А может быть, в ее внутреннем мире разворачивались какие-то страшные, недоступные окружающим события, и этот мир, ведомый только ей, существовал наряду с обычной жизнью, отнимая силы, и у нее не хватало энергии на то, чтобы реагировать на происходящее вокруг, любопытствовать, исследовать что-то.
Падающий через широкие окна солнечный свет, который разметался на мельчайшие частицы, похожие на песчинки на берегу моря, и красота тела, также бесконечно – незаметно для глаза – разбивающаяся на мельчайшие частицы…
Всего за один миг он почувствовал полное бессилие, белый свет опротивел, и все, что составляло его жизнь, показалось невыносимым. Все произведения, сотворенные им почти за десять лет, потихоньку отдалялись от него. Они уже не принадлежали ему. Они перешли к человеку, которого он знал, или думал, что знал.
В тот миг, решившись покончить с собой, она, наверное, почувствовала себя загнанной жизнью в угол, из которого уже не выбраться. Никто не мог ей помочь.
он, в очередной раз ощутив разочарование, в конце концов, понял: никто, кроме него самого, не осуществит эту идею. И вообще, сможет ли кто-то другой, не он сам, выразить увиденное им во сне?
Он без труда отдавал себе отчет в том, что средних лет мужчина, бейсболкой прикрывший начинающие выпадать волосы, а курткой – заметно выступающий живот, – это и есть он сам. * * *