоженными в открытом столкновении, прибалтийские националисты стали активно разрабатывать нишу идеологической войны против СССР. Методика действий наших внутренних врагов такова: под видом изучения внутренней жизни в Советском Союзе корреспонденты прибалтийских газет, журналов, радио и телевидения разъезжают по нашей стране и собирают всю негативную информацию, о которой только могут узнать. Весь собранный негатив тут же передается в западные средства массовой информации, которые на его базе стряпают гнусные пасквили, не имеющие ничего общего с советской действительностью.

Контрразведчик сделал глоток воды из стакана, ладошкой смахнул каплю с губ и продолжил:

– В железнодорожном составе, в котором через нашу область едут цыгане-люли, их тайно сопровождает корреспондент молодежной редакции литовского телевидения. Если мы допустим высадку люли у нас в городе, этот литовский хлыщ нас такой грязью обольет, что вовек не отмоемся.

После этих слов в зале установилась гробовая тишина. Каждый из милицейских руководителей стал прикидывать, что делать, если прибалтийский корреспондент будет выявлен и разоблачен на его участке. Мне почему-то представился огнедышащий отвал, куда сталкивают белокурого мужчину со связанными за спиной руками.

– Обстановка очень серьезная, товарищи, – продолжил чекист. – Некоторые наши граждане воспринимают провозглашенную партией политику гласности как призыв к вседозволенности и огульному поношению ценностей социалистического строя. Но одним из завоеваний социализма является дружба между народами. Те, кто отрицает советскую идеологию, автоматически отрицают проверенное временем братство советских народов. К чему ведет рост национализма, мы можем видеть на примере Великобритании, страны, по западным меркам относительно благополучной. В британском Ольстере уже который год подряд идет настоящая гражданская война. Там день и ночь гремят выстрелы и взрываются бомбы.

«Что-то он не то нам рассказывает, – подумал я. – В Северной Ирландии воюют между собой протестанты и католики, а никак не англичане и ирландцы. Но в целом он прав. Если хорошенько натравить одну нацию на другую, малой кровью не отделаешься».

Поблагодарив за внимание, представитель КГБ покинул зал. Вопросов ему никто задавать не рискнул, хотя выступление чекиста явно было недосказанным. На главный вопрос «что делать с прибалтийским корреспондентом после его задержания?» контрразведчик ответа не дал.

Место за трибуной вновь занял Комаров. Он предложил задать вопросы ему.

– Товарищ майор, – спросил кто-то из первых рядов, – цыгане едут в Томск. Как отнесутся к их приезду наши томские коллеги? Не развернут ли они цыган назад прямо на вокзале?

– О городе Томске пускай болит голова у томского начальника милиции, – усмехнулся Комаров. – Что будет происходить за пределами нашей области, нас не касается.

– У меня вопрос, товарищ майор, – со своего места поднялся Геннадий Клементьев. – В нашем, Заводском районе проживает небольшая цыганская диаспора, семей примерно двадцать. До сих пор особых хлопот они нам не доставляли.

– Чем в повседневной жизни занимаются ваши цыгане? – спросил Комаров.