Глава 3

Да, разница между союзным и английским чемпионатами чувствуется. Особенно отбитыми ногами. Если в чемпионате СССР практически у каждой команды имеется собственный стиль, какая-то изюминка, то у англичан с этим просто беда. Советские команды больше играют в пас, активно используют домашние заготовки, в общем, практикуют комбинационный, остроатакующий футбол. Англичане более, что ли, консервативны. По итогам тех матчей, в которых мне довелось участвовать, сложилось впечатление, что английские клубы, кроме навесов и ударов по воротам из всех позиций, больше ничего не умеют. Как и мой «Челси», в общем-то. Но чего у них не отнять – всё это доведено до такого автоматизма, что практически каждый третий навес заканчивается либо голом, либо опасным ударом по воротам.

Ну и, конечно, борьба. Борьба на каждом участке поля на протяжении всех 90 минут. Что уж скрывать, в Союзе случалось, что с командами из нижней части таблицы часто играли просто на классе. В Англии такое просто невозможно. Команда, занимающая последнее место, бьётся с лидером так, словно играет в финале Лиги чемпионов.

В борьбе стыки кость в кость обычное дело. Причём, по-моему, болельщики просто с ума сходили от того, что ты, получив по ногам, вставал и показывал всем своим видом, что тебе не больно и вообще соперник бьёт тебя, как девчонка. Валяться на газоне и показывать, будто тебе больно, здесь было не принято, тебя освистают свои же болельщики. Сумасшедший дом какой-то. Мне, как иностранцу, да и вообще как техничному игроку, доставалось по самое не хочу. Нет, наверное, я неправильно выразился. Бить по ногам принимались защитники ещё до того, как я получал мяч, словно доказывая свою лихость, стелились в подкатах, пытаясь выбить мяч желательно с моими ногами.

И вот здесь-то я вспомнил несравненного француза Эрика Кантона. Тот, перейдя в «Манчестер Юнайтед» и столкнувшись со столь жёсткой игрой, принялся делать следующее… Увидев, что к нему сзади подкатывается игрок с намерением оторвать конечности, Кантона подпрыгивал и приземлялся на ногу соперника. Как говорится, с волками жить…

Я решил воспользоваться его опытом и в первом тайме ближайшей же игры повторил этот трюк. Не обращая внимания на вскрик футболиста, от перелома ноги которого спас качественный щиток, я на скорости обошёл центрального защитника и вколотил мяч в ворота. Во втором тайме я повторил этот приём ещё дважды, и, что удивительно, трибуны встретили подобный ход аплодисментами.

А на стадионах я стал замечать самодельные плакаты Prince George, и, как мне сказали игроки, это признак того, что болельщики признали меня за своего. Оказывается, Егора переименовали в Джорджа, так им было привычнее. Однако приятно, чёрт возьми…

Впрочем, не обходилось и без проблем. Например, на одной из двухсторонок между мной и защитником команды Роном Харрисом произошёл небольшой конфликт, едва не переросший в потасовку. Рон сыграл грубовато, я ответил тем же, защитнику это не понравилось, и в итоге пришлось вмешаться Томми Дохерти и другим игрокам. Впрочем, в раздевалке Рон первый ко мне подошёл и протянул руку, признав, что был не прав. Я мысленно выдохнул с облегчением, а то уже настраивал себя на «холодную войну», и далеко не факт, что остальные приняли бы мою сторону.

Вечером в четверг, как и обещал Мику, я появился в клубе Crawdaddy. Накануне, правда, отзвонился Федулову, перед которым отчитывался по телефону каждую неделю. О той драке у клуба я ему не рассказывал, просто объяснил, что познакомился с молодым музыкантом, который пригласил меня на свой концерт.

– Егор, а обязательно ходить по злачным местам? – спросил консульский работник. – Это же чревато… м-м-м… последствиями.

– Леонид Ильич, не стоит волноваться, я вполне взрослый, сознательный комсомолец и не поддамся на провокации. А вот все клубы вы зря причёсываете под одну гребёнку, среди них есть и вполне приличные. И вроде бы этот Crawdaddy как раз из них.

– Откуда такие сведения, от этого музыканта? Ну они вам ещё и не такого наговорят… Учтите, каждое ваше действие рассматривается под микроскопом… где надо, ну, вы понимаете.

– Понимаю, Леонид Ильич, и потому глупостей не наделаю. Спасибо за доверие!

Найти заведение, где проходил концерт, проблем не составило, оказалось, что это на самом деле паб, а клубом называлась задняя комната заведения, служившая по вторникам джаз-клубом, по четвергам – рок-н-ролльным клубом и так далее.

Роллинги на небольшой сцене в зальчике, куда натолкался народ и где дым стоял коромыслом, появились в четверть восьмого. Все в одинаковых костюмчиках, подобный стиль в это время, похоже, был в ходу. Те же Битлы тоже любили приодеться одинаково, The Animals, The Zombies… Разве что The Who стояли особняком, и то не факт.

Лицо Мика всё ещё напоминало о жестоком избиении, даже толстый слой пудры не мог загримировать отливающий желтизной фингал под левым глазом. Кита Ричардса с ритм-гитарой я тоже сразу узнал. Кто там ещё… Ага, за ударной установкой Чарли Уоттс, а рядом с Миком ещё один гитарист – Брайан Джонс. Тот самый, которого в возрасте двадцати семи лет сгубило пристрастие к наркотикам. Но сейчас он был вполне бодр, жарил на гитаре, губной гармошке, вовсю подпевал Джаггеру и частенько вылезал на передний план.

Конечно, пребывать в такой тесноте, будучи зажатым между каким-то хиппи с немытой шевелюрой и лысым здоровяком с бутылкой пива в руке, от которого разительно несло перегаром, удовольствия мало. Но в то же время я понимал, что Роллинги только в начале своего пути к вершине, никто им сразу не даст сцену Ковент-Гарден, так что и поклонникам группы приходилось терпеть некоторые неудобства. Но зато это создавало свой неповторимый колорит и наполняло моё сердце восторгом от осознания того, что я являюсь свидетелем столь исторического момента. Наверняка многие в моём будущем дорого заплатили бы, чтобы оказаться сейчас на моём месте. Но для этого нужно, чтобы их током шарахнуло, и впасть в кому. Не уверен, что многие на подобное согласились бы. А вот меня никто не спрашивал, судьбе было угодно сделать по-своему. И вот я нахожусь здесь, слушаю вживую выступление легендарных рокеров, когда о них особо-то ещё никто и не знает.

Группа играла сегодня вещи со своего первого альбома, который так и назывался – The Rolling Stones. Начали с композиции I Just Want To Make Love To You, затем сыграли Route 66, третьей – Honest I Do… Я догадывался, что их самая знаменитая вещь Satisfaction сегодня не прозвучит, потому что точно помнил, что она войдёт в следующий альбом Out Of Our Heads, вышедший в этом, 1965 году. Почему бы не предложить эту песню Роллингам в качестве своеобразного презента?

Но вдруг вещь уже написана, и они пока её приберегают для следующих концертов, после летнего выпуска грядущего альбома? Как я буду выглядеть в таком свете? Попасть впросак – это ещё самое мягкое выражение. Но можно ведь поступить и хитрее!

Шоу входило в решающую фазу, группа завела народ, и публика орала что-то невразумительное, разве что на сцену не летели пивные бутылки и кружки. Но это скорее от восторга, чем от недовольства. А тут ещё Мик во время паузы между песнями показал пальцем в мою сторону и проорал в микрофон:

– Леди и джентльмены, в этом зале присутствует русский футболист из «Челси» Егор Мэлтсэфф. Недавно он оказал мне большую услугу, давайте его поприветствуем!

Небольшой зальчик взорвался аплодисментами. Лысый бугай, щерясь в бороду редкозубым ртом, так меня пихнул, что я точно улетел бы в стенку, не окажись плотно стиснутым людьми со всех сторон. Пришлось глупо улыбаться и махать руками, мол, спасибо, я с вами и в том же духе.

После концерта я без проблем завалился к Роллингам в гримёрку. Здесь было накурено ничуть не меньше, чем в зале, стоял звон пивных бутылок, а парни, включая продюсера группы Эндрю Олдхэма, живо обсуждали прошедшее шоу.

– О-о, смотрите, это же Егор! – поднялся мне навстречу Мик. – Пиво будешь?

– Хм, пиво… Да ладно, давай, от одной бутылочки ничего ужасного не случится.

– Да и от двух тоже, – хмыкнул Кит, присасываясь к горлышку.

– Парни, я вам уже рассказывал, это тот самый русский, который спас меня от братьев Мерсеров. И кстати, надо бы вернуть им должок, Майкл Филипп Джаггер такого не прощает.

– Надо было тебе сразу заявить в полицию, – отозвался Олдхэм.

– К чертям полицию, такие же уроды, как и эти братцы. Я с ними разберусь по-своему, дай срок…

Похоже, Джаггер готов был разобраться со всем злом мира, правда, только на словах. Что ж, натура творческая, не мне его винить. Может, так оно и лучше, что он только языком молоть мастер, а то, чего доброго, не дожил бы до глубокой старости.

– Кстати, парни, Егор ещё и музыкой занимается, – сменил тему Джаггер. – У себя в Союзе он известный композитор и исполнитель.

– Серьёзно? – удивился Джонс. – Может, исполнишь что-нибудь из своего? Есть что-то на английском? – И он протянул мне акустическую гитару – дредноут Martin-D45.

Винтажная вещь, отличается громким звуком и усиленными басами, была популярна в эпоху, когда усилители и микрофоны ещё только начинали свой путь на сцену.

– Хм, что ж вам такое спеть… А вот, есть одна вещь. В общем, исполнил им Lady In Black от Кена Хенсли из Uriah Heep. Надеюсь, парень взамен этой песни родит хит не хуже. Ну а если не родит… Блин, ненавижу эти душевные терзания!

– А что, талантливо, – резюмировал Ричардс.

– Симпатичная мелодия, – поддержал Мик. – Конечно, не наш стиль, но своего слушателя найдёт.

Тут я должен был слегка зардеться, но что-то не рделось. Вместо этого я отхлебнул пива и заявил:

– Вообще-то у меня есть много разных вещей, не только баллады. Причём много, и я планирую понемногу их собирать в альбомы. А что-то буду предлагать другим исполнителям.

– Эй, парень, а у тебя есть продюсер? – спросил Олдхэм.

– Пока нет, хочешь им стать?

– Почему бы и нет? Если ты действительно настолько талантлив, то я мог бы организовать тебе выступление. У меня в лондонских клубах всё схвачено.

Ещё один любитель побахвалиться. Но в любом случае человек мог быть полезен, учитывая, что в кое-каких заведениях он реально смог бы организовать концерт. Правда, как на это посмотрит Федулов и прочие? Опять же, вдруг Роллинги своего продюсера ко мне заревнуют… Чего голову ломать, будем решать проблемы по мере их поступления.

– Почему бы и нет, Эндрю, я подумаю над твоим предложением.

– Эй, парни, – сменил тему Олдхэм, – я же вам должен за концерт! Вот, держите по десятке.

М-да, десять фунтов на рыло за концерт в прокуренном зале… Негусто, ну ничего, лет через десять их гонорары не будут идти ни в какое сравнение с сегодняшними. Москва тоже не сразу строилась, как пели Никитины… Кстати, неплохая песня, «сочинить» её, что ли, задним числом? В Союз-то всё равно вернусь рано или поздно. Другое дело, что песня аккурат встала в фильм «Москва слезам не верит», а его в это время точно не снимут, даже если я предложу идею. Может, и снимут, но получится совсем не тот, любимый миллионами фильм. Там же в тексте ведь и поётся: «Александра, Александра…» То есть муссируется имя дочери главной героини.

Пока шла раздача слонов я, негромко перебирая струны, вполголоса запел, как бы про себя, но при этом исподволь наблюдая за реакцией окружающих:

 
I can’t get no satisfaction,
I can’t get no satisfaction,
’Cause I try and I try and I try and I try.
I can’t get no, I can’t get no…