Только вот дозвониться туда было как до Луны – практически невозможно. Обнаглев, Маша набрала сто двенадцать. Представилась и долго объясняла, что именно ей нужно. Диспетчер вежливо возмутилась, что она занимает линию, но обещала выяснить в кратчайшие сроки, куда отвезли на «Скорой» двух других пострадавших.

С ответом диспетчер затянула. Маша успела сбегать в магазин и набрать целый пакет шампуней, мыла разного, бальзамов для волос и тела. Вернулась. Сунула пакет в шкаф в кабинете. Тут же разозлилась на себя. Чего не оставила в машине? Наверняка теперь будет трижды забывать забрать вечерами. Посмотрела на часы. Обеденный перерыв заканчивался. Игнатова до сих пор не было. Пирожки с ее стола исчезли. То ли сам слопал, то ли от обиды выбросил.

Через десять минут придет водитель маршрутки.

Она встала перед зеркалом, которое висело на внутренней стороне дверцы шкафа. Пригладила волосы, убрала растрепавшиеся прядки под резинку. Беготня, странно, пошла ей на пользу. Щеки порозовели, глаза блестели. Или это не беготня, а звонок Воронова ее взбудоражил?

Размышлять было некогда, водитель маршрутки пришел раньше. Сунулся в кабинет, попросил разрешения войти.

– Мы идем с вами в другое место.

Маша вывела его, заперла кабинет и повела в допросную. Мужчина сразу насторожился, втянул голову в плечи и, усевшись на жесткий пластиковый стул, принялся смотреть на зеркальную стену. И тут же, опережая ее, затараторил:

– Я все рассказал. Все, что знаю. Я не виноват в аварии. Вам же гаишники все должны были рассказать. Я не виноват.

– Я вас не виню, – успокоила она его. – У меня вопросы о ваших пассажирах. Вы сказали, что их на момент ДТП было пятнадцать человек. Так?

– Да. Я это точно знаю. По оплаченному проезду. Я веду подсчет. Наблюдаю всегда, кто вошел, кто вышел. Это уже профессиональное.

– Пассажиров в лицо тоже наверняка помните?

– Не всех, конечно. Но постоянных помню. – Он заметно успокоился, начав рассказывать. – Блондиночка высокая, симпатичная такая, ездит каждое утро на работу. На остановке напротив риелторской конторы выходит. Потом темненькая, в шортах была в тот день, раньше тоже ездила. После перестала. А в то утро опять вошла на своей остановке.

– Одна была?

– Да. – Он вдруг задумался. Поднял на нее бегающий взгляд. – А потом к ней парень присоединился. Прямо за остановку до аварии.

– Что за парень? Ее парень?

– Кажется, да. Он раньше с ней ездил. Высокий, темноволосый, на нее чем-то похож. Я чего его запомнил… Он все время в спецовке ездил. В чистой, но спецовке. И что характерно, в то утро он вошел на остановке, где раньше всегда выходил, – замотал пальцем водитель маршрутки.

– Это где?

– Вот раньше они вместе входили утром на одной остановке, да… Потом он выходил на своей, а она вместе с блондинкой. И не в шортах раньше была. А все время в пиджачке, юбочке. В то утро она села одна, а он к ней присоединился на той остановке, на которой раньше выходил.

– Что за остановка?

– Переулок Строителей. Там мойка большая. Мне все время казалось, что он там работает. А где еще? Больше в спецовке там негде работать. Два супермаркета, две аптеки и жилые дома. Только мойка. Но это я так… – Он смущенно улыбнулся, глядя на Машу. – Фантазирую, бывает. Истории своим постоянным пассажирам придумываю.

– А женщина… – Маша достала из папки фотографию с паспорта Фаины Сушилиной. – Она постоянный ваш пассажир, нет?

– А, балерина! – Взгляд его сделался мечтательным.

– Балерина? Почему балерина? Ваш маршрут от Большого театра далеко пролегает. И…

– Простите, ради бога. – Водитель приложил ладонь к груди. – Это я ее так для себя называл. Больно она похожа на балерину. Высокая, худенькая, походка необычная. Даже деньги передавала, оплачивая проезд, по-особенному. Как в балете «Лебединое озеро». Я раз смотрел по телевизору. И там балерина партнеру руку так же вот подавала.

– Так она постоянно ездила вашим маршрутом?

– Да. Садилась вместе с блондиночкой. Выходила на конечной.

– А что у нас на конечной? – Маша открыла карту в телефоне. – А на конечной у нас больница, так?

– Да, та самая больница, в которую потом повезли всех пострадавших.

– Всех, да не всех.

Маша сверилась с телефоном. Звонка от диспетчера экстренной службы она ждала уже полчаса. Либо о ней забыли, либо… о ней забыли!

– Была вторая машина «Скорой помощи». Возможно, она и увезла двух других пассажиров, которые сильно пострадали. Кто вызывал «неотложку»? Вы?

– Я. И приехала одна карета «Скорой». А вторая еще до моего звонка оказала помощь на месте.

– То есть?

– Вторая машина просто все время ехала за моей маршруткой. От самой автомойки до момента аварии ехала. А когда все случилось… – Он сильно сморщил лицо, того гляди заплачет. – Это был такой кошмар! Крик, плач, стоны! Я начал помогать людям выходить. А потом меня потеснили санитары той «Скорой», которая все время за нами плелась. Они вошли…

Он вдруг крепко задумался, постукивая себя по губам указательным пальцем.

– Два парня в белых халатах, шапочках. Меня потеснили. Вошли в салон. А потом…

– Кого-то вынесли на носилках? – поторопила его с ответом Маша.

– Нет. Не было носилок. Они мужчину какого-то под руки волокли. Он невысокий, голова опущена, ноги еле до земли достают.

– Он был ранен?

– Видимо, да. Черная кофта на груди мокрая. А потом я кровь нашел в салоне. Много крови. Лужа просто. Ну это уже потом, когда первый шок прошел. И гайцы приехали. И это… Балерина была вся в крови. Сидела на траве на улице. Я подходил к ней, спросил, нужна ли ей помощь. Она головой помотала: нет, не нужна. Потом приехала вторая машина «Скорой». И четверо человек на ней уехали. Остальным помощь не понадобилась. Все разошлись или на такси укатили, кто-то на автобусную остановку пошел. Ну это когда уже их всех опросили.

– Первая машина «Скорой» уехала до прибытия второй машины? – уточнила Маша, записывая его показания.

– Да. Они почти сразу уехали. Мужчина был сильно ранен, видимо.

– Как выглядели санитары?

– Как санитары, – подумав, ответил водитель маршрутки. – Белые халаты, белые шапочки, белые штаны, бахилы на обуви. Перчатки на руках, маски на лицах. Так же почти, как и медперсонал со второй машины. На тех только бахил не было. А так все точь-в-точь.

– Так, понятно… – Маша прочитала записанные показания. – Остается невыясненной судьба еще одного пассажира. Куда он подевался, вы не знаете?

– Даже не знаю, кто это. Там такая суматоха была! И я в шоке! Машина моя сильно пострадала. Тут еще люди… Полиция… Конечно, у меня будут страховые выплаты, все компенсируется, но… Сразу было очень страшно. У меня лица перед глазами мелькали, как кадры в кино.

Маша задала ему еще несколько вопросов, но ответов не получила. Водитель растерянно смотрел и разводил руками. Что-то или кого-то не заметил. Потом отвечал на вопросы полиции, вообще ни до чего было.

– Номера машины «Скорой», на которой увезли сильно раненного мужчину, не запомнили?

– Нет, конечно. Но… Но, думаю, смогу вам помочь. Регистратор у меня и спереди и сзади на маршрутке установлен. Так вот я подстраховался. И если записи сохранились, номера я вам точно скажу. Машина от автомойки за нами ехала. Видимо, вызовов не было. Они и не спешили.

Проводив водителя маршрутки на выход, Маша тут же снова позвонила диспетчеру службы спасения. Конечно же, попала на другую девушку. И объясняла суть вопроса минуты четыре.

– Только не кладите трубку, девушка! – взмолилась Маша, когда диспетчер обещала ей перезвонить. – Мне важно получить информацию именно сейчас! Ну не ехать же мне к вам через весь город!

Хотя она понятия не имела, где располагается диспетчерский центр службы спасения, ей казалось, что это где-то очень далеко, почти недосягаемое место.

– Хорошо, оставайтесь на линии, – ровным голосом ответила девушка, и в трубке заиграла музыка.

Маша выслушала три повтора записанной мелодии, когда тот же голос спросил:

– Мария, вы здесь?

– Так точно, – машинально ответила она.

– На указанную вами дату и адрес был зафиксирован только один выезд машины «Скорой помощи», – объяснила девушка-диспетчер.

Да знает она, знает! Вторая машина, или, скорее, первая, ехала за маршруткой. И просто оказалась в нужном месте в нужное время. И оказала помощь, как и положено, при наступлении экстренного случая.

– И мне просто надо знать, куда эта машина отвезла пострадавшего.

– Мария, я вас поняла с первого раза. Повторяю: не было второй машины, которая бы на данную дату доставила пострадавшего с аварии по данному адресу.

– Как не было?!

– Ни в одной из больниц Москвы и области не был зафиксирован случай поступления пострадавшего с этой аварии. С этой аварии поступило четверо пострадавших в больницу на бульваре Цветочный. На этом все. Спасибо за ожидание.

Другими словами, санитары на машине «Скорой помощи» отвезли раненого мужчину в неизвестном направлении? Или по халатности не обозначили место, где пострадавший получил травмы?

– Или эти санитары были ряжеными, – меланхолично отреагировал Денис Игнатов, когда Маша рассказала ему все.

– Что ты имеешь в виду? – строго глянула она на капитана, медленно жующего пирожки.

Оказывается, он их не выбросил. И не съел. Он приберег их для нее, в своем столе спрятал. Но она снова отказалась. И, тяжело вздохнув, Денис приступил к их уничтожению.

– Что санитары были никакие не санитары. Сопровождали маршрутку по невыясненным пока причинам. А когда случилось дорожно-транспортное происшествие, быстро подсуетились и забрали того, кто не должен был попасть в поле зрения полиции.

– Ничего не понимаю! – тяжело вздохнув, Маша закрыла лоб ладонью. – Если они его пасли, то почему не…

– Может, они не его пасли. А того, кого пас он. Но случилось то, что случилось, и им надо было срочно убирать своего человека из маршрутного такси, чтобы им – что? Правильно, не заинтересовались компетентные органы. И самое скверное – установить его личность нам теперь вряд ли предоставится возможным. Наверняка водитель вымыл машину до блеска.

– С целью? – Маша округлила глаза. – Думаю, она до сих пор на штрафстоянке. И…

Она тут же набрала водителя. Тот не взял трубку. Пришлось беспокоить Воронова.

– Нет, машину уже забрали. Там же не случилось ничего ужасного. Все живы. И водитель машину забрал.

– Когда?!

– Ща… – Воронов говорил с кем-то по параллельному телефону минут пять. Потом отозвался: – Маш, где-то минут двадцать назад он забрал машину. Может, еще отмыть не успел?