Контракт

– Ваша сестра этого не одобрит, – аккуратно складывая в папку подписанные бумаги, озабоченно покачал головой управляющий. Работая на семью Баккальери, он уже давно изучил привычки всех ее членов и знал, на что каждый из них способен и что от кого ожидать.

– Знаешь, Пьетро, мне не интересно знать, что одобрит или не одобрит моя сестра, – отрезал Альберто, вставая из-за стола. – После смерти родителей, считая лишь себя ответственной за их наследство, она прибрала к рукам почти все оставшееся после них. А мне досталась лишь кипа долгов, совсем небольшая, как выразился ее адвокат, всего лишь размером с Монблан, – иронически хмыкнул он, – Если бы не тетушка Лючия, что вовремя переписала на меня этот дом с судоходной конторой на восточном причале, которая осталась от ее мужа, Джессика бы и их прикарманила.

– Да, тетушка ваша добрейшей души человек. Она-то в курсе что за «чудо» ее племянница. Сестра ваша уж точно будет в ярости, когда узнает, что дом, на который она когда-то виды имела, станет гостиной для новомодных богатых иностранцев, – вздохнул собеседник и положил в портфель папку с только что подписанными документами. Осторожно вставая из-за стола, он привычным движением откинул назад растрепавшиеся при письме волосы, ожидая дальнейших указаний.

– А что ты мне предлагаешь? – пожал Альберто плечами. – Долг по выплатам ежегодно растет. Прибыль от судоходства его едва покрывает. И если я не смогу уменьшить его сейчас, в следующем году будет повод забрать дом за неуплату. И уж сестрица моя не упустит шанс прибрать его к рукам.

– Раз решили, воля ваша, – подытожил Пьетро. Легким движением он подхватил портфель и, удобно устроив его подмышкой, сделал шаг назад. – Могу я передать эти бумаги бухгалтеру? – учтиво спросил он.

– Да, будь так любезен, – устало кивнул Альберто. Ему самому мысль о сдаче собственной гостиной под место свадебного ужина, даже на один вечер, не приносила никакой радости.

– Надеюсь, после визита этих толстых кошельков все останется по-прежнему, – вздохнул управляющий.

– В агентстве меня заверяли, что они очень порядочные люди. Невеста – дочь какого-то банкира. Жених – владелец крупной фабрики в Нью-Йорке. Люди, умеющие вести бизнес, должны быть ответственными за свои поступки. Как ты думаешь?

– Будем надеяться, – повторил Пьетро и, пожав герцогу руку, вышел из кабинета.

Молодожены

Закончив с постановкой фотоаппаратуры, Елена отпустила Фабио обратно в агентство. Ей было жалко заставлять парня тратить оставшиеся полдня на присутствие в переговорах с клиентами, выслушивать их ненужную болтовню, пожелания и претензии. Да и ей самой, не так часто посещавшей Венецию, хотелось еще раз пройтись одной вдоль живописных каналов, вслушиваясь при каждом шаге в отголосок плеска воды. Девушке нравилось, кружить по лабиринтам переулков, словно в первый раз любуясь причудливой красотой построек, вылавливать взглядом необычные узоры оконных рам, представляя как жили и о чем думали здесь обитатели прошлого.

Остаток дня обещал быть солнечным. Свежий ветерок легкими порывами налетал со стороны моря, разгоняя опускавшуюся на город жару. Почти не заглядывая в карту, девушка безошибочно приближалась к пристани. Она не знала дороги, но все же была уверена, что движется в нужном направлении. Словно кто-то незримый вел ее за руку. Невидимым переплетением потоков ветра и еле слышного шороха шагов звал ее за собой, придавая ей уверенность и вызывая улыбку на ее лице. Ах, если бы не эта свадьба! Если бы судьба взяла и просто подарила ей пару деньков, чтобы побыть наедине с этим городом. Пройтись по его улицам, заглядывая в каждый, неприметный с первого раза уголок, давно жаждущий передать путникам свою сокровенную историю. Ведь достаточно всего лишь прислушаться! Ненароком забежать по пути в кафе и за разговором с веселым барменом, выпить чашечку горячего кофе. А затем сесть на одну из яхт и уплыть далеко-далеко навстречу новым приключениям от окружавшего ее одиночества.

Елена прекрасно понимала, что той сказки, что рисовало ее воображение не суждено осуществиться. А в ближайшем будущем ей предстояло знакомство с новыми «клиентами на пару дней» и возвращение в Милан к привычной для нее работе графика-дизайнера.

– Эй, дочка! Давай быстрей! Трамвай уже отходит, – прокричал пожилой моряк, увидев спешившую к причалу Елену. – Быстрей, быстрей! А ну давай! – уже готовый было убрать трап, он приостановился, ожидая, когда девушка поднимется на борт.

– Спасибо огромное, что подождали! – забегая на палубу, выпалила Елена. – А то у меня важная встреча на том берегу, а следующий, по-моему, только минут через двадцать будет.

– Ты права, дочка, – подтвердил моряк. – Следующий трамвай через двадцать минут. Молодец, успела! – он ловко отвязал канаты и закинул их подальше на палубу.

Корабль, бодро урча мотором, отчалил от берега и шустро побежал вперед по морской глади.

На острове Джудекка Елену встретила начальница турагентства. Чтобы не было недоразумений по поводу «русскоговорящего фотографа из Милана», Орнелла лично решила представить девушку новобрачным. Стоя на пристани, она что-то весело обсуждала с Моникой, активно жестикулируя во все стороны руками.

– Нет, ты представляешь! Невесте вдруг срочно понадобилось платье от Версаче! – ошарашено глядя на подошедшую к ним Елену, театрально провозгласила Моника. – Так что, запланированная нами фотосессия в садах отеля переносится на вечернее время. Тебе как вечернее время? – выплеснула она на Елену все скопившееся в ее душе раздражение за время ожидания на причале.

– Вечер, так вечер, – расстроено пожала плечами фотограф, не зная, что делать с предстоящим вечерним освещением, ведь все лампы она оставила в церкви, и как успокоить вышедшую из себя начальницу. – Правда свет уже будет не тот. Но я постараюсь выжать все что смогу.

– Вот и я о том же подумала, – согласилась Моника. – Какая же съемка вечером?! Солнца-то нет! – она развела руками. – Закаты у нас красивые. Когда на катерах зажигаются вечерние огни, просто чудо как здорово! Но как это заснять? – в недоумении она скорчила смешную рожицу. Ее острый носик тут же вывел в воздухе нечто подобное вопросительному знаку. – Сплошные разводы получаются, – подвела она итог своему возмущению.

– А можно хоть глянуть на эти сады, чтоб сориентироваться? – спросила Елена, начавшая было прикидывать, какие настройки у фотоаппарата ей надо будет подобрать при вечерней съемке.

– Это запросто, – откликнулась Орнелла. – Можешь даже с женихом поговорить. Он сейчас здесь в отеле. Обсудить что и как.

– Замечательно! – приободрившись, воскликнула Елена, начиная уже было чувствовать себя бесполезной в создавшейся ситуации, – хоть расспрошу о том, что они ожидают от фотографий в Венеции.

Уже стемнело, когда невеста в купленном вечернем платье от Версаче вышагивала по поляне, строя из себя великосветскую даму, и, закатывая глазки, жеманно водила плечами. Елена же, бегая вокруг нее с фотоаппаратом, ловила наилучшие моменты для съемки. Огни ближайшего отеля со всех сторон освещали прилегавший к нему парк. Это вселяло надежду в отчаявшегося, было, фотографа, что ее труды не пройдут даром и из снимков все еще могут получиться неплохие кадры.

– Ах, как это должно быть прекрасно, сниматься у Готье! – восклицала клиентка. Елена уже сто раз пожалела, что на вопрос рассказать о своей работе, упомянула об одной фотосессии двухлетней давности, когда ее пригласили ассистировать одному знаменитому фотографу на показе новой коллекции Жана Поля Готье в Милане. – И чем же он расплачивался с вами? Шмотками, небось? – протянула невеста кокетливо, словно сам процесс так называемой расплаты уже вызывал у нее эйфорию.

– Деньгами, шмотки я и сама купить могу. Чуть правее, пожалуйста, вот так, – стараясь не заострять внимание на вопросе о шмотках, продолжала Елена, – личико чуть правее, замечательно!..

– Ах, и почему всё – жителям Милана? – выдавливая из улыбки что-то похожее на очарование, стонала невеста. – Ах, как я устала, весь этот шопинг… Целый день на ногах, и вот сейчас…

– Не волнуйтесь, еще пара снимков и я вас отпущу, – постаралась подбодрить ее Елена.

– Да-да, сегодня пара, завтра пара… Когда же свобода…

Загадочный замок

День свадьбы прошел относительно спокойно. После непродолжительной прогулки на катере новобрачные прибыли в церковь.

Жених был одет в светло бежевый сюртук из плотной парчи, из-под которого бойко торчал накрахмаленный воротничок белоснежной рубашки, перетянутый черным галстуком-бабочкой, что придавало жениху несколько старомодный вид. Чувствуя некий резонанс своей одежды с окружающим его современным миром, деловой бизнесмен изо всех сил старался казаться невозмутимым, делая вид, что такая форма одежды, как этот бежевый сюртук, есть всего лишь вынужденная необходимость в ежедневно окружавшей его деловой паутине бизнеса. Мило улыбаясь своей избраннице и, все так же, не снимая с лица маску снисходительного равнодушия, он автоматически повторял все заученные им слова и движения.

Возлюбленная же его, казалось, вот-вот вылезет из платья, чтобы показать всю силу нахлынувших на нее эмоций. И вздыхала она, и томно поглядывая на жениха, вытягивала губы трубочкой, стараясь подчеркнуть ее чувства к нему. Чопорно припадая к иконе, почти в беспамятстве закатывала глазки, пытаясь придать этому моменту еще большую утонченность и величие.

Наконец они надели кольца и, поклявшись друг другу в вечной любви, вышли на улицу и выпустили двух белых голубей, как было предписано по плану. Голуби, почуяв свободу, тут же вспорхнули вверх и скрылись из вида.

После катания на гондолах у Елены было пара часов свободного времени, когда она могла забрать из церкви оборудование и унести его в гостиничный номер. А затем у нее оставалось еще полчаса, чтобы спокойно посидеть в баре, прийти в себя и подумать о предстоящей ей вечерней съемке уже в замке венецианского герцога, где новобрачные собирались провести торжественный свадебный ужин.

Как и было условлено, за час до начала ужина Елена в сопровождении Моники и своего помощника Фабио, вошла в небольшую, но уютную мастерскую по пошиву карнавальных костюмов. Хозяйка ателье, низкорослая полноватая женщина средних лет, радушно встретив гостей и, предложив им кофе, указала Елене на ее новый наряд, висевший в ожидании ее у зеркала.

– О господи! Что это за чудо и как оно одевается? – увидев уготованное ей вечернее платье, воскликнула Елена. Среди всех аккуратно развешанных по стенам, шкафам и стульям карнавальных одеяний, сшитых из парчи, шелка и бархата, оно казалось неестественно легким и нежным, словно сплетенным из застывших потоков ветра вперемежку с солнечными лучами.

Елена подошла к платью и осторожно провела рукой по невесомому розово-голубому в разводах шифону. Платье выглядело настолько воздушным, что казалось, от одного ее прикосновения тут же могло раствориться в воздухе.

– Это не чудо, – невозмутимым голосов отпарировала хозяйка ателье. – Это шикарное платье нимфы. – Аккуратно снимая изделие с вешалки, она осторожно подала его Елене и, указав на находившуюся в дальнем углу комнаты раздевалку, отправила ее переодеваться.

– Ну, ты даешь! Прямо вылитая нимфа! – глядя на Елену, появившуюся в новом наряде, воскликнула Моника.

Гордая от произведенного эффекта своим творением, портниха подвела Елену к зеркалу и, со знанием дела поправ ниспадавшие с плеч складки легкой накидки, произнесла:

– Вот так и носить будешь.

Работая уже много лет в швейном бизнесе, она за свою жизнь перевидала немало клиентов с их запросами и претензиями, под фигуры которых ей приходилось подгонять и затачивать свои «шедевры», так чтобы они смотрелись более-менее изящно.

– Сейчас здесь бретельку поправим, и будет идеально, – осматривая платье, сухо произнесла она.

– Классно! Как на заказ для тебя сшито! – восклицала Моника, оглядывая со всех сторон Елену. – Прямо с картины сошла! Что скажешь, Фабио? – она подтолкнула локтем стоявшего рядом паренька.

– Угу, – остолбенев от увиденного, промычал тот невнятно, неуклюже опершись о дверной косяк.

– Вот видишь, даже этот недоумок окаменел от такой красоты.

– Эй, полегче ты! – обиженно пробубнил Фабио, – я не недоумок!

– Ладно-ладно, я пошутила, – весело хихикнула Моника. – Вот только волосы бы подобрать сзади, тогда уж точно нимфа получится, как на картинах рисуют.

– Сейчас что-нибудь подыщу, – с готовностью озадаченно выпалила портниха. – А вы что стоите? – обратилась она к Монике и Фабио. – Быстро переодеваться! Вон там вам приготовлено, – она махнула рукой в сторону гардеробной, где на дверке стоявшего рядом деревянного шкафа висели темно синее вечернее шелковое платье и черный элегантный костюм с белой сорочкой. – И пошевеливайтесь, а то за опоздание Орнелла с меня голову снимет.

– Вообще смотрится классно, – оглядывая себя и своих спутников, улыбаясь, ответила Елена. – Только, как я в этом одеянии фотографировать буду? – не привычная носить такого рода одежды, она внимательно осмотрела себя в зеркало. Приподняв правую руку вверх, делая вид, что придерживает ею фотоаппарат, подхватив левой рукой невесомый подол платья, она попробовала сделать пару шагов вперед.

– Аккуратней, аккуратней! – в тот же миг завопила портниха, видя, как, с ее точки зрения, по-варварски, относятся к сотворенному ею шедевру. – Умаляю, не всей ладонью, это же ты не горсть земли захватываешь. А двумя пальчиками. Вот так! – показав Елене, как правильно нужно придерживать подол платья, она отошла на два шага назад и окинула подопечную оценивающим взглядом. – И не нужно так закрываться, – портниха снова приблизилась к девушке и поправила лежавшую на плечах вуаль. – Я прекрасно понимаю, что живя у себя в России, ты привыкла кутаться, там холодно. Но здесь не Россия! – процедив сквозь зубы, она в чувствах прихлопнула по ладошке Елены, видя, что та автоматически потянула руку к вуали, чтобы придвинуть полотно назад. – Грудь должна быть полуоткрыта. У тебя прекрасная грудь, и нечего тут стыдиться, – строго произнесла портниха.

– Спасибо, – несколько оробев от комплемента, произнесла Елена. – Только когда я буду фотографировать, как же я услежу за всем сразу? Подолом, вуалью, фотоаппаратом, клиентами и полуоткрытой грудью? – осмотрев себя с нок до головы, недоуменно спросила девушка.

– На счет остального не знаю, но за вуаль можешь не беспокоиться, – уверенно произнесла женщина. – Будь естественной! И тогда не ты будешь подчеркивать платье, а оно будет подчеркивать тебя. – Словно только что выведенную аксиому, гордо произнесла портниха. Прячась за маской равнодушия и непробиваемости, она в тайне очень радовалась, что на полученный от Орнеллы заказ создания образа нимфы, ей попалась очень даже миловидная особа, а не крокодилица с постной гримасой на лице. И ей не пришлось подгонять свое творение под фигуру какой-нибудь неуклюжей толстушки.

– Ох, хорошо бы, – неуверенно выдохнула Елена. Тонкая нотка тоски по привычным для нее потертым джинсам и обычной футболке, тенью проскользнула в ее голосе. Но, невзирая на это, то, что она сейчас видела перед собой в зеркале, ей абсолютно нравилось.

От причала они шли пешком довольно долго. По стихшим, после шумного дня, узеньким старым улицам, постоянно поворачивая и петляя между домами. Елена поймала себя на мысли, что если бы не Моника, то она бы ни за что не нашла тот таинственный замок, в котором должен был проходить костюмированный вечер. И если бы не ковылявший сзади с фотоаппаратом Фабио, то девушка бы уж точно не донесла нахлобученный на нее портнихой карнавальный шедевр в целости и сохранности.

Подойдя к указанному Моникой замку, Елена удивилась. На первый взгляд это было обычное, насколько можно сказать о венецианском стиле домов, высокое старинное здание с большими полукруглыми окнами, украшенными витражами. С одной стороны оно было обнесено высоким забором, что скрывал от постороннего взгляда нечто подобие небольшого летнего сада. Другой своей стороной оно встречало гостей высоченными дверями с выкованной на них из железа узорной резьбой в виде виноградной лозы, уходившей вверх со свисавшими с ее ветвей шикарными гроздьями.

Первой подойдя к двери, Моника уверенным жестом нажала на столь не вяжущийся с древним стилем строения звонок домофона, расположенный справа от ручки. Дверь тут же открылась, впуская гостей внутрь.

Ухоженный пожилой привратник с аккуратно зачесанными назад седыми волосами пригласил их пройти за собой по узкому, ничем ни приметному серому коридору к ведущей наверх такой же невзрачной лестнице.

Войдя внутрь здания, Елену вдруг охватило непонятно-щемящее ее душу чувство, словно она была уже здесь раньше. Знала эту дверь, эту лестницу. Когда-то давным-давно такой же седовласый привратник открывал ей переднюю дверь, приглашая войти. И запах старого дома, искусно переплетенный с тонкими нитями сырости и уюта, чувством родного очага с привкусом ностальгии по чему-то родному, вдруг охватили ее. Вспомнив слова портнихи, Елена, легонько приподняв подол платья двумя пальчиками вверх, начала подниматься по лестнице. Девушка осторожно шла по скользким, вышарканным от времени каменным ступеням, словно она это уже проделывала не раз много-много лет назад. Ее рука, придерживавшая доселе взволнованную на ветру вуаль, медленно сползла вниз, оставляя невесомую, оголившую плечи ткань послушно лежать на груди. Развивавшийся позади Елены шлейф шифона, легким касанием нежно ласкал оставленные позади ступени. Моника шла впереди. Пыхтевший в жарком костюме Фабио, с фотосумкой на плече, следовал за ней. Казалось, все было по плану, как должно было быть. Однако то ощущение знакомого, но давно забытого ею, ни на миг не покидало Елену, а, наоборот, с каждым шагом все больше и больше захватывало ей дух. Посреди лестницы она невольно остановилась и оглянулась назад на стоявшего внизу привратника. К своему изумлению девушка заметила, что тот, замерев на месте, удивленно смотрит ей вслед, словно человек увидевший призрак старой знакомой, боясь пошевельнуться и нарушить это видение. Девушка робко улыбнулась в ответ и, отвернувшись, проследовала дальше.

«Это просто старый дом», – стараясь внушить себе немного уверенности, прошептала Елена, не находя объяснения на вспыхнувшее в ее душе чувство, – «Я знаю, старые дома могут быть загадочными. А если они захотят, они смогут поделиться самыми странными и заветными тайнами. Их просто надо услышать», – вдруг, вспомнила она слова своей мамы. «Ох, мама», – невольно призналась она себе, – «я не знаю, что это, и куда занесла меня судьба на этот раз, но это чувство тоски по прошлому, оно мне нравится. И оно пугает меня».