Государственный секретарь министерства пропаганды Науманн передал мне просьбу Геббельса обратиться к немецкой и зарубежной прессе с протестом против зверств русских. Я согласился сделать это 6 марта, потому что хотел попытаться смягчить судьбу немецкого народа, воззвав к великодушию наших противников. В этом обращении я упомянул и англо-американский воздушный террор. Как ни жаль, все мои усилия окончились провалом. И гуманность и великодушие покинули наших противников в эти месяцы. Война отмщения продолжалась с неизменной жестокостью, и, когда Науманн десять дней спустя обратился ко мне с просьбой выступить по радио, я отказался от второй попытки. Мне больше нечего было предложить своей несчастной стране.