Часть первая
Журавлиные перья

1. Любовный треугольник

Проводы, подернутые дымкой печали, для родителей походили на похороны: их дочь Алиса, выпускница питерской школы, улетала на учебу в Англию. Глава семейства, Дмитрий Владимирович Беломорцев, сам и подтолкнувший дочь к этому решению, вдруг почувствовал глухую боль – предстоящая разлука с Алисой опустошала его душу. Однако он пытался шутить, выстраивая перспективы родства с тамошними лордами. А супруга его, Татьяна Сергеевна, то и дело снимала очки в тонкой серебристой оправе, чтобы промокнуть платочком глаза и заодно протереть запотевшие от слез стекла. Лишь Алиса – виновница родительских переживаний – подгоняла время, то и дело поглядывая на длинную стрелку часов, подпрыгивающую на фронтальной стене зала вылета. Наконец сквозь многоголосый шум суетной толпы прорвался голос диктора аэропорта и объявил начало регистрации на рейс. Последние поцелуи и объятия, последние слова ни о чем, последние мгновения вместе. Наконец Алиса, мягко отстраняясь от матери, вошла с багажом в пункт досмотра. Какое-то время родители, стоя у входа, наблюдали за дочерью: предъявила к проверке чемодан на колесиках, распахнула куртку, затем – паспортный контроль, снова достает документы… Но вот чужие спины заслонили Алису, и супруги, почти одновременно вздохнув, отошли от разделительной черты.

Татьяна Сергеевна импульсивно ткнулась лицом в плечо мужа и начала всхлипывать. На затылке ее, в такт конвульсиям, вздрагивал короткий, растрепанный хвостик высветленных до прозрачности волос. Дмитрий Владимирович неуклюже погладил жену одной рукой по спине, испытывая легкое замешательство. Она разрыдалась в полную силу – уже много лет Дима не баловал ее проявлением нежности.

Через минуту-другую она затихла. И вдруг осиротевшие родители поняли, что завершился определенный этап их жизни. А что дальше? Новый виток взаимопонимания? Или этот миг – начало конца?

За долгие годы супружества романтика выветрилась из их отношений, и ныне семейная жизнь напоминала пруд, подернутый болотистой ряской: снаружи благопристойная зеленоватая гладь, внутри – застоявшаяся вода не первой свежести. Последнее десятилетие семья дышала через соломинку под названием «интересы ребенка». Теперь ребенок вылетел из не слишком уютного семейного гнезда, и Беломорцевы вновь оказались на старте! И что из того, что супругам-ровесникам приближалось к сорока! Они снова превратились в Татьяну и Дмитрия, и им еще предстояло узнать кое-что друг о друге и о самих себе.

– Ну ладно, мамочка, хватит сырость разводить. Все будет путем. Дочка обещала звонить каждую неделю! – Дмитрий попытался отстранить жену от себя, но она еще теснее прильнула к нему.

Поток снующих по залу пассажиров обтекал стоящую в проходе пару, как забытую кем-то тележку с наваленным доверху багажом. Супруги были одного роста, среднего сложения и даже одеты были почти одинаково: в джинсах и черных кожаных куртках пиджачного покроя.

Сигнал мобильника, задрожавшего в кармашке джинсов, позволил Дмитрию высвободиться от тягостных объятий.

– Да, слушаю. В субботу? Ах да, это – завтра. Хорошо. Я приеду на объект.

Пока муж отрывисто и деловито отвечал кому-то по телефону, Татьяна успела привести себя в порядок. Припудрив красноту под глазами, она снова надела очки и посмотрела на Дмитрия усталым взглядом учительницы, махнувшей рукой на неисправимого ученика: бесчувственный истукан, дочь улетела в такую даль, возможно, навсегда покинула дом, а он… хотя бы слезинку проронил! Все его помыслы о бизнесе, о деньгах! Обиженно поджав губы, она горестно покачала головой.

И все же супруга заблуждалась насчет отсутствия эмоций у спутника жизни. Этот звонок, как и ряд прочих, не имел отношения к его делам, частенько Дмитрий пользовался выездами на дальние объекты как прикрытием – он возглавлял фирму по установке оконных стеклопакетов. Уже год с лишним он имел связь с женщиной и только что договорился с ней об очередном свидании. Но Татьяна, испытывая обиду на мужа за его невнимание и сухость, не подозревала Дмитрия в измене. Никогда ревнивые фантазии не посещали ее, хотя воображение у нее имелось. И привлекательность не ушла. Изредка она замечала взгляды мужчин, направленные на нее, представляла, как могли бы развиваться события, ответь она на призыв. Однако она была предана мужу и уверена, что он тоже верен ей. Он казался Татьяне чуть ли не частью ее тела – куда он денется?

Дмитрий убрал телефон в карман и, механически поддерживая жену под руку, направился к своему черному джипу, припаркованному у здания аэропорта. Мысли его витали вокруг предстоящего выходного дня и необременительного свидания, однако он крепко держал руль и внимательно следил за дорожной обстановкой.

Ехать было недалеко. Магистраль, соединяющая аэропорт и центр Петербурга, проходила мимо дома Беломорцевых, расположенного на пересечении Московского проспекта и набережной Фонтанки. В царские времена вдоль реки строились дворцы для знатных вельмож, после революции особняки превратили в коммуналки, а нынче шел обратный процесс. Беломорцевы давно отселили соседей и теперь единолично занимали пусть не дворец, но квартиру, где прежде проживали четыре семьи. Они сделали евроремонт: прихожую украсили аркой, разломали стенку между кухней и смежной комнатой, превратив эти помещения в просторную гостиную. Однако и эта площадь казалась маловатой, поскольку вместе с Беломорцевыми проживала и теща Дмитрия. К тому же сам дом дореволюционной постройки требовал капремонта: то прорывало трубы отопления, то заливало потолок и обваливалась штукатурка, поэтому поддерживать квартиру в нормальном состоянии было непросто. Да и никто не давал гарантий, что это здание вскоре не пойдет под расселение – инвесторы всех мастей уже приглядывались к нему. Поэтому глава семейства уже подумывал о собственном дворце – коттедже в элитном пригороде. Мысли о строительстве нового жилья постепенно вытеснили грезы о предстоящем свидании. В чем-то жена была права: прагматичный человек ее супруг. И Дмитрий заговорил с Татьяной о своих мечтах, связанных с возведением коттеджа.

Но затея переехать жить за город, пусть и в элитное предместье, не вдохновляла коренную горожанку, выросшую в историческом центре Петербурга. Она не хотела постоянно жить за городом, за высокой оградой, управлять обслугой и проверять пыль в семи комнатах. Ей нравилась ее просторная квартира, ныне целиком принадлежащая их семье. Ведь там, в одной из комнат прежней коммуналки, прошли ее детство и юность. Но если бы Татьяна заглянула в себя глубже, она бы поняла, что просто боится любых перемен.

Свое мнение Татьяна давно высказала мужу и больше не хотела разговаривать на эту тему, надеясь, что как-нибудь все само собой рассосется: или денег не хватит, или пыл Дмитрия утихнет. Она думала о текущих делах. В ней мирно уживались романтическая особа и земная женщина. У них есть дача, там все привычно и дел невпроворот. Уже поспела малина, и ягода может пропасть, если ее быстро не собрать и не сварить. И надо кого-то пригласить, чтобы крыльцо починили…

Татьяна искоса взглянула на профиль Дмитрия: безупречное ухо, русые волосы, коротко стриженные, слегка нахмуренные брови и чуть насмешливые губы. Но изрядно загоревшие лицо и мускулистая шея уже не столь гладкие, как были когда-то. И все же!.. Когда-то все девчонки их строительного института заглядывались на Диму, но достался этот упорный, с характером парень ей! Учеба давалась ему нелегко: Дима приехал из соседней северной области и на первых порах отставал от питерских. Но к старшим курсам выровнялся, сессии сдавал без срывов, а главное, проявил себя умелым организатором – каждое лето возглавлял студенческие стройки.

Татьяна вздохнула: и тогда девчонки завидовали, и сейчас немало женщин захотели б оказаться на ее месте. Муж – успешный бизнесмен, семья всем обеспечена, дочь уехала на учебу в Англию, а в перспективе – видно, не отвертеться – коттедж где-нибудь у Финского залива. А чему завидовать? Он как был провинциалом, когда из райцентра в Питер на учебу приехал, так им и остался: ни музыки, ни литературы, ни красивого обхождения не понимает. Но амбиции!.. Дворянское гнездо ему нужно строить! Зачем им, теперь, считай, на двоих, такой огромный дом? Мамин век к закату идет, дочь взрослая, и неизвестно, вернется ли в Россию или в Англии свою судьбу найдет.

Амбиции были присущи и самой Татьяне. Хотя мать ее служила в милиции, девочкой Татьяна приобщалась к культуре, чтобы не молчать в «умном» разговоре. Посещала лекции в Эрмитаже и даже через силу высиживала концерты в филармонии. И ныне, работая на рутинной должности конструктора по водоснабжению, отслеживала модные выставки и обсуждаемые на службе кинофильмы. Но главным ее увлечением стало разведение цветов и выращивание ягод на дачном участке. В общем, в характере Татьяны проявлялись на первый взгляд полярные черты. Поэтому она все время ощущала неполноту своего бытия. Муж отказывался сопровождать ее в театр или на выставки, равно как возделывать огород. А потому общение супругов ограничивалось темой воспитания дочери или финансовыми вопросами.

Татьяна мотнула головой, и хвостик волос повторил ее нервное движение.

– Дима, я уже говорила тебе, что думаю про это строительство. Повторяю еще раз: мне новый замок не нужен. Ты лучше скажи мне: эти твои дела в субботу так уж обязательны? Ты не можешь их подчиненным поручить? Я хотела бы, чтобы ты поехал со мной на дачу. У меня малина пропадает, да и крыльцо обветшало, починить бы его. Мама обижается, что к чужим людям приходится обращаться за помощью. И потом, мне что, опять переполненной электричкой добираться? А назад как? С тяжелыми банками? Варенье надо будет в город вывезти.

Дмитрий вцепился пальцами в баранку так, будто бы кто-то грозил отнять у него руль. В ответ он тоже хотел отчитать жену, но сдержался, жалея ее. Татьяна отстала на целую эпоху. Дмитрий, как большинство его друзей, иначе относился к даче – считал ее местом отдыха. Его средств хватило бы не только на варенье для семьи, но и на открытие плодово-ягодного производства. Однако Татьяна продолжала жить в прошлом, застряв где-то в девяностых. Тогда урожай с шести соток был едва ли не средством выживания для молодой семьи. Но и теперь жена по инерции копалась в земле, будто не видела, как изменились их жизнь и материальное положение.

– Ты вот что, Таня: поезжай завтра электричкой на свою фазенду, вари там варенье, а я вечером в воскресенье за тобой приеду, и все, что надо, вывезем в город.

Татьяна успокоилась, уже окидывая мысленным взглядом ряды прополотых грядок, ягодные кустарники и родные цветы на клумбах.

Их шесть соток и стандартный домик на них находились в садоводческом массиве под станцией Мга. Места те славились непроходимыми болотами, а во время Отечественной войны еще и ожесточенными боями, поэтому земля была изрыта воронками и траншеями. На исходе социализма власти провели здесь мелиоративные работы, нарезали участки под огороды и передали их в бесплатное пользование работникам предприятий. Среди тысяч «владений» затерялся и клочок земли, выделенный теще Дмитрия, в то время выходящей с милицейской службы в отставку.

Ныне постаревшей владелице участка, матери Татьяны, было не по силам внаклонку копошиться в земле и поддерживать дом в надлежащем виде, но она сумела переложить заботы о хозяйстве и огороде на плечи дочери. Татьяна приняла груз безропотно, поскольку каждое лето здесь отдыхала Алиса, а ребенку были полезны витамины с грядки. Дмитрий же, войдя в эту семью еще студентом, поначалу кое-что подбивал-подколачивал в дачной халупе, но позднее, приноровившись хорошо зарабатывать, откупался от жены и тещи деньгами. Бывал он во Мге редко, краткими наездами.

В субботу утром – первое утро без дочки, уже сообщившей, что долетела в Лондон благополучно, – настроение у осиротевших супругов было тоскливое.

Дмитрий, хотя внешне не выражал своих чувств, слонялся по комнатам не находя места: без Алисы он почувствовал себя потерянным. Татьяна добивала его, ругая за то, что отправил дочь за границу. Жена не только сейчас, в печальный для семьи момент, но и обычно была для Дмитрия источником раздражения и беспокойства. Едва он располагался отдохнуть на диване, ей сразу не терпелось занять его каким-либо хозяйственным делом. А он и на работе уставал изрядно, потому уклонялся от ее поручений. Так что оба они оставались недовольны друг другом, не умели радоваться совместному общению, а лишь поддерживали правила игры под названием «семейная жизнь».

После завтрака Дмитрий подвез жену на своем джипе до вокзала и, не дожидаясь, когда подадут нужную ей электричку, оставил на платформе. Напоследок он окинул жену критическим взглядом: несмотря на очки в интеллигентной оправе, выглядела Татьяна в своих мешковатых брюках и бесформенной куртке не только серо, но и старообразно. А на ее тележку, привычную спутницу неугомонных пенсионерок, Дмитрий и вообще без содрогания смотреть не мог. Однако сам он и был виноват в том, что супруга не расставалась с этой колымагой. На себе много не унесешь, а от станции до места надо было пройти пешком изрядное расстояние, и любая ноша удваивалась в весе, клонила плечи к земле.

Однако озабоченность жены Дмитрия не тревожила. Он быстро покинул гудящий улей вокзала, и, вдыхая воздух свободы, снова сел в машину – в глазах его уже сверкали нетерпеливые искорки. И вскоре его джип стрелой летел по широким проспектам и улицам – в выходной день в городе ни пробок, ни пешеходов… Проскочил Невский, промчался по набережной Фонтанки мимо своего дома и вскоре выехал на юго-запад, к Нарвской Заставе.

Ворота, увенчанные конной колесницей со статуей Славы, утверждали победу русских воинов в Отечественной войне 1812 года, являясь одним из красивейших памятников города. Однако на Дмитрия это сооружение влияло еще и каким-то мистическим образом. Неизменно выходило так, что, миновав арку, он мгновенно выключался из напряженного ритма обыденной жизни и его тут же наполнял романтический дух предстоящего свидания. Насвистывая популярную мелодию, Дмитрий свернул с широкого проспекта – протянутая рука стоящего на высоком постаменте товарища Кирова как бы указывала ему направление. Проехал по грязноватому закоулку, застроенному домами барачного типа. Прежде сюда селили рабочих близлежащего танкового завода, а теперь здесь жили неимущие наследники тех рабочих. Его подруге квартира досталась после смерти одинокой тети.

Дмитрий притормозил у обшарпанного подъезда, выбрал среди контактов слово «Дима» и нажал кнопку вызова. Ларису в своем телефоне он замаскировал под именем вымышленного тезки, чтобы жена, вздумай она влезть в его трубку, ничего не заподозрила. «Дима» вписывался в ряд его реальных знакомых – всяких Сань или Андрюш. Впрочем, хозяин мобильника страховался напрасно: жена не имела обыкновения рыться в записных книжках Дмитрия, хоть бумажных, хоть электронных. Это ее безразличие – или разумная стратегия – позволило семье Беломорцевых просуществовать почти двадцать лет. Но неверный муж, тоже дорожа «семейными ценностями», считал разумным предусмотреть любую случайность.

Сейчас Дмитрий с приятным волнением ждал ответа «Димы».

В трубке раздался низкий женский голос с волнующими нотками:

– Димочка, здравствуй! Ты где? Проводил свою селянку на болота?

Оба подсмеивались над увлечением Татьяны садоводством.

– Я уже у твоего дома, Ларочка. Сейчас буду.

Если жена Беломорцева вела себя благоразумно, то Лариса Зуднева, подруга Дмитрия, напротив, безумно ревновала любимого ко всем подряд, и к жене в первую очередь. Дмитрий сблизился с Ларисой год назад, когда она затеяла переделку окна в своей спальне. Однако знакомы они были и до этого события: Лариса и Татьяна были подругами. Женщины подружились лет десять назад, когда работали в бюро «Лифтпроект», и Лариса неизменно бывала у Беломорцевых на семейных торжествах, а также раз в год приглашала супружескую чету к себе на день рождения. Поэтому Дмитрий, в случайном разговоре узнав о планах Ларисы поставить новое окно, по-дружески предложил ей обратиться в его фирму и даже пообещал скидку на установку стеклопакета. Процесс установки и стал начальной точкой сближения Ларисы и Дмитрия.

Работники плохо заделали проемы пеной, отчего все звуки с улицы теперь проникали внутрь квартиры еще легче, чем со старыми рамами. Лариса незамедлительно пожаловалась Дмитрию на свою беду. Дмитрий, директор фирмы, явился собственной персоной на квартиру к привилегированной клиентке. Он осмотрел установленное окно, проверил заливку уплотнителя и, обнаружив каверны в пене, отдал рабочим приказ по телефону завтра же приехать и устранить брак.