И в мутных, дождевых потоках,
Травы видна уже ферязь.
Которой землю облачила
Весна-шалунья, в свой черёд.
И под ферязью этой скрыла
Всю наготу, как в прошлый год.
И взяв иголку и шелка,
Весна узоры вышивала.
Легка той вышивки рука,
О том давно она мечтала.
И за стежком, стежок ложиться,
Расцвечивая ткань одежд.
Всему задуманному, сбыться,
Явилась нам пора надежд.
И белым маревом цветов
Подёрнут сад и весь терновник.
И здесь не нужно много слов,
Весна, тому безумию виновник.
И будим делать мы вино
Из одуванчиков задорных,
И заключит весну оно,
Нам дела нет до вздорных слухов.
Мы будим пить его зимой,
Под вой метелицы и вьюги.
Пора весне спешить домой,
Молить мы будим об услуге:
Явись нам, юная весна,
В красе венчального наряда.
Зимы нам, шуба уж тесна,
Пусть и зима тому не рада.
21 декабря 2009 г.
Весна Времена года
Весна, капель, сияет солнце
И отражается в оконце,
И плавит снег, и плавит лёд.
Бывает так из года в год.
Но, вот, вдруг набежали тучи,
Слезою изойдя плакучей.
И мир весь в чёрно-белом цвете,
Он говорит: забудь о лете!
О тёплых днях, листве, цветах,
Всё будет как зимою – прах.
Но я не верю, то каприз.
Подует ветра тёплый бриз
Размечет скорбных туч завесу
И половодья грянет мессу,
Играя на органе вод,
Взывая к жизни эльфов род,
Что спят в бутонах первоцвета
И под землёй сокрыты где то,
Взывая к Солнцу, Богу света,
И призывая буйство лета.
Но, а пока минует день
И ночи наступает тень,
И месяц звёзды рассыпает,
Когда заря совсем истает,
И восстаёт вдруг дед Мороз.
Какой теперь со старца спрос?
Вновь сковывает землю холод
И стынет лес, река и город.
И мнит Мороз, что он всесилен,
Хотя на деле он бессилен.
Когда над миром всходит солнце
И отражается в оконце.
Летние облака.
Белого облака серая тень
Медленно движется, будто ей лень.
Медленно движется – солнце крадёт.
Тихо в выши по ветру идёт.
Ветер их гонит не торопясь.
С ветром у облака давняя связь.
Он их пастух, повелитель, владыка.
Гонит вперёд их без шума и крика.
Мне кажется, что облака – это души:
Души солдата иль глупенькой клуши.
Души героя иль подлеца.
Нет им начала и нет им конца.
Их бесконечное множество там.
Там расположен воздушный их храм.
К храму они пролагают свой путь.
В этом души есть бессмертная суть.
Тихо они проплывают над нами
Когда в одиночку, когда и волнами.
Бывает, как голуби, души воркуют,
А иногда они бьются, воюют.
Сливаются в фронт грозовой облака,
Несутся, как горная с гулом река.
И свой начинают они поединок.
И в страхе сжимается в келии инок.
Молясь исступленно перед иконой.
Под старою прячется инок попоной,
Всем телом трясётся от грохота грома.
Никак не дождётся конца он содома.
А души, сражаясь, исходят слезами.
Нам кажется, плачут те души над нами.
И грешную землю тот дождь омывает,
Где злоба и зависть от этого тают.
С слезами уходит вся ярость и боль,
И облаков вновь меняется роль.
И будто ком ваты плывут облака,
И пух тополиный уносит река.
Так грешные души уносятся в рай,
Где море блаженства, где радости край.
Туда, где в нирване плывут облака,
А мы им киваем – Дружище, пока!
27 февраля 2011 года
День
На смену дня приходит ночь
И день от нас уходит прочь.
Он не торопится бродяга,
Хоть времени пустая фляга
В его уж немощной руке,
В стремленьи к Хроноса реке
Не может освежить беднягу.
Он за день выпил всю малагу,
Или лафит, или портвейн,
А может быть, даже рентвейн.
Но он не терпит суеты
И прочей мелочной тщеты.
Он мерным шагом прочь ступает
И вслед ему звезда мерцает,
Словно маня его назад.
И он вернуться был бы рад,
Но искушенье поборов,
Он от неё идёт без слов.
За ним, во след, пожар зари:
Гори, гори, гори, гори!
Но вот, припав к воде времён,
Где ждёт его седой Харон,
Он поглощает жадно влагу,
Ту, золотистую малагу,
Или лафит, или портвейн,
А может быть, даже рентвейн,
Что Хронос льёт в реку с усмешкой.
Аид манит его ночлежкой,
Старик Харон его прельщаёт
И обещаньями смущает.
Отбрасывая ночи полог
Он вновь идёт, он вновь в пути,
Он должен по земле идти
И поступью своей вращать
Старушку Землю – нашу мать.
И фляга вновь его полна,
Вином наполнена она.
Вином времён богов Эллады
И мы тому безмерно рады.
Ведь завтра вновь, он к нам придёт,
Упорно день идёт вперёд:
Сквозь грозы, бури и тайфуны,
Чрез горы, реки, лес и дюны.
Неся зарю и божий свет,
Богам он в том давал обет.
Великий труженик вселенной,
Он прах отряхивает бренный
И мерной поступью идёт —
И новый день для нас грядёт.
Он переносит жар и холод,
Но так же весел, бодр и молод.
Устав, он пьёт вино времён,
Что произвёл ему Амон,
Или эллинский Дионис.
Простим ему такой каприз.
Неважно как вино назвать,
Но то вино ему под стать.
Этот божественный нектар,
Будь то малага, иль лафит.
Его в пути оно бодрит
И вновь идет он день и ночь.
От нас уходит снова прочь,
Чтоб вернуться непременно.
Но наша жизнь, увы, так бренна.
Он к нам придёт, а нас уж нет:
Могильный холм – вот весь наш след.
Но будут живы дети, внуки,
И день возьмёт их на поруки
И проведет через века.
Течёт, течёт времён река,
Неся живительную влагу,
Неся бордо или малагу.
Умрут они, и род людской,
В той обретя земле покой,
А день, вращать будет планету,
Пока она не канет в Лету.
Таков, увы, закон времён.
И будет ждать её Харон,
И отвезёт в Аид Вселенной,
Где правит Хаос незабвенный.
Он, прародитель всего мира,
Отец Эреба, дед Зефира.
23 декабря 2009
Кувшинка Нимфея
Туман стелИтся над рекой
И разливается покой
Пред наступающей зарёю,
Прекрасной утренней порою.
Вода как зеркало мерцает
И влагою туман питает.
В её таинственных глубинах,
Как девы юные в былинах,
Нимфеи спят в постели вод.
Проснуться им пришёл черёд.
И из глубин, бутон стремиться,
На встречу Хорсу приоткрыться.
И распустить свои листы,
Чтоб их увидел я и ты.
Прекрасной лилии цветок,
Воды недвижной вызвав ток,
Стряхнув с листов речную влагу,
Подводному подобно магу,
Явил нам чудо пред глазами.
Мы это чудо видим сами —
Кувшинки белую купель,
Нам распахнул кудесник Лель.
Старинный русский Купидон,
Любви потворствует ведь он.
В них спали нимфы, эльфы, феи,
Тот час покинув цвет Нимфеи.
Они со смехом разлетелись,
На миг, куда то вовсе делись;
Над синью вод пустились в пляс,
Нас удивляя всякий раз.
Туман, как призрачный дымок,
Свой шлейф пред нами проволок,
И нимфы средь него парят,
По глади вод они скользят.
Танцуя вальс среди цветов,
И средь распластанных листов.
На коих эльфы веселятся,
Чего им средь цветов бояться?
И рвут с кувшинок лепестки,
Те белоснежны и легки.
И в них кружатся по воде,
Увидишь ты такое где?
Сзывают белых лебедей:
Плывите к нам друзья, скорей!
Мы будем в танце здесь кружиться,
Нашим мечтам, дано здесь сбыться.
Мы вам кувшинку посвящаем
И все грехи мы вам прощаем!
И в танце буйном всё кружатся,
Ведь вскоре, может всё так статься
Придётся тем друзьям расстаться,
О чём мы вам расскажем в кратце.
Когда беззвучно трубы грянут,
Все нимфы, эльфы, феи прянут,
И разлетятся по цветам,
Уютно разместятся там,
И скроет их бутон зелёный.
На дно уйдёт бутон тот оный,
Где так приятно в грёзу впасть,
Смиривши буйный нрав и страсть.
Листы ж достанутся лягушкам,
Зелёным, ветреным подружкам.
И разноцветию стрекоз.
Когда ж, явИтся дед Мороз,
Листы спланируют на дно.
Теперь им будет всё одно,
Ведь их убьёт богиня Мара
И осени, седая хмара.
И до весны продлится сон.
Разбудит снова Купидон
Цветок, чарующий нимфеи,
Посредь лесов Гипербореи.
И гимн воздаст свой Хорсу снова,
Ведь Хорс, всему у нас основа.
1 января 2010 г.
Серебрятся лунным светом облака
Серебрятся лунным светом облака,
Они призрачно неспешны как века.
Будто лёгкие лодейки детских лет,
Оставляют облака на небе след.
Проплывают, будто призраки в ночи,
Не скрывая огонёк ночной свечи.
Золотистой, будто блин, луны небес,
Этой спутницы влюблённых и повес.
Пропускают чрез себя мерцанье звёзд,
И туманный за собою тянут хвост.
Но не вечно над землёй витает ночь,
И под утро, ночь от нас, уходит прочь.
Улетает чёрной птицей в никуда,
Утекает за три моря, как вода.
И заря являет миру чудеса:
Расцветают алые в небе паруса.
Паруса неведомых шхун и баркентин,
Быстрокрылых клиперов, лёгких бригантин.
Их уносит ветер в дальние края,
Вслед за ними песенка полетит моя.
2 февраля 2011 г.
Мой сад
Здесь по утрам прохладно и туманно,
И с листьев падает на нас капель росы.
И на душе, покойно, как то странно,
Когда колеблются утра весы.
Когда заря расцвечивает небо
И млея, ночь, уходит на покой,
Мы ждём восхода солнечного Феба,
Чтоб уловить тепло его, щекой.
Здесь по утрам, нас сковывают чары,
Нам чудятся вокруг волшебные миры.
Мы в сети попадаем хитрой Мары,
И здесь бушуют Валтасаровы пиры.
Здесь на подмостках этой сцены,
В безумной страсти нерв звенит.
И льётся кровь в кругу арены,
И сойка нас, с тобой бранит.
Вся эта жизнь, все эти страсти,
Бурлят ключом в моём саду.
Здесь рвут поверженных на части,
Здесь жизнь в горячечном бреду.
И здесь же, пУрпурные розы,
Цветёт фиалка, флокс, нарцис,
И мы в плену у дивной грёзы,
Зачем куда-то ехать мне в круиз?
29 апреля 2011 г.
Лесная сказка. Ландыш.
Под сенью леса, средь берёз,
Нашёл я мир, мир детских грёз.
Волшебный мир лесных чудес,
Он предо мною, вдруг, воскрес.
Там россыпи жемчужин белых —
Соцветий ландышей совсем не смелых,
Таящихся в тени, среди листов,
В сырой падине, меж кустов.
Как стайка девушек невинных,
В монистах, жемчугах былинных.
Они от глаз таятся там докучных.
Мне звон их колокольчиков беззвучных,
Порою мниться в шорохах лесных
И в трелях птиц, мелодиях иных.
Но это, лишь чарующий обман,
Он разум застилает, как туман.
Сбивает с толку и уволит в сказку,
Но Боги леса мне дают подсказку,
В приданиях волхвов искать ответ,
Чтоб на загадку те пролили свет.
И мне, на ум, приходят вдруг слова,
Что ландыш – легендарная трава.
Слова преданий старины глубокой,
Мне сказанные девой волоокой:
О том, как ландыш, жемчуг слёз,
Под сенью белых лил берёз,
Оплакивая скорбно месяц май,
Когда Эдемом весь казался край.
Когда боярышник и тёрн в цвету стояли,
Которые нам феи с эльфами ваяли
Из белоснежно кипельных шелков,
Их, у природы вырывая из оков.
И плакал ландыш, тот, горючею слезой,
Чем нарушал лесных богов покой.
От крови сердца, слёзы те краснели,
И капли алые, вдруг затвердели.
С тех пор, уж много тысяч лет,
Нас радует тех ягод алый цвет.
Как будто Велес разбросал рубины,
А бросишь выше взгляд, там ягоды малины.
2010 г.
Млечный путь
«Открылась бездна – звёзд полна»
Бежит Мамаева дорога,
Где звёзд неисчислимо много.
Загадочный и вечный Млечный путь,
Дороги жизненной он суть.
Мы на неё давно вступили,
Где чашу полную испили
Полынной горечи и сладости вина.
Но всё ж, не сгорбилась у нас спина
И мы, свой дальше пролагаем путь,
Где есть любовь и где есть жуть.
Там где то есть моя звезда,
Её несёт судеб вода.
Отнюдь не в вечность пустоты;
Погаснут там мои мечты.
Ведь нас страшит всех энтропия,
Как малорос страшится Вия.
Мы канем в бездне – каплей в море;
Навек забудем счастье, горе.
Мы в рай и ад с тобой не верим,
На свой аршин мы глупость мерим.
Но пред судом предстать готовы,
С души сорвать грехов покровы.
Свой молча выслушать вердикт,
Ну, а потом, я свой эдикт
Провозглашу на зло судьбе;
На зло себе, На зло тебе.
2010 г.
Сирень
А за окном цветёт сирень.
Цветёт она не первый день,
Свой источая аромат,
Которым тешился прелат
И Венский двор в садах Шенбрунна.
И среди них потомок гунна,
Что сокрушил весь мир мечом,
И над Европой грянул гром.
Но гунны те ушли в преданье,
Народам всем, как назиданье.
Но речь однако не о них,
Они в Истории, лишь миг.
«Лилак» древнее всех людей,
Древней всех пламенных идей.
Его волшебный аромат
Эдема наполнял весь сад,
Когда там не было Адама с Евой
И грех был не изведан Девой.
Нектар в их гроздьях вызревал
И у олимпийцам он взывал,
Напитком чудным услаждая.
И я хочу, к вратам тем, Рая,
Что обещал нам всем Христос.
Туда, где пламенеют кущи роз.
Но я – язычник, и в Аду,
В каком бы не было году,
Сирени нет, увы и ах!
Там ждут мученья, боль и страх.
Коли не врут нам всем прелаты,
Надменные Христа солдаты.
Мне не откроет Пётр врата,
Да и зачем та суета,
Когда в саду цветёт сирень,
И под её иду я сень,
Её вдыхая фимиам,
Тот, что возносится к Богам.
И вместе с ним мой дух стремиться
Увидеть всех Богов тех лица
И испытать блаженство духа,
Но, надоедливая муха
Меня на Землю возвращает,
Где кисть сирени восхищает
И чудный майский аромат,
Что восхитительней в сто крат
Духов Шанели и Диора.
Виновница всему богиня Кора,
Весной пришедшая в наш мир
И сотворяя жизни пир.
И мир, вокруг, благоухает,
И Кора бабочкой порхает,
И пляшет с ней богиня Флора,
Пленявшая красой Апполодора.
Когда писал тот «О Богах».
Всё в человеческих руках!
А мы о них слагаем мифы,
Где Боги те – химеры, грифы,
Полны величия и власти.
И где божественные страсти
Кипят у Зевса и Христа.
Мораль друзья, увы, проста:
Всему виновницей сирень,
Которую все рвут, кому не лень.
Сорву и я букет душистый,
И как поклонник её истый.
На стол поставлю средь хором
И превратится старый дом
В сераль турецкого султана,
Где одалиски, непрестанно
Кружатся в танце живота.
Но это не моя мечта.
Пусть одалиски и сераль,
И мне того совсем не жаль,
Достанутся турецкому султану,
Я обижать его не стану.
Я сам владыка всей вселенной,
В плену страстей и жизни бренной.
Смотря на тот букет цветов,
Отдаться неге я готов,
Забыв о всём на белом свете.
За всё сирень, мой друг, в ответе.
За вожделенные мечты
Ответят пусть одни цветы.
И в этом нашем есть вина.
На нас вина, та, не одна.
И через сутки или двое,
Цветы оставим мы в покое.
О, где цветов тех красота!?
Пред нами только пустота.