Может быть, ему пора жениться? Он поморщился и даже испытал некое подобие страха. Жена представлялась ему бременем, которое придется нести днем и ночью. Вдруг в один прекрасный момент у него разладятся дела? Она ведь не захочет питаться хлебом и чаем. Женщинам требуется другая пища, человеческая. И ей нужно будет покупать одежду, и косметику, и оплачивать всякие дорогие глупые покупки. И еще она потребует, чтобы он сделал ремонт и поменял машину на более престижную. А потом родится ребенок, которого он, конечно, будет любить. А жену к тому времени уже разлюбит. И ему не захочется возвращаться в дом, где и ремонт, и еда в холодильнике… Нет, жениться не стоит.

Но – ничего страшного, он не один такой. За последние годы жизнь сильно изменилась. Сейчас в моде прочные отношения, расписываться вовсе не обязательно. Шургин решил, что сегодняшний вечер просто предназначен для того, чтобы начать строить эти самые прочные отношения. Ему нужна продвинутая спутница жизни, которая твердо стоит на ногах и не станет готовить для него брачные ловушки. Он принялся перебирать в уме знакомых женщин и пришел к выводу, что все более или менее привлекательные, если даже и зарабатывают себе на жизнь, все равно мечтают найти мужа, который будет о них заботиться. Пожалуй, одна только Наталья Машкова подходит ему по всем параметрам. У нее собственная жилплощадь и неплохая фигура. К фигуре прилагается ученая степень со всеми вытекающими отсюда последствиями. Впрочем, выбирать не приходится.

Шургин купил торт, красивый букет, запакованный в блестящую трескучую бумагу, и отправился к Наталье. Звонить было необязательно – она наверняка дома и наверняка одна.

– Олег? Какой сюрприз! – сказали его предполагаемые «прочные отношения», широко распахнув дверь навстречу непрошеному гостю. – Это мне? Спасибо, вот уж не ожидала.

Она приняла цветы, поднесла их к носу и вдумчиво понюхала. Одета она была по-деловому, в строгое платье, которое откровенно портили домашние тапочки.

– Ты только что пришла? – спросил Шургин, вручая ей заодно и коробку с тортом.

– Да нет, я уже давно дома. Просто присела на минуточку к компьютеру и заработалась. Хорошо, что ты меня отвлек. Следует хоть иногда расслабляться.

– Вот именно, – охотно подхватил Шургин. Нет, Наталья точно соответствует всем его жизненным запросам: умна, независима, не привязчива. – Ты ведь сегодня свободна? У тебя работа не горит? Можем мы провести хоть немножко времени вдвоем?

– Конечно, Олег, – кивнула Наталья. – Конечно, можем!

У нее была хорошая улыбка. Правда, лицо слегка полноватое, даже щекастое, можно сказать. И с тех пор, как они не виделись, у нее наметился второй подбородок. Лак на ногтях облупленный. Даже странно! Во всех женских журналах пишут, что руки – это визитная карточка женщины. Впрочем, Наталья читает не глянцевые, а научные журналы, и ее за это стоит уважать.

Он прошел в комнату, где работали все имеющиеся в наличии приборы – осветительные в том числе. Круглая люстра обогревала свою маленькую вселенную, в дальнем углу заливался светом торшер. Синий глаз монитора пристально взирал на пришельца, а телевизор разговаривал голосом известной дикторши, комментирующей новости дня.

Наталья отнесла торт на кухню и вернулась с двумя бокалами.

– Выпьем вина? – предложила она, придвинув к дивану маленький столик.

Принесла диковинную узкогорлую бутылку и начала возиться с пробкой. Шургин отобрал у нее штопор, ловко вывинтил пробку и разлил вино по бокалам.

– Криминальная хроника, – тем временем сказала дикторша, на которую Шургин все это время поглядывал краем глаза.

Ему нравилась ее намеренная деловая элегантность, которую только подчеркивал черный жучок микрофона, прикусивший край жакета.

– Чем ты сейчас… – открыла было рот Наталья, но Шургин немедленно прикрикнул на нее: «Ш-ш-ш!»

Потому что дикторша только что произнесла знакомую фамилию.

– Сегодня днем совершено покушение на владельца сети туристических агентств «Легкая поездка» Дениса Звенигородского. В автомобиль бизнесмена, оставленный на стоянке возле центрального офиса, было подложено взрывное устройство. Взрыв раздался, когда за руль сел его личный шофер. Шофер погиб на месте, Звенигородский, находившийся в нескольких метрах от автомобиля, в тяжелом состоянии доставлен в больницу. Начато следствие.

– Понятно, – пробормотал Шургин и поставил свой бокал обратно на столик. Потом потер щеки руками и добавил: – Ситуация проясняется.

С хмурым видом поднялся на ноги и сказал:

– Извини, Наталья, но мне надо идти. Обстоятельства резко изменились.

Вероятно, время для строительства серьезных отношений еще не пришло. Личная жизнь – такая вредная штука, которая либо устраивается сразу и сама собой, либо не устраивается вовсе, сколько бы сочувствующих друзей и родственников ни участвовало в процессе. Количество приложенных усилий тоже не имеет значения.

– Ты, конечно, предупреждал, что мы проведем вместе немножко времени, – растерянно сказала Наталья, семеня за ним в коридор. – Но я не думала, что настолько немножко.

Чтобы хоть как-то ее приободрить, Шургин наклонился и на прощание поцеловал ее в лоб. Секунду помедлил, наклонился еще раз и поцеловал в щеку. Сделал, так сказать, вклад в их общее будущее. Если он решит на ней жениться, она, наверное, согласится. Может быть, поудивляется немножко для приличия, а потом скажет: «Да!» И бросится ему на шею. Все женщины, получив предложение руки и сердца, страшно радуются, независимо от того, собираются они его принимать или нет. Тщеславные создания!

Он ехал на первый этаж и намеренно забивал себе голову всякой чепухой. Потому что в лифте не работал мобильный и не было возможности немедленно начать действовать. Но как только он очутился на улице, сразу же ринулся в бой. Через четверть часа он уже знал, в какую больницу отвезли Дениса Звенигородского, и отправился туда. Если с его женой все в порядке, она сейчас наверняка рядом с мужем – какие бы там отношения у них ни сложились.

Карьеристочки в больнице не было. Он расспросил тут и там, не видел ли кто плачущую молодую женщину с медового цвета волосами до плеч, в очках и, возможно, с портфелем в руках. Результат был отрицательным. Тогда он пококетничал с регистраторшей, заплатил лифтеру и провел короткую операцию по обезвреживанию дежурной медсестры реанимационного отделения. Медсестра оказалась девушкой бывалой и сдалась только после мощного штурма – потребовались деньги, конфеты, обещания и даже один долгий поцелуй в запястье, пахнущее антисептиками.

– Его жена была здесь, – шепнула она Шургину в ухо, коснувшись его влажными губами. – Но как раз сейчас ее увозят.

– Как это увозят? – опешил тот. – Кто? – Он ничего не понимал. – Она что, обезумела от горя?

– Ну, что вы, в самом деле! Женщина еще не приходила в сознание.

– О чем это вы говорите? Разве с ней… что-то случилось?

– Ну конечно! А вы не знали? Звенигородская поступила к нам уже после того, как привезли ее мужа. Автомобильная авария. Тут у нас и милиция была. Они говорят, женщина не справилась с управлением. Вероятно, ей позвонили и сообщили о том, что муж при смерти, вот она и… вильнула в сторону. Или по радио страшную новость услышала. Если придет в себя, расскажет.

– Что значит – если? – вскинул голову Шургин. – Она так плоха?

– Говорят, от машины почти ничего не осталось, – снова понизила голос медсестра, которую специально просили не распространяться о состоянии пациентки.

– А куда ее увозят? – заторопился он.

– В частную клинику. У нее медицинская страховка, предполагающая индивидуальный уход. А у нас тут особенно не развернешься, вы же понимаете.

– Как мне ее увидеть? – Он схватил медсестру за локоть и легонько потряс, глядя ей прямо в глаза проникновенным взглядом.

Она громко вздохнула и бросила:

– Идите за мной.

Завела его в какой-то маленький лифт в конце коридора и спустила в холодный кафельный коридор, выходивший прямо к стоянке спецтранспорта. Там, на улице, было светло и ясно. Летнее солнце пробивалось сквозь листву деревьев, складывая на асфальте затейливую мозаику. Со стороны казалось, что все в этом мире прекрасно и радостно.

– Почему ее увозят не из приемного отделения, а из какого-то… подполья?

– Понятия не имею, – пожала плечами медсестра и, погрозив ему пальцем, напомнила: – Вы мой должник!

И исчезла в полумраке коридора. Шургин выскочил на улицу и, сделав страдальческое лицо, бросился к носилкам, которые как раз заталкивали в машину «Скорой помощи». На носилках лежал кокон, на создание которого ушли километры бинтов. Голова тоже была забинтована, и только узкие щели обеспечивали приток воздуха к невидимым рту и носу пациентки.

– Диана! Дианочка!

Санитары отпихнули его, а тощенькая рыжая врачиха, прижимавшая к груди папку с бумагами, замахала руками и затопала:

– Вы что, молодой человек, с ума сошли? Вы ей навредите! Она под капельницей!

– Это ведь Диана Звенигородская? – разбавив голос слезами, уточнил Шургин. – Это ведь моя Диана?

Врачиха оторвала от груди папку и заглянула в нее, как будто сомневалась в том, кого перевозит.

– Да, голубчик, это Звенигородская. А теперь отойдите в сторонку.

– Вы уверены? – еще раз спросил он.

Потому что сам-то он был уверен в обратном. Из двух белых тубусов, ответвлявшихся от забинтованного ствола, выглядывали лишь кончики пальцев, но этого оказалось достаточно, чтобы сообразить, что к чему. Когда карьеристочка сегодня напала на него в коридоре, он обратил внимание на ее ногти – довольно длинные, округлые, покрытые ядовито-красным лаком. И позже, в кафе, она, помнится, держала в руках меню, а эти ногти казались на фоне белой обложки кровавыми отпечатками пальцев.

У той женщины, что скрывалась под бинтами, ногти были короткими, и на них виднелись остатки розового лака. Цвет лака был другим, нежным – никаких следов красного.

Итак, возле кафе на Диану напали. Вероятно, те самые люди, которые взорвали машину ее мужа. По крайней мере, это логичное предположение. Нужно сообщить о своем открытии следователям, которые ведут дело о покушении на Дениса Звенигородского. Милиции следует знать, что жена бизнесмена пропала, и выяснить, кого вместо нее отвезли в частную клинику.

Придется сделать анонимный звонок. Если сейчас появиться в поле зрения правоохранительных органов, они мгновенно навешают на тебя всех собак. Естественно, заподозрят в причастности. Начнут ковыряться в твоем бизнесе и доставать клиентов. И ты вляпаешься в это дерьмо с покушением на убийство по самые уши.

Он нашел подходящий таксофон, обернул руку платком и проинформировал дежурного по городу о своих подозрениях.

– Сегодня… это… взорвали машину Звенигородского. Говорят, что его жена попала в аварию. Так вот, значит, это все враки. Ее стукнули по башке перед кафешкой возле конторы, где она работает. Загрузили в машину и увезли. А в больницу засунули совсем другую бабу. Забинтовали и засунули. Если хотите – проверьте.

Он повесил трубку, размотал платок и промокнул им лоб. Потом, не оглядываясь, дошел до входа в большой магазин и смешался с толпой.

Наверное, надо было что-то делать, но Шургин понятия не имел – что. Пожалуй, если бы он своими глазами видел, как карьеристочке заломили руки за спину, заткнули рот кляпом, бросили в черный автомобиль, человеческое возмущение подсказало бы ему путь, по которому следует идти. Но он ничего не видел. Он мог только строить предположения. Первым пунктом шло, например, вот такое: Диана заплатила киллеру, который прикончил ее мужа. И решила скрыться с деньгами – возможно, общими семейными накоплениями. Липовая авария, изуродованное тело женщины, которую по ее страховке кладут в частную клинику. Возможно, там бедняжка и умрет. И будет похоронена в закрытом гробу – оправданием являются ожоги и увечья. А настоящая Диана начнет новую жизнь на новом месте – скорее всего, там, где круглый год солнечно и пахнет пряностями.

Телефонный звонок застал его врасплох.

– Привет, Палыч, – сказала трубка сочным голосом Алекса Душкина. Шургин мгновенно узнал эту наглую интонацию и закатил глаза. – У меня тут дилемма, как у Гамлета. Он тоже мучился вопросом: что делать?

– Откуда у тебя мой телефон?

– Узнал у дяди, – быстро ответил тот.

– Врешь.

– Ну, вру. Секретарша дядина дала. У нас с ней теплые отношения.

– Чего тебе надо?

Шургину вообще не хотелось вести с этим типом какие бы то ни было переговоры. Он решил, что сейчас Душкин предложит ему найти снайпера, который выпускает в него царапающие пули. И ошибся.

– Я возле дома Дианы, – заявил тот.

– Что ты там делаешь?

– Хотел отвезти сумочку и передать лично в руки. У меня виды на эту девушку, ясно тебе?

– И?

– Дома никого не оказалось, я сел в машину, но не успел отъехать, как увидел того типа из кафе.

Шургин мгновенно сделал стойку.

– С белой мордой?

– Ну да. Он пошел наверх, думаю, сейчас спустится. Хочу набить ему рожу. Пусть скажет, где Диана. Он ведь вышел прямо перед ней? И тоже исчез, верно?

– Не смей его трогать! – рявкнул Шургин. – Не сейчас, только не сейчас. Ты должен следить за ним. У тебя с мобильным телефоном все в порядке? Он не разряжен? И деньги на счете есть?

– Я же не голодранец! – важно ответил Алекс. – Значит, следить, говоришь?

– Я поеду за вами. Ты сориентируешь меня, ясно? Я перезвоню тебе через несколько минут – твой номер записался в память моего сотового. Только не отключайся.

Шургин нажал на кнопку и уже хотел было сунуть сотовый в карман, когда тот издал длинный жалобный писк и издох. Несколько секунд он тупо смотрел на него и лишь потом изверг из себя первое проклятие. Зарядное устройство лежало дома в ящике письменного стола. До дома было тридцать минут езды. Он мог бы позвонить Душкину из таксофона, но чтобы узнать номер, нужно сначала вытащить его из своего мобильника, для чего опять же следует ехать домой. То, что Невредимов ему не поможет, Шургин знал наверняка.

Захар Петрович, как и он сам, не захочет влезать в дело, связанное с покушением на убийство бизнесмена Звенигородского. И не позволит втянуть в него своего племянника. Шургин нажал на газ, и машина сорвалась с места. Остается только молиться, чтобы этот супермен Алекс не занялся самодеятельностью и не испортил все дело.

* * *

Она возненавидела его с того самого момента, когда он при всех назвал ее дамочкой. На большом совещании, где сидели люди, чье доверие она всеми силами старалась завоевать!

– Тут дамочка хочет высказаться.

Он был высокий и крепкий на вид, с тем снисходительным выражением на лице, которое присуще всем самовлюбленным мужикам. Мощный лоб, ленивые глаза, медленная улыбочка – Диану бесило в нем все абсолютно. И не только ее.

Личный помощник президента сразу же противопоставил себя всем остальным, повсюду совал свой нос, ссорился с сотрудниками, которые занимали ключевые посты, и обладал феноменальной способностью появляться неожиданно в самый неподходящий момент.

Он был абсолютно лишней прослойкой между Невредимовым и коллективом. Некомпетентной прослойкой. Тонкости, нюансы, подводные камни капитального строительства были для него тайной за семью печатями. Вместо того чтобы черпать знания у более опытных сотрудников, этот тип вступал с ними в постоянные конфликты. А уж ее, Диану, кажется, вообще не признавал за специалиста своего дела и не забывал фыркнуть, когда ей приходилось что-нибудь ему объяснять.

И сегодня то же самое! Она говорила ему про котлован, а он смотрел на нее с затаенной ухмылкой, как будто думал про себя: «Детка, твое главное оружие – не ум, а ножки в шелковых чулках. Занималась бы прической, маникюром и не лезла в те сферы, где мужчины правят бал».

Его собственная женушка наверняка была пустоголовой красоткой, которая с трудом дождалась окончания средней школы, чтобы отправиться на большое сафари за мужскими головами. Она как пить дать называет его своим диким котиком и жарко целует, когда он дает ей денег на итальянские сапоги и французское белье.

Диана ничего не имела против такого подхода к делу. В конце концов, девушки в большом городе выживают, как могут. Но вот мужчины! Они не видят никакой разницы между первыми и вторыми. И за здорово живешь унижают деловых, предприимчивых, сообразительных и успешных. Они постоянно твердят, что женщина за рулем – это катастрофа, хотя сами ездят пьяными, нарушают правила и матерятся на каждом светофоре. Некоторые носятся, как психи, принявшие амфетамин. Недавно один такой лихой казак просквозил мимо, снес ей боковое зеркало и даже не притормозил.

И еще этот племянник Невредимова! Появился не вовремя и, как всегда, со своим коронным номером. Ущипнул ее за мягкое место, как какой-нибудь шаловливый миллионер бедную горничную. Впрочем, на идиота даже обижаться не стоило. Зато какое удовольствие получил Шургин – словами не передать. Сам он, конечно, руки распускать никогда не решится, по штату не положено, но увидеть, как это делают другие, да еще безнаказанно… Она готова была сквозь землю провалиться, когда он расплылся в счастливой улыбке.

Ко всему прочему оба эти негодяя заявились в кафе, куда она зашла перекусить. Пришлось ограничиться одним салатом, да и тот застревал у нее в горле. Быстро расправившись с едой, Диана подхватила портфель в одну руку, сумочку в другую, вылетела на крыльцо и уткнулась в спину мощному типу, который застыл на верхней ступеньке и, судя по всему, обозревал окрестности. Прямо перед крыльцом стоял черный джип с молодым парнишкой за рулем. Диана могла бы поклясться, что где-то видела его раньше.

Мощный тип тем временем повернулся и уставился ей в лицо большими карими глазами.

– Извините, – пробормотала она и попятилась.

Тогда он неожиданно взял ее под локоть и крепко прижал к себе.

– Вы что?! – вскрикнула Диана и тут же прикусила язык, потому что почувствовала, как что-то острое и холодное упирается ей в живот. Она опустила глаза и увидела серебряное лезвие, которое полыхнуло в лучах вечернего солнца. Весь ее мир, выстроенный с таким тщанием и с такой любовью, теперь балансировал на его кончике. Одно короткое движение, и ее душу насильно выпихнут из тела.

Кареглазый стиснул живую женщину, как тряпичную куклу, не придавая значения тому, что делает ей больно. Оторвал от пола и стащил вниз по ступенькам. Дверца джипа распахнулась, и кожаный салон автомобиля ринулся на Диану. Она проехала животом по обивке сиденья и уткнулась носом в хромированную пепельницу. Хотела закричать, но едва открыла рот, как ей с такой силой заломили руку за спину, что весь воздух выпрыгнул из легких. Взревел мотор, и автомобиль рванул с места, завизжав покрышками.

– Лучше отключи ее, – посоветовал веселый голос с переднего сиденья.

– Нет, ни в коем случае. Боссу нужны ее мозги, а не омлет в черепе.

Диана немедленно решила, что неведомому боссу нужны ее мозги в прямом, а не переносном смысле. Голова у нее закружилась, в глазах потемнело, и подстреленной птичкой она свалилась на руки кареглазому.

А когда пришла в себя, то увидела прямо над собой чьи-то губы, которые сначала растянулись в улыбке, а потом принялись сжиматься и разжиматься, заполняя собой все видимое пространство.

– Знаешь, красотка, – с сожалением сказали они, – твой муженек дал дуба.

Диана помертвела. Она всегда этого боялась. Боялась, что с Денисом что-нибудь случится и она останется один на один с его врагами. Сердце ее вздрогнуло и забилось часто-часто.

– Что… что произошло? – прошептала она, не в силах справиться с голосом.

– Его машина взлетела на воздух. Бу-бух!