Глава 5. Вторая половина 17-го года. Отъезд на Северный Кавказ и жизнь в Кисловодске

Кшесинская получала письма из Кисловодска от Великого Князя Андрея. С ним они расстались почти полгода назад, и Матильду тянуло к нему всё сильнее и сильнее.

Андрей Владимирович Романов, как и все мужчины Императорской семьи, был военным. Родился он 2 мая 1879 года в Царском Селе, близ Петербурга. Его Императорское Высочество Андрей Владимирович был Великим Князем, четвёртым сыном Великого Князя Владимира Александровича и Великой Княгини Марии Павловны. Внук Александра II и племянник Александра III. Он окончил Михайловское артиллерийское училище, а позже – Александровскую военно-юридическую академию. С 1910 года имел звание полковник, через год стал сенатором. С этого же времени командовал лейб-гвардией 6-й Донской казачьей артиллерийской батареей. Весной 1915 года стал командующим лейб-гвардии Конной Артиллерией, а с 15 мая того же года стал генерал-майором Свиты Его Императорского Величества и шефом 130-го Херсонского пехотного полка. Он имел множество орденов и медалей, как российских, так и иностранных. (Впрочем, почти все члены Императорской фамилии также имели немало наград).

Из писем Андрея Владимировича Кшесинская узнала, что революционный переворот пока ещё мало коснулся Кисловодска. Первые дни пребывания там были тревожные (в марте была некоторое время под домашним арестом его мать Великая Княгиня Мария Павловна из-за перехваченного у одного генерала её письма к сыну Борису), Андрею удалось добиться её освобождения, а затем всё успокоилось. Жизнь в городе протекала сравнительно тихо и мирно.

Многие семьи в это время начали покидать Петербург и уезжать на Кавказ. Ехали в Пятигорск, Ессентуки, Кисловодск. Здесь был прекрасный климат и целебные воды. Но кроме этого можно было хорошо устроиться, чтобы спокойно жить. На юг уехали графские семьи Коковцовых, Карловых, Шереметевых, Воронцовых… Съехались на Кавказ и представители финансового мира. Все считали, что оставаться в столице, значит, подвергать себя риску. Там ожидали новых беспорядков, а то и переворотов, вследствие чего могли начаться новые аресты.

Матильде хотелось быть рядом с Андреем и, конечно, увезти подальше от столицы своего сына, чтобы поселиться с ним в безопасном месте. Танцовщицу измучила постоянная тревога за своего ребёнка. В Петербурге Кшесинская всё равно не находила себе места, скитаясь по чужим квартирам и стесняя всех своим присутствием. И надежды на скорое освобождение своего особняка у неё уже не было. Но она всё-таки рассчитывала осенью вернуться в Петербург, когда её дом освободят. Матильда понимала, что нужно начинать новую жизнь, но вот – какую – пока не знала.

Когда Великий Князь Сергей Михайлович после переворота вернулся из Ставки, он предложил Кшесинской выйти за него замуж. Это произошло через двадцать два года их совместного проживания в гражданском браке, в котором, как признавался сам Сергей в письме к брату, у них давно уже были платонические отношения: больше деловые и дружеские, нежели любовные. Конечно, положение Матильды было сложным, за Андрея Владимировича она вообще могла никогда не выйти замуж, но и дать согласие Сергею не смогла: всё-таки Вова был сыном Андрея, которого она продолжала любить. И она надеялась, что семья их всё-таки когда-нибудь станет официальной.

«Великого Князя Сергея Михайловича я бесконечно уважала за его беспредельную преданность мне и была ему благодарна за всё, что он сделал для меня в течение годов, но того чувства любви, которое я испытывал к Андрею, я к нему никогда не питала. Он хорошо это знал и потому простил мне то, что случилось, когда я так безумно любила Андрея. В этом была моя душевная драма. Как женщина и мать Вовы я всею душою и телом принадлежала Андрею, и в моей душе боролись чувство радости снова увидеть Андрея и чувство угрызения совести, что оставляю Сергея одного в столице, где он был в постоянной опасности», – писала Матильда Феликсовна.

Сергей Михайлович, зная, что Вова его внучатый племянник, а не сын, как ему того хотелось бы, очень был привязан к мальчику, в котором не чаял души, он обожал его и с самого рождения постоянно занимался его воспитанием, отдавая ему всё своё свободное время. Он относился к нему действительно, как отец. Поэтому увозить от него Вову было тяжело. Матильда, как артистка, была всегда слишком занята и не имела времени заниматься сыном так, как ей хотелось бы. Ведь люди мало знают, какой огромный труд выполняют первые артисты и какого напряжения требует их жизнь. Вова часто упрекал Матильду Феликсовну, что редко видит мать зимой. Сергей старался сделать так, чтобы мальчик не чувствовал себя одиноким. И Володя тоже был привязан к Сергею Михайловичу.

Все эти размышления мучили Матильду. Но безопасность сына и желание быстрее увидеть любимого Андрея всё-таки заставили Кшесинскую принять решение уехать в Кисловодск. Она хотела пожить там и выждать освобождения своего особняка. А потом можно было вернуться обратно. По привычке она строила свои планы по-старому. Ведь ещё никому не верилось, что революционеры возьмут власть надолго.

Кшесинская стала хлопотать о получении разрешения на поездку в Кисловодск. Без такого разрешения путешествовать по России в то время было рискованно. Оно служило доказательством того, что люди не привлечены к ответственности за совершённые при старом режиме деяния и что они не подлежат аресту. Матильда Феликсовна обратилась с просьбой о выдаче ей разрешения на поездку к А. Ф. Керенскому. Он уже исполнял обязанности Главы правительства России. И вскоре она его получила от Министра Юстиции Переверзева Павла Николаевича – с правом свободного проезда по всей России и повсеместного беспрепятственного проживания.

«Когда настал момент отъезда и разлуки на Николаевском вокзале, и Великий Князь Сергей Михайлович стоял в своём длинном, уже штатском пальто, я видела, с какой тяжёлой и безграничной грустью в глазах он смотрел нам вслед за медленно удалявшимся поездом – это была последняя с ним разлука…», – тяжело вздохнув, вспоминала преданно любящего её человека Матильда Феликсовна.

Кшесинская с сыном выехала из Петербурга 13 июля 1917 года. Это был четверг. Последний раз она видела свой родной город. С ней вместе поехали люди из дома: её преданная горничная Людмила Румянцева и старый слуга Иван Курносов. Иван как раз в это время был демобилизован из армии и вернулся к своей хозяйке. Матильда его взяла для Вовы, так как его личный человек Кулаков куда-то исчез в первые же дни революции. Кшесинской удалось получить двухместное спальное отделение в международном вагоне, где они поместились втроём – она, сын и Людмила. Иван нашёл себе место в этом же вагоне.

До Москвы ехали вполне благополучно. А потом в вагон стали врываться беглые с фронта солдаты. Они ни с чем не считались, говоря, что настала свобода, и каждый теперь может делать всё, что угодно. От них не было житья пассажирам. Они не только заняли все коридоры, но и врывались в отделения поезда.

Через три дня – 16 июля, в 10 часов вечера, наконец-то, поезд пришёл в Кисловодск. Это было на следующий день после именин сына Вовы. Андрей к их приезду нанял комнаты на даче у Щербинина на Эмировской улице. Это было одноэтажное здание летнего типа. Все комнаты сообщались между собой и имели выход на крытые галереи, выходившие на улицу и на двор. У каждого из них была своя комната.

Оставив вещи на даче, все сразу пошли в ресторан Чтаева, который находился в саду, в беседке. Андрей был со своим адъютантом Фёдором Кубе. Великий Князь заказал всем вкусные грузинские блюда. После утомительного и долгого путешествия этот ужин в саду казался таким роскошным и вкусным! Где-то недалеко играла музыка. Светила луна. И вся их семья (хоть пока и неофициальная) соединилась после тяжёлых испытаний судьбы. Для Матильды радость вновь видеть Андрея была так велика, что она даже временно забыла все свои горести.

Потом они очень хорошо устроились в своих комнатах на даче. И хоть в них не было никакой роскоши, но чувствовали они себя замечательно. Матильда с сыном питалась в ресторане. На даче у них не было никакого хозяйства, только по утрам Иван готовил всем кофе.

Понемногу знакомились с городом. Его название «Кисловодск» было связано с изобилием источников минеральных вод в этом месте. Самая ценная была «нарзан». И этот город был одним из самых известных в России курортов, второй после Сочи. Уже тогда он был хорошо озеленённым, со скверами и цветниками, а от поворота дороги прямо к Нарзанной галерее шла аллея пирамидальных тополей, за ними был обширный и густой парк. Он был украшением и гордостью города и назывался Курортный парк. Налево от галереи стояли дома частных владельцев. В конце парка, на правой стороне речки, находилась купальня над холодным источником, который имел название Семиградусный. В городе и окрестностях росли многочисленные плодовые сады. Город стоял в окружении Кавказских гор, на склонах которых были субальпийские луга. В его окрестностях была горностепная растительность. Населяли Кисловодск русские, армяне и карачаевцы, по вере – христиане и мусульмане.

К концу XVIII века Кисловодская долина ещё не была заселена. Территория, где находился источник нарзана, никому не принадлежала, она была пограничной между землями Большой Кабарды на востоке и землями Мало-Абазинского племени на западе.

В 1793 году Кисловодскую долину посетил учёный Пётр-Симон Палас. Он впервые исследовал эту местность и источник нарзана, описав их.

Командующий войсками на кавказской линии граф И. И. Морков считается первооткрывателем курортных сезонов в Кисловодске. Вместе с женой и молодым секретарём Алексеем Ребровым он расположился лагерем над источником на Крестовой горе и стал принимать ванны из подогретого нарзана, чтобы вылечиться от астмы.

7 марта 1803 года вышел рескрипт Александра I о строительстве укрепления в том месте, «где находятся у Кавказских гор кислые воды». Так появилась крепость Кислые воды между двух речек, которые позже назвали Ольховка и Берёзовка. В строительстве участвовало шесть рот 16-го егерского полка из Константиногорской крепости с июня по октябрь 1803 года. Крепость была окружена рвом и была построена в форме звезды. Три горы вокруг назвали Казачья, Пикетная и Батарейная. Основателями и первыми жителями слободы вокруг крепости стали русские солдаты, которые оставались здесь жить после службы на склонах горки, которую так и назвали «Солдатская».

В 1812 году крепость была перестроена. В ней появились первые улицы: 1-ая и 2-ая Солдатские и Кабардинская (в честь Кабардинского полка, который перестраивал крепость). В этом же году появилась первая купальня на три ванны.

В это время генерал А. П. Ермолов сыграл основную роль в становлении и развитии Кисловодска. При нём передний край Кавказской линии был перенесён значительно южнее и набеги горцев прекратились. В 1822 году были выделены значительные средства на обустройство слободы.

По проекту двух братьев – Иоганна и Иосифа Бернардацци – над источником была построена двухэтажная роскошная ресторация (казённая гостиница) с колоннадой и лестницей, спускавшейся в парк и к источнику. И под лестницей был устроен грот. Позднее он будет называться Лермонтовским. В ресторации был обширный зал для танцев и балов, а также находились помещения для приезжающих на курорт.

В 1820-е годы в Кисловодске дважды побывал Александр Сергеевич Пушкин. В 1820 году во время своей первой поездки на Кавказ он приехал с семьёй генерала Н. Н. Раевского. Второй раз Пушкин приехал в Кисловодск в 1829 году, где проживал сначала в ресторации, а потом в доме А. Ф. Реброва.

В 1823 году по приказу генерала Ермолова начались работы по устройству кисловодского парка.

В середине XIX века по проекту архитектора Уптона была перестроена вновь Кисловодская крепость. Также им было построено здание Нарзанной галереи в средневековом английском стиле, которое строилось десять лет – с 1848 по 1858 годы.

Благоприятный климат Кисловодской слободы и её минеральные воды стали привлекать богатых людей. Здесь стали обосновываться известные купеческие и дворянские фамилии, представители столичной интеллигенции. Так, в знаменитом доме помещика Алексея Реброва гостили Михаил Юрьевич Лермонтов и Лев Николаевич Толстой.

25 июня 1903 года Кисловодская слобода по Указу Николая II была преобразована в город Кисловодск. И рядом с Курзалом в Верхнем парке построили прекрасную музыкальную раковину, которую назвали хрустальной за её высокие акустические свойства.

21 июля 1917 года Матильда с Андреем пили кофе у балетмейстера Михаила Михайловича Фокина с его женой Верой Петровной – танцовщицей. И всё говорили об одном и том же: оставаться или ехать обратно? Что будет дальше? На что решиться? (Фокины всё-таки вернутся в Петроград, в Мариинский театр, но уже с 1918 года будут жить за границей до конца своей жизни, сначала в Стокгольме, а затем в США).

Прошла ещё неделя, и 29 августа в Кисловодск приехала сестра Матильды Юлия Феликсовна со своим мужем Али. Они поселились на той же даче в соседнем флигеле. 21 сентября приехал из Петербурга Великий Князь Борис Владимирович, брат Андрея.

Вскоре выяснилось, что возвращаться в Петербург ещё нельзя. Лучше пережить зиму в Кисловодске. Дом Кшесинской и не думали возвращать, и было неизвестно, отдадут ли его. Нужно было искать зимнее помещение с отоплением. Матильда Феликсовна нашла другую дачу на Вокзальном переулке. Она принадлежала инженеру Беляевскому. Дача была с садиком, уютно обставленная. Хозяева жили на другой части дачи, совершенно независимо. И Матильда нашла себе кухарку и обзавелась небольшим хозяйством. Роскоши, к которой привыкла Кшесинская, конечно, не было, но она была рада и тому, что ни от кого не зависит, а живёт у себя. После скитаний по чужим квартирам в Петрограде в течение четырёх месяцев стало легче на душе. Переехали они на новую дачу в первых числах октября. С ними переехали и Юлия Феликсовна со своим мужем.

Пётр Владимиров (настоящая его фамилия была Николаев) – друг и молодой партнёр Матильды Кшесинской по Мариинскому театру – приехал из Сочи, где он лечился. Он тоже поселился на этой даче. Однажды он вздумал покататься верхом на лошади. Это закончилось плачевно: он упал с лошади и сломал себе нос. Довольно долго он после этого лежал в перевязке. А нос так и остался приплюснутым. На этот счёт кто-то сочинил историю об их дуэли с Великим Князем Андреем Владимировичем, который якобы стрелял в него из ревности к Матильде, и попал в нос… Кшесинскую сначала такие сплетни возмущали, она старалась оправдываться, что всё было не так, но со временем она и её окружение стали воспринимать такие слухи с юмором: на каждый роток не накинешь платок.

Петр Николаевич Владимиров в 1917 году был двадцатичетырёхлетним молодым человеком. Шесть лет назад, в 1911 году, он окончил Петербургское хореографическое училище, после чего стал партнёром Матильды Кшесинской. Он стал близким другом её семьи. Но после революции Матильда Феликсовна перестала танцевать, и их пути разошлись. Пётр Владимиров сначала возвратился в Мариинский театр, но позже тоже эмигрировал в Европу. Сначала он выступал в антрепризе Дягилева. Позже стал танцевать в труппе Анны Павловой, и последние три года жизни балерины был её партнёром. После сорока лет, в 1934 году, Пётр Николаевич уехал в США, где он до конца жизни преподавал в школе Американского балета и работал репетитором в Нью-Йорк Сити балле.

Когда жизнь потихоньку наладилась, то Кшесинская стала ходить в гости, посещая своих петербургских знакомых, которых в Кисловодске оказалось немало. Матильду угнетала мысль, что Великий Князь Сергей Михайлович остался в Петербурге и подвергает совершенно напрасно себя опасности. Она написала ему, чтобы он приезжал к ним в Кисловодск. Но Сергей продолжал откладывать свой приезд. Он всё надеялся освободить дом балерины. Также Великий Князь хотел переправить свои драгоценности, оставшиеся от матери, за границу, и положить их на имя Кшесинской. Он обратился к английскому послу, чтобы он помог это сделать, но тот отказался ему помочь. Сергей Михайлович хотел также спасти мебель из дома Кшесинской и перевезти её на склад к Мельцеру. Но даже, если он и успел это сделать, то это тоже в будущем оказалось бесполезным.

В октябре 1917 года Пётр Владимиров, оправившись от своего падения, решил вернуться в Петербург на службу в театр. Он обещал помогать Великому Князю Сергею Михайловичу насколько это будет в его силах. И своё обещание он выполнил. Не желая оставлять Сергея Михайловича Романова одного в Петрограде, он не стал возвращаться в Кисловодск, когда появилась такая возможность, а стал добиваться его переезда в Финляндию. Но из этого ничего не вышло. Бумаги были сделаны только на имя Великого Князя. Но он был в то время болен и не мог ехать без своего человека, который ухаживал за ним. Кроме того Сергей Михайлович боялся покидать Россию, как и другие члены Императорской фамилии, боясь навредить этим Николаю Александровичу Романову – недавнему Царю Николаю Второму. Когда он закончил все дела Матильды и всё-таки собрался ехать в Кисловодск, то было уже слишком поздно. Большевики взяли власть в свои руки. И путешествовать по России тогда было невозможно: бегущие с фронта солдаты могли выбросить пассажиров из вагонов, чтобы быстрее доехать домой.

В Кисловодск дошли известия о том, что произошёл в Петрограде большевистский переворот. Были конфискованы банки, сейфы и всё имущество «буржуев». Все богатые люди в один день стали нищими. У Кшесинской исчезла последняя надежда когда-либо вернуть свой дом. Она также поняла, что больше не имеет возможности вернуться в Петербург. Но больше всего ей было жаль писем Ники (Николая Второго), которые она столько лет хранила со времён их романтической юности, и последней его карточки, которую она оставила на квартире у Юрьева.

Письма Николая Матильда уложила в шкатулку, которые отдала своему большому и преданному другу Инкиной – вдове артиллериста. Кшесинская была уверена, что её подруге не грозят обыски и преследования. Её дочь была подругой детства сына Вовы. Матильда Феликсовна всё-таки надеялась, что когда-нибудь ей всё-таки вернут её самые дорогие воспоминания…