Птичьи домики

Юля, маленькая девочка четырёх лет, стояла у окна и, поднявшись на носочки, с большим интересом разглядывала прилетевшую на подоконник птичку, которая своими блестящими, чёрными глазками смотрела через окно на Юлю, и так они изучали друг друга. У птички, размером с воробья, было ярко-жёлтое брюшко с «галстуком» посередине – широкой, чёрной полосой, идущей от груди до хвоста, спинка её была жёлтого, а крылья и хвост синего цвета.

– Бабушка, смотри, к нам синичка прилетела! – Юля подбежала к бабушке, взяла её за руку и потянула к окну. – Смотри, какая красивая!

– У неё действительно чудесная окраска!

– Бабуля, давай дадим ей поесть что-нибудь! Знаю, что птичкам можно давать хлеб, я видела, как в парке мальчики бросали голубям булку.

– Голубям можно и булку дать, то есть белый хлеб, но зимой лучше подсушенный.

– А почему?

– Потому что в свежем хлебе много влаги, которая на морозе замерзает и превращается в лёд, и птицы такой хлеб есть не могут. Им можно давать сухой хлеб, причём белый, а не чёрный, и сухой как сухари, он превращается в крошки и лучше усваивается. Но больше всего птички любят…

– Любят семечки. Пойдём, бабуля, в парк, птичек покормим. Смотри, наша синичка на подоконнике улетела.

– Не расстраивайся, она улетела в парк, и мы её встретим.

В парке рядом с домом было светло и снежно, снег покрывал деревья, скамейки, все дорожки и тропинки, снег укрыл качели и горку, и нужно было расчистить горку лопаткой, чтобы кататься с неё.

На многих деревьях висели самодельные кормушки для птиц, многие были сделаны из пакетов для молока и сока, или из больших пластмассовых бутылок, в которых было вырезано отверстие, а внутрь насыпана крупа и семечки.

А на некоторых деревьях располагались настоящие деревянные птичьи домики, у которых была покатая крыша, чтобы снег сваливался с неё, а не задерживался в виде сугроба, было отверстие, куда залетала птичка, а перед ним обязательно находился шесток или насест, где птичка приземлялась, и уже потом забиралась в свой домик.

Юля с бабушкой ходили от кормушки к кормушке и раскладывали семечки подсолнечника и просо, которое взяли из дома. Этой крупой – просом бабушка удивила двух мальчиков школьного возраста, они сыпали в кормушки пшено.

Бабушка объяснила им, что пшено птицам давать ни в коем случае нельзя, потому что оно сильно разбухает, отчего птичка может даже умереть. Нужно давать именно просо.

– А что такое просо? – удивились мальчики.

– Просо – это, ребята, неочищенное пшено, пшено с кожицей, которая нужна всем птицам. Просо – главная составная часть всех кормов для птиц, в том числе и домашних попугайчиков, – объяснила бабушка.

– А ещё синички зимой едят сало, – сказал мальчик, который был постарше, и звали его Боря, – вот посмотрите!

Юля и бабушка оглянулись. Недалеко рос высокий, раскидистый дуб, к одной из нижних веток его был намотан узкий и длинный кусок белого сала, и издали казалось, что ветка была как будто забинтована. Рядом пристроились две синички, они отрывали крохотные кусочки сала, и было видно, что оно им нравится. Прилетевшая ворона отогнала синичек, и Юля подошла ближе. Ворона перелетела на другую ветку, с любопытством глядя на людей и спрашивая – чем вы меня ещё угостите?

Бабушка понюхала сало, привязанное к ветке дуба.

– Бабушка, почему ты нюхаешь сало? – спросила Юля.

– Чтобы узнать солёное оно или нет.

– И как? – спросил Боря.

– Вроде бы несолёное.

– Я знаю, что солёное сало, также как солёные семечки, смертельно опасны для птиц, – уверенно сказал Боря.

– Молодец, – улыбнулась бабушка. – Хорошо бы и другие это знали. Но сало – это неестественная еда для синичек, поэтому его можно давать только иногда и только несолёное.

Потом мальчики попрощались и ушли, а Юля с бабушкой пошли по краю парка, там, где был овраг и росли низкорослые кустарники.

– Смотри, бабушка!

На вершине кустарника, припорошённого снегом, они вдруг увидели маленькую корзиночку, сплетённую из тонких веточек и стеблей трав, она была удивительно крепкой, а по размеру… в ней могло поместиться, например, одно куриное яйцо. Какие птички здесь жили?

– Это опустевшее гнездо, Юля. Весной две маленькие птички свили здесь гнездо, вернее, гнёздышко, видишь, какое оно маленькое.

– А потом?

– Потом? Кто же знает, что было потом, были здесь птенчики или нет. Сейчас мы видим только опустевшее гнездо… среди зимы.

– Можно мне потрогать гнёздышко?

Бабушка подняла Юлю, и она аккуратно дотронулась до гнезда.

– Ты видишь, как прочно прикрепили птички гнездо, это просто удивительно, насколько прочно!

– Бабушка, а птички вернутся в своё гнездо?

– Мы, внучка, придём сюда весной и посмотрим. А до весны… до весны всего-то три месяца осталось.

Бабушка с внучкой отправились домой, а позади, на окраине заснеженного парка, среди тонких, переплетённых между собой ветвей кустарника осталось маленькое опустевшее гнездо. Вернутся ли сюда его обитатели? Кто же знает…

Рыбка

– Бабушка, смотри, рыбка губками шевелит, – мой трёхлетний внук Ванечка смотрел удивлённо-заинтересовано на рыбу в большой клетчатой сумке, с какими в лихие девяностые челноки ездили за границу.

С этой сумкой, лежащей на земле, стоял на базаре в городе Конаково мужчина средних лет, загорелый, крепкий, с аккуратной интеллигентной бородкой, одетый в военную униформу – защитного цвета брюки и ветровку.

– Это карп, Ваня, он… он скоро уснёт, как и другие рыбки в сумке, видишь, как много дядя наловил.

– Можно я потрогаю, бабушка?

– Можно. Верно, это карп, – добродушно ответил продавец, он же, видимо, и рыбак.

Ванюша осторожно дотронулся до туловища, головы рыбы, хотел сунуть пальчик ей в рот…

– Вот это нельзя, Ваня. Постой и просто посмотри на рыбку.

В распахнутой огромной сумке с одной стороны аккуратно лежали судаки, большие, серебристые, вытянутой формы, рядом несколько карпов, ещё живых, шевелящих губами, тут же лещи с толстой спинкой, а рядом много подлещиков. Около продавца устойчиво стоял и чувствовался уже издали запах свежей, недавно пойманной рыбы.

– Вот это улов! – с восхищением сказала я. – Сами поймали?

– А то кто же, – с гордостью ответил мужчина. – Вчера день да сегодня утром рыбачил.

– Наверное, с лодки?

– Конечно, судака на берегу не поймаешь, тем более таких…

– Сколько же весит вот этот судачок, – я показала на самого большого.

– Три с половиной килограмма, остальные – два и больше, – продавец раздвинул рыбу в сумке. – Видите, пять судаков поймал, берите на уху.

– У вас и лещи большие, красивые, уху-то можно и с лещами сварить, а судачка лучше на заливное.

– Вот и покупайте!

Ванечка сел на корточки и во все глаза смотрел на рыбу, никогда он не видел её столько и такую разную.

– Бабушка, купи эту рыбку, – внук указал на карпа. – Я его в тазик с водой пущу, можно?

– Ванечка, мы судака лучше купим. Завесьте нам этого – самого большого, сколько потянет?

– Три шестьсот, округлим – три с половиной килограмма. Завернуть?

– Спасибо, – расплатившись, я положила рыбу в сумку.

– Так что вы будете делать с ней, хозяюшка, как готовить?

– Из половины судака сделаю заливное, другую половину приготовлю по-польски.

– Это как?

– Да просто очень. Чистим, моем, режем рыбу, припускаем в специях до готовности. Отвариваем несколько яиц. Рублеными белками обсыпаем рыбку, а желтки перетираем с кусочком сливочного масла, доводим до кипения и поливаем этим соусом и рыбу, и молодую горячую картошечку, которую кладём рядом, и всё посыпаем укропом. Просто, быстро, вкусно и полезно.

– Спасибо, обязательно сделаю.

– Ещё добавим, конечно, малосольный огурчик со своего огорода и… и рюмочку, – мужчина улыбнулся. – Разрешите, хозяюшка?

– Ну что с вами делать! – рассмеялась я.

– А я вот уху делаю отличную, приходите через недельку в это же время за рыбой, может, жереха поймаю, принесу, и об ухе поговорим, поделимся опытом.

– Уха – это хорошо, договорились, приду.

– Бабушка, уха это что? У меня ухи есть, вот, – малыш показал на свои уши.

– Не ухи у тебя, а два уха. Есть уха – это суп такой из рыбы, а есть два уха, вот они, – я дотронулась до ушей внука. – Понял?

– Да, ухи-ухи-ухи, – Ванечка засмеялся, побежал вперёд, наткнулся на пустую пластиковую бутылку на земле, начал бить по ней ногой, подбрасывая и смеясь: – Ухи-ухи-ухи…

– А кто озорничает, мы того «за ушко да на солнышко», – я пыталась быть строгой.

– Бабушка, ты мне про солнышко будешь читать? И про крокодила.

– А ты помнишь: «Горе, горе, крокодил солнце в небе проглотил…»

– Наступила темнота, не ходи за ворота, кто… кто… – забыл.

– «Кто на улицу попал, заблудился и пропал, плачет серый воробей, выйди, солнышко, скорей», – напомнила я. И дальше, дальше… Пока ехали домой вспомнили «Краденое солнце» и «Муху-цокотуху».

Вечером приехала подруга, пошли купаться на Волгу – Ванечка, я с мужем, подруга и наша собака Юлька. Ванюша бегал по мелководью, поднимая тысячи брызг, за которыми азартно охотилась Юлька, пытаясь схватить ртом сверкающие капли воды. Волны плескались о песчаный берег, переливаясь серебристым блеском, Юлька гонялась за ними, стараясь удержать, а Ваня за ней и за волнами, Юлька лает, Ваня хохочет…