– Едет! – отозвалась шура. – У вас найдётся в конюшне место для моей кобылы?

– Сантор, ты мне поможешь? – спросила Ира воина, когда он возвращался из конюшни, куда отводил жеребца.

– Конечно, миледи. А что нужно сделать?

– Хочу сходить вратами в наш замок и кое-что из него принести. Одна всё не унесу, к тому же не уверена, что в замке сейчас те, кто должен быть, так что твоё присутствие не помешает. И давай договоримся на будущее. На людях можешь называть меня миледи или баронессой, но наедине я для тебя только Рина, а если назовёшь Ирой, будет совсем хорошо. Коротко и мне приятно.

– Договорились, – кивнул он. – Вы берёте какое-нибудь оружие?

– Нет смысла, – ответила она. – Там должны быть только рабочие, которые ремонтируют замок, ну и могла прибыла дружина. Раньше что-нибудь взяла бы, сейчас моё оружие в другом.

– Ну а я, с вашего позволения, захвачу.

Сантор убежал в дом и быстро вернулся. К мечу на поясе прибавилось несколько кинжалов.

– Я готов, когда идём?

– Сейчас. Я открою врата, и ты сразу же иди, а я пойду следом.

Сантор никогда не ходил вратами, но без колебания вступил в разноцветный вихрь, блеклый в ярком солнечном свете. Ира шагнула за ним и очутилась на грибной поляне, где лежали камни маяка.

– Нужно обойти замок и зайти с главного входа, – сказала она озиравшемуся воину. – Сразу же посмотрим, кто здесь обитает.

Обитали только каменщики, которые разбирали остатки обвалившихся стен, очищая и складывая в штабель уцелевшие каменные блоки. Дружины пока не было, а управляющий два дня назад отбыл по каким-то делам в город.

– Ну и мы не будем задерживаться, – решила Ира. – Сейчас отберу всё необходимое и прямо отсюда вернёмся.

Она забрала из тайника нужные книги, положила их в сумку и отдала Сантору, а сама взяла необходимые травы, посуду для приготовления отвара и свои вещи, которые не брали в дорогу.

– Всё принесла, – отчиталась Ира Райне после возвращения. – Эти книги нужно отправить в школу. Я думаю, что это можно поручить Сантору, а вам лучше наварить зелья впрок. Оно прекрасно сохранится под заклятием. Посуду из лаборатории тоже взяла. В замке работают каменщики. Пыль до неба, так что Виктор правильно сделал, что пока не привёл дружину. Нечего им дышать всякой гадостью.

– Меня сейчас не интересует замок, – сказала Райна. – Когда и как ты думаешь идти к себе?

– Поужинаю и пойду. Мы всё равно не знаем, какое там время, да это и не важно. В последний раз ходили на Землю ранней весной, а сейчас должно быть лето. В костюме будет нормально. С собой ничего не возьму, всё равно заберут. Приду в районный отдел милиции и изображу потерю памяти. Где была и что делала – ничего не помню.

– А если они поймут, что ты им врёшь?

– Это не так-то легко, к тому же я не преступник, а ребёнка не станут так мурыжить, как взрослого. Меня ведь даже гипнозом не пробьют, а я смогу подтолкнуть их к нужному решению.

– У меня сердце не на месте, – пожаловалась Райна. – Ты уходишь, а я в случае опасности ничем не смогу тебе помочь.

– Не беспокойтесь, ничего со мной не случится. В крайнем случае сбегу и найду другой способ изучения языка.

Врата Ира открыла вечером на одной из аллей городского парка культуры и отдыха, где часто гуляла во время запоев матери. Никого из отдыхавших поблизости не было. Несмотря на вечернее время, в костюме было тепло, даже жарко. Значит, сейчас конец июня или уже июль. До закрытия ворот оставалось немало времени, поэтому она не спеша шла к выходу, неосознанно оттягивая тот момент, когда придётся переступить порог родного районного отдела милиции. Немного подумав, Ира решила идти в него. Всё равно привезут сюда, по последнему месту жительства, так зачем доставлять лишнюю работу людям и ждать самой?

В воротах стоял старик, который почему-то проводил её подозрительным взглядом. На улице было мало людей, значит сегодня будний день, потому что в выходные в хорошую погоду возле парка было многолюдно. Она положила в карман мелкие деньги на автобус, но пять кварталов до отдела прошла пешком и немного постояла перед входной дверью, прежде чем решилась её открыть.

Николай Маврин читал свежий номер «Роман-газеты», когда в прихожей зазвонил телефон.

– Коля! – крикнула жена, которая занималась обувью возле аппарата. – Подойди, тебе звонят со службы.

– Николай? – раздался в трубке голос его начальника. – Нашлась пропавшая Волкова. Пришла в Ленинский райотдел и заявила, что не имеет ни малейшего понятия, где её носило целый год. Сама сытая, одета в стильный брючный костюм, а в кармане только два рубля мелочью. Ты вёл её дело, тебе и карты в руки. Я выслал машину, подъедет минут через десять. Сам определись на месте, что с ней делать. Хотели отправить в детскую комнату, а инспектор свалился с простудой. Умудрился летом подхватить воспаление лёгких, а замены пока нет. И у соседей детская комната сейчас занята. Степанову я позвоню сам. Они тогда ею интересовались в связи с каким-то золотом.

Через двадцать минут он уже шёл по прокуренному коридору в свой кабинет, куда должны были привести девчонку.

«Не могла найтись раньше, – с досадой думал Николай об Ирине. – Куда её сейчас пристроить? Не ночевать же ребёнку на стульях».

Первым делом он открыл форточку немного проветрить кабинет. Сам не курил, но днём к нему то и дело забегали сотрудники с зажжёнными папиросами. Из уважения к некурящему товарищу они вынимали их изо рта и держали в руках, отчего вони было ничуть не меньше. Он давно перестал с этим бороться и старался чаще проветривать прокуренный кабинет, а летом в рабочее время вообще не закрывал форточку. В дверь постучали, и на пороге появилась знакомая по фотографиям личность, в сопровождении старшего сержанта Тагашова.

«Какие четырнадцать лет!» – подумал он, глядя на вошедшую в кабинет девушку с вполне зрелыми формами.

Волкова поморщилась от запаха табака и без приглашения села на один из стульев возле его письменного стола.

– Здравствуйте, – сказала она приятным голосом. – Это вы капитан Маврин? Мне сказали, что вы меня искали. Как видите, я нашлась сама.

– И где же ты, Ирина, жила целый год? – спросил он.

– Не знаю. Последнее, что помню, – это тот вечер, когда забрали мать. А потом как очнулась. Стою возле парка и не могу понять, как здесь очутилась и откуда на мне этот костюм. Идти было некуда, поэтому пошла к вам.

– И не волнует, как ты провела целый год?

– Интересно, но для чего волноваться? Это вернёт память? По моим ощущениям не произошло ничего плохого. Сможете обо мне что-нибудь узнать – хорошо, а если не сможете, я это как-нибудь переживу. Всё равно для меня отсюда одна дорога – в детский дом. Тётке никто не отдаст и жильё им тоже не увеличат, хотя нашу квартиру государство забрало.

– Государство дало, государство и забрало, – сказал Николай. – Постарайся вспомнить о своём походе с некой старушкой к одному коллекционеру. Завтра наверняка об этом спросят.

– Родителям давали квартиру и на меня, – возразила Ира, – а потом забрали. Взамен дадут койку в детском доме. По-вашему, это равноценная замена? Когда меня туда повезут?

– Сегодня уже поздно, поэтому, твои вопросы будут решать завтра, – он на мгновение замер, а потом неожиданно для себя предложил: – Не хочешь эту ночь провести у меня дома? Сын в пионерлагере, так что тебя есть куда положить.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Это лучше, чем ночевать у вас в отделе. Всё прокурено, а я не переношу табачной вони. А по поводу старушки… Вроде что-то такое было, но не вспоминается.

Дежуривший сегодня старший лейтенант Аджамян поначалу заартачился, когда Николай сообщил ему, что до утра забирает девочку с собой, но потом почему-то поменял мнение.

– Ладно, забирай, но под твою ответственность.

– Ясное дело, что под мою. Послушай, Гарик, будь другом, подкиньте до дома, а то мне с девочкой добираться не меньше часа.

– У крыльца должен стоять Семёныч. Скажи ему, что я в курсе. Только не задерживай машину.

Машина – это не общественный транспорт, поэтому уже через десять минут Николай вошёл со своей подопечной в прихожую, где их встретила предупреждённая по телефону жена.

– Возьми тапочки, – сказала она девочке, – и проходи в комнату. Поешь?

– Нет, спасибо, – ответила Ира. – Я и раньше не хотела, а в отделе угостили чаем с печеньем.

– Вижу, что ты устала, – сказала Галина. – Я постелила тебе в комнате сына. Если захочешь искупаться, скажи, и я включу колонку. Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо, я действительно устала и хочу спать.

– Откуда она такая взялась? – часом позже спросила жена, когда они уже лежали в постели. – Сколько, ты говоришь, ей лет?

– Она пропала год назад в возрасте тринадцати лет. Мать осудили за пьяную драку, в результате которой она зарезала мужа. Там были какие-то смягчающие обстоятельства, но она получила приличный срок. А Иру с того вечера видели только один раз. Она пришла к знакомому коллекционеру и продала ему горсть золотых монет. Теперь припоминаю, что монеты были какие-то необычные. В них вцепились учёные, а нас посетили ребята из Комитета. Но ни самой Иры, ни той старушки, с которой она приходила к коллекционеру, найти не удалось. А теперь она пришла сама и утверждает, что не помнит, где была и что делала.

– Что-то с ней не так, Коля, – сказала Галина. – Я могу отдать голову на отсечение, что эта девушка заткнёт за пояс многих моих гимнасток. Ты видел её плечи? А как она ходит, какая пластика! И где ты видел девчонок её возраста с таким бюстом?

– Приходилось.

– Ага, небось, деревенские из тех, кого можно использовать вместо трактора. Да, такие ещё встречаются, но она-то городской ребёнок. И кость у неё тонкая. Откуда тогда такие мышцы за какой-то год? И ещё, ты заметил, как она держится?

– Равнодушно она держится. Похоже, что ей всё по фиг.

– А я думаю, что это не равнодушие, а непробиваемая уверенность в себе. Мне кажется, что она вам врёт. Всё она знает: и где была, и что делала.

– И что дальше? Как предлагаешь тянуть из неё эти знания? Клещами? Кроме тех монет за ней ничего нет, да и там покупатель говорил, что монеты продавала старушка, а Ира только её привела. Как на неё давить? Родителей нет, зацепить её совершенно нечем. Она мне сегодня так и сказала, что ей безразлично, что мы накопаем, поскольку финалом в любом случае станет детский дом. И ещё она обижена на государство за отобранную квартиру. Высказалась, что в счёт её части жилплощади могли бы дать тётке квартиру побольше, и она тогда жила бы у родственников, а не…

– На наше государство обижаться глупо, хотя по-человечески можно понять. Как тебе пришла в голову мысль притащить её домой?

– Я долго занимался её поисками, – неуверенно начал оправдываться Николай. – Вроде не посторонний человек. А провести ночь в отделе на стульях…

Оба замолчали, словно к чему-то прислушиваясь, а потом сразу заснули. Утром никто из них не вспомнил об этом разговоре, а после завтрака Николай повёз свою подопечную в отдел. Не успел он подняться с Ирой в кабинет, как был перехвачен капитаном Степановым из КГБ. Этот офицер работал от Комитета по делу о непонятном золоте.

– Что же это вы, Николай Васильевич, самовольничаете, – недовольно сказал он. – Ладно, с вами пусть разбирается ваше начальство, а девочку мы забираем с собой. Материалы для закрытия дела о пропаже будут вам переданы позже. Идёмте, Ирина.