12

За время работ в Нетипичной зоне Хенк привык оперировать миллиардами лет. Он привык думать, что какой-то запас времени у него всегда есть. Теперь никакого запаса у него не было. Он шел, не зная, не понимая, куда идет, пока не уткнулся в прозрачную стену силовой защиты.

Он поискал выход.

Выход нашелся – прямо на космодром.

Хенк издали увидел исполинское тело своей «Лайман альфы» с рогоподобным выступом в носовой части. «Там Шу», – обрадовался Хенк. Смиряя себя, медленным прогулочным шагом двинулся к «Лайман альфе». Охотник запретил ему посещать корабль, но Хенк не хотел подчиняться Челышеву.

Брюхо «Лайман альфы» нависло над ним, как небо.

Хенк подал сигнал, и люки открылись.

«Понятно, почему меня не остановили».

С «Лайман альфы» был снят курсопрокладчик.

– Были гости? – спросил он.

– Да, – ответила Шу, и Хенк готов был поклясться, что голос ее дрогнул.

– Мы задерживаемся.

– Надолго?

Хенк не ответил.

Он тяжело опустился в кресло, и оно сразу приняло под ним максимально удобную форму. Слева от Хенка выдвинулся планшетный столик. Сейчас на нем стоял высокий бокал. В прозрачной воде плавали кусочки льда. От бокала несло холодком одиночества. Поежившись, Хенк пригубил зашипевшую на языке воду.

– Шу, – сказал он, – мы влипли в историю.

– Я знаю.

Странно, но она не требовала объяснений.

– Как ты можешь знать… – начал он, но Шу его перебила:

– Ты главный и единственный объект моего внимания, Хенк.

– Значит, ты знаешь о том, что мне рассказал Челышев?

– Конечно.

Хенк не знал, кто ставил модуляции Шу, но, несомненно, это был классный мастер.

– И ты… – начал он.

– Я все знаю. Я не могу чего-то не знать о тебе, Хенк. Ведь в некотором смысле ты – это я. Ты ведь это пришел узнать, правда?

Бокал выпал из разжавшихся пальцев Хенка, но не долетел до пола. Гибкий щуп, вырвавшийся из подлокотника, перехватил бокал прямо в падении и снова водрузил на столик.

– Зачем ты это сделала, Шу?

– Ты спросил. Я ответила.

– Нет, я о бокале.

– Ты хотел, чтобы он разбился?

– Да.

Планшетный столик резко дернулся, осколки стекла разлетелись по всему полу, но Хенк не ощутил никакого удовлетворения.

– Что означают твои слова, Шу? Ты же не хочешь сказать, что я всего лишь какая-то часть своего собственного бортового компьютера?

– И все же в определенном смысле это так, Хенк.

– Выходит, я даже не протозид? Выходит, я просто часть машины?

Он никогда не разговаривал с Шу таким тоном, и на этот раз она промолчала.

– Свяжи меня с Памятью, – попросил он.

Шу не ответила, но экраны штурманской обсерватории вспыхнули.

Хенк решил проследить весь проделанный им путь от Земли до квазара Шансон. Вряд ли это даст ответ на возникшие вопросы, но отдавать разгадку в руки диспетчера или Челышева он не хотел.

…Туманный шар, условная модель расширяющейся Вселенной, вспыхнул прямо в центре штурманской обсерватории. Этот шар не был велик, но благодаря некоторым эффектам впечатление создавал безмерное. Взгляд не постигал его глубины, тонул в туманностях, лишь постепенно Хенк различил размытые пятна отдельных галактик и выделил пульсирующую точку квазара Шансон. Мысленно он провел долгую дугу через созвездие Гидры, океан Бюрге, зону цветочников и арианцев, объект 5С 16. Он видел яркие маяки цефеид, ритмичные вспышки пульсаров. Он видел собственный корабль – упрямое серебристое веретено, пожирающее неистребимое вечное пространство. С жадным любопытством, как впервые, он всматривался во Вселенную, в этот гигантский садок, в котором вместо хвостатых рыб медленно шествовали фантастические кометы, не зарегистрированные ни в одном каталоге.

Объект 5С 16.

Безмерный шар Вселенной дрогнул.

Он подернулся серой дымкой и вновь прояснился.

Хенк увидел «Лайман альфу», снабженную рогом Преобразователя, и себя, вращающегося в пространстве. Он и Шу, они были одно целое. Он и Шу, они были одним громадным пылевым облаком. Он и Шу, они были единым гигантским пылевым организмом, их атомы перемешались друг с другом, и все равно Хенк и Шу оставались самими собой.

У Хенка закружилась голова.

Он ведь действительно принимал когда-то форму пылевого облака, одну из самых удобных рабочих форм в космосе; вид плывущего в пространстве облака не смущал и не пугал его, однако нервный холодок тронул спину.

Он чего-то там не уловил… скорее, не понял…

Стоп! Он вернул запись к началу. Наверное, где-то там…

Солнечная система… Созвездие Гидры… Океан Бюрге… Зона цветочников и арианцев… Упрямое серебристое веретено «Лайман альфы»… Объект 5С 16… Безмерный шар Вселенной дрогнул, подернулся серой дымкой и вновь прояснился. Хенк снова увидел упрямое серебристое веретено «Лайман альфы», снабженное рогом Преобразователя, и вновь увидел себя – грандиозное счастливое пылевое облако, медленно вращающееся в пространстве…

– Шу! – крикнул он. – Выдели в отдельную серию и укрупни маршрут в зоне объекта 5С 16.

Шу не ответила.

– Шу! – крикнул он. – Дай запись маршрута через зону объекта 5С 16!

Шу не ответила.

– Шу! – Он даже привстал. – Где запись случившегося в зоне объекта 5С 16?

На этот раз он услышал ответ:

– Запись маршрута через зону объекта 5С 16 блокирована. Данная запись подлежит просмотру только на Земле.

– Кто заблокировал запись?

– Это сделала я.

– Но почему?

– Данная запись подлежит просмотру только на Земле.

– Что содержится в этой записи? Отвечай! Я хочу знать!

– Боль…

Хенк сжался.

Мгновенное, неясное, почти без памяти, ощущение, жесткое и краткое, как удар, ослепило его. Он не знал, что это, но чувствовал мертвый ужас. Рвущая мертвая бесконечная боль, не оставляющая никакой надежды. Она пронзила его насквозь. Хенк скорчился и закричал, сжимая скрюченными пальцами распухшие вдруг подлокотники кресла. Это длилось какую-то ничтожную долю секунды. Но Хенку хватило и этого. Он уже не хотел знать, что с ним случилось в зоне объекта 5С 16. Даже мимолетный намек на такое воспоминание лишал его воли. Уронив голову на планшетный столик, обессиленный и разбитый, он впал в небытие.

13

Очнувшись, он увидел перед собой Челышева:

– Вы все видели, Петр?

– Да.

– Тем лучше. Не надо ничего объяснять.

– Что ты теперь намерен делать, Хенк?

– Требовать вылета на Землю.

– А тебя не тянет… Ну, скажем… Тебя не тянет в зону квазара Шансон?

– Не знаю… Нет, наверное, не тянет… – вяло ответил Хенк и запоздало удивился: – Вы хотите выпустить меня в Нетипичную зону?

– Ни в коем случае, Хенк.

– Тогда к чему этот вопрос?

– Ты не понял?

– Нет.

Челышев без всякого сочувствия уставился на него:

– Протозиды не входят в Межзвездное сообщество, Хенк, а мы здесь представляем именно Межзвездное сообщество. Твой глубинный интерес к протозидам…

Челышев замолчал, потом спросил быстро:

– Хочешь, мы устроим тебе встречу с тем одиночным протозидом, на которого мы охотились?

– Каким образом?

– Не хитри, Хенк. Ты знаешь, о чем я говорю.

– С меня хватит загадок, Петр. Объясните.

– Но ведь тот одиночный протозид, Хенк… Ты ведь не убил его, правда?.. Преобразователь не убивает, Хенк. Это не его функция. Ты просто преобразовал протозида, придал ему иную форму, ведь так? Протозид жив, он продолжает существовать, и в любой момент его можно вернуть к активному состоянию… Почему ты не убил того протозида, Хенк?

– «Каждое разумное существо обладает всеми правами и свободами, провозглашенными настоящим Сводом… – бесстрастно процитировал Хенк. – Каждое разумное существо имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность… Никакое разумное существо не должно подвергаться насилию или унижающим его достоинство наказаниям… Каждое разумное существо, где бы оно ни находилось, имеет право на признание его правосубъектности…» Протозиды, Петр, разумные существа. На них распространяются все статьи Свода.

– Разумные? – Глаза Челышева вспыхнули. – Но каковы их устремления? Каковы их цели? Есть ли у протозид вообще интерес к звездам, к межзвездной жизни, к конкретным соседям? Почему они уничтожают целые миры, ни на секунду не задумываясь о каком-то там Своде, сочиненном, ты прав, и для их пользы? Ты сам писал, Хенк, я ведь читал твои статьи, что вместе с цивилизацией приходит осознанное желание оставить о себе память для будущего. А протозиды? Что оставят после себя протозиды? Костры миров? Разрушенную Вселенную?

– Вселенная, Петр, – это такая большая штука, что ее трудно разрушить.

– Надеюсь. – Взгляд Челышева нисколько не смягчился. – Но Крайний сектор практически обречен.

– У нас есть еще какое-то время…

– У нас, – усмехнулся Челышев. – У землян.

И добавил:

– К сожалению, Хенк, никакого времени практически нет больше ни у арианцев, ни у цветочников, ни у океана Бюрге.

– Послушайте, Петр, вы только что ссылались на одну из моих давних статей. Означает ли это, что вы получили ответ с Земли и там, на Земле, знают о моем возвращении?

– Да, Хенк, – жестко ответил Челышев. – Получили. Но этот ответ крайне неутешителен для тебя.

– Почему?

– Тот Хенк, чье имя ты носишь, умер на Земле естественной смертью примерно двести пятьдесят лет тому назад по земному отсчету.

– Что вас в этом удивляет? – Хенку нелегко было говорить о себе в прошлом времени, но он справился с этим. – Все так и должно быть. Я вернулся с Симмы. Я жил. Потом умер. Все смертны, всё преходяще, Петр. Бессмертия не существует.

– Но тот Хенк, чье имя ты сейчас носишь, никогда не выходил за пределы Внутренней зоны.

– Как это может быть? – Сознание Хенка опять раздваивалось. – Я ведь помню себя, я помню брата. Я помню детство, помню свою статью, которую вы цитировали. В этой статье, кстати, было больше догадок, чем фактов, но все равно к этим догадкам приложил руку именно я!

Челышев промолчал.

– Я – это я, Петр!

Голос Хенка сорвался. Он сам чувствовал неубедительность своих слов.

– А что мы должны думать, Хенк? Ты не выполнил приказ Охотников. Ты не уничтожил опасного протозида. Ты насторожил арианцев в Аквариуме своим не принятым в Межзвездном сообществе поведением. Шрамы на твоем теле говорят о ранениях, несовместимых с жизнью, но ты жив. «Лайман альфа» снабжена Преобразователем, а Преобразователи стоят пока что только на Конечных станциях, и никому в голову не приходит ставить их на отдельные корабли. Кроме того, Хенк, аналогов твоему Преобразователю нет ни у кого из членов Межзвездного сообщества. И еще… И это, может быть, главное… Ты совершенно свободно ориентируешься в биографии человека, который давным-давно умер, причем умер не в Крайнем секторе, а очень далеко отсюда, на Земле… И наконец, Хенк, твой собственный компьютер не выдает тебе твои же собственные записи… Почему?

– А о смысле жизни вы не хотите спросить, Петр?

– До этого мы дойдем сами. А вот узнать – кто ты? – это бы я хотел.

Хенк усмехнулся:

– Я тоже.

И сухо предупредил:

– Вам придется еще раз выйти на связь с Землей.

– Что на этот раз? – Челышев держался безукоризненно. – Тахионную связь мы держим через цветочников. Ты нам недешево обходишься, Хенк.

– Я хотел бы знать имена и судьбы всех земных пилотов, работавших в Крайнем секторе, особенно в районе объекта 5С 16, в пределах последних трех сотен лет.

– Это несложно. Такие сведения я могу выдать тебе прямо сейчас. В пределах указанных тобою трех сотен лет в Крайнем секторе работали – экипаж «Гемина», давно и благополучно вернувшийся на Землю, и звездный разведчик Роули.