Г. Д.: Не бюргер, а бауэр, крестьянин. И вот Бисмарк переводит этих некто в кого-то, и получается бисмарковская империя, которая поставила весь мир на уши в течение следующих примерно ста лет. Но ведь уже ни Японию сегодняшнюю, ни Германию сегодняшнюю, ни Францию не вернёшь в прежнее состояние. Почему? Потому что нет напряжения между катодом и анодом. Ресурс повышения статуса, повышения капитализации исчерпан, и в России он исчерпан тоже.
О. Д.: Вопрос очень интересный. Действительно, когда был сталинизм, а по-вашему, некая энергия, назовём её так, расщепления ядра, перехода из одного социального слоя в другой – крестьяне становятся пролетариями. Это действительно даёт много энергии, начинают работать социальные лифты. Просто так, на глазах, всё взлетает, и именно это толкает страну к новому прорыву. Ведь если мы с экономической точки зрения посмотрим на революцию 1917 года и следующие за ней Гражданскую войну и разруху… В соответствии с экономическими сводками, к 1922 году от промышленного потенциала (в отношении к 1913-му) осталось 15 %. Представляете? Из фабрик, заводов, из всего промышленного потенциала России после Гражданской войны осталось 15 %. Это же пыль вообще, развалины, это считай, что ничего нет. Просто какие-то огрызки фундамента. Но буквально за пару десятков лет Россия становится мировой державой. И потом, понятно, Вторая мировая война, снова пепелище. И тем не менее именно этот качественный переход с высвобождением очень сильной энергии, наверное, и есть сталинизм. Как вы считаете?