Я же вытащила на задний двор таз с бельем и честно постаралась заняться стиркой.

Наивная.

Явился Тимир. Да не один явился, а в сопровождении какого-то незнакомого мне мужчины. А, вот оно что! Портовый лекарь!

Лекари – народ сложный. И в гильдию они не объединяются по очень простой причине: договориться не могут. Каждый сидит на своих знаниях, что та собака на сене, далеко не все любят брать учеников, а уж деревенских травниц и повивальных бабок они презирают всем скопом. К тому же лекарей не слишком любит Пресветлый Храм.

Это в Раденоре Пресветлый Храм не подает голоса, да и не так тут много храмовников. Проредили их качественно и размножиться не дают. А вот в других странах, в том числе и в моей родной…

Так, не думать об этом!

Суть в том, что лекарь – работа очень рисковая. Так вот не вылечишь кого надо, или, наоборот, – вылечишь кого не надо, и можешь оказаться на костре. Очень даже запросто. Или наоборот – под нежной опекой и заботой Пресветлого Храма. А это никому не нравится. Лекари отлично поняли, что, если они объединятся в гильдии, Пресветлый Храм их под себя подомнет мгновенно. А кому охота подчиняться? Лекарям ведь разное делать приходится. И трупы резали, бывало, и могилы оскверняли… Да много чего еще было. А Пресветлый Храм не одобрит, нет.

Поэтому сошлись на одном и том же.

Есть лекарь. Есть у него вывеска – золотой треугольник (у моего дома висит медный, подарок одного из вылеченных).

А дальше…

Кто-то из знати просто нанимает себе лекаря, и таковые живут в замках. Кто-то идет на службу, вот как этот портовый. А кто-то селится среди людей, как я, и ждет, когда придут больные. Но рискуют все три категории. Только все – по-разному. Портовый лекарь сейчас тоже рисковал, хотя и не понимал этого. Но терпение у меня было небеспредельно.

Войдя в мой дом, этот нахал и не подумал поприветствовать хозяйку. Да даже ноги вытереть не соизволил, а просто рявкнул на Шими:

– Где больные?!

Мальчишка от неожиданности посторонился – и лекарь прошел в комнату, оставляя за собой ошметки портовой грязи, щедро смешанной с рыбьей чешуей, смолой и древесными опилками. Что за наглость?!

Махнул рукой на жену Мэта и опустился рядом с ним на колени.

– Так, молодой человек! Что у вас болит?!

– Да ничего…

– А почему тогда вы тут, вместо того чтобы прийти ко мне?

– Госпожа Ветана сказала…

– Ах, госпожа Ветана…

Лекарь обернулся и впился в меня нехорошим взглядом. Я тоже прищурилась в ответ, зная, что эта гримаса меня не красит.

Мужчина был уже немолод, лет шестидесяти. Седые волосы начали редеть, нос украсился красноватыми прожилками – признак любви к вину, – второй подбородок удачно дополнял бульдожьи щеки. Фигура была похожа на грушу. Бывают такие мужчины, полнеют в области живота. Плечи узкие, живот громадный, а ножки опять тоненькие. Вот с ним так и получилось.

Молчание затягивалось. Лекарь сверлил меня взглядом, надеясь, что я скажу что-нибудь неудачное и он размажет меня по полу, а я насмешливо разглядывала его, как учила меня мама, и помалкивала.

Взгляды – это тоже искусство. Смотреть надо прохладно, отстраненно и брезгливо, чтобы человек понимал: он – неподходящий элемент в твоей картине мира. Ты не привыкла смотреть на подобное ничтожество. Можно еще улыбаться краешками губ. А если сосредоточишь взгляд на человеке – смотри ему в переносицу. Или в точку на лбу, посередине, чуть повыше бровей. Но не глаза в глаза. Это взгляд равных, а ты – выше его.

Я ведь тогда фыркала, а вот пригодилось!

Не знаю, кто из нас выиграл бы в поединке взглядов. Первым молчание нарушил Тимир.

– Госпожа Ветана, господин Логан просил передать…

– Господин Логан?

– Э… портовый начальник.

Я кивнула. Как-то не интересовалась я портовым начальством, отлично понимая, что никто меня туда не пустит. Порт слишком хлебное место, чтобы такие, как этот лекарь, поделились с никому не известной девчонкой.

Кошелек мягко лег в мою ладонь. Я кивнула и сунула его в карман, даже не заглядывая внутрь. Вот еще не хватало…

А лекарь аж взвился.

– Вы считаете себя вправе брать эти деньги?

– Да, вполне, – подтвердила я, мягко улыбаясь.

– И за что же? – ехидства в голосе мужчины было хоть ложкой ешь.

– За оказанную людям помощь. У господина Ренара серьезная травма, пришлось ему ампутировать ногу. Господи Шаронер мог остаться калекой на всю жизнь. У него перелом ключицы, сложный, к тому же у него было смещение шейных позвонков, и не окажись я рядом…

– Нечего вам там было делать!

– Тот, кому надо было делать, в этот миг валялся пьяной свиньей, – парировала я, забывая об осторожности. Это я живу тем, что больные заплатят! А этот гад сидит на жалованье с двумя такими же бездельниками и даже не может оставаться трезвым в день своего дежурства!

Лекарь вспыхнул.

– Ты, девчонка, еще судить меня будешь?! Да я людей лечил, когда тебя еще на свете не было! Ты, сопля зеленая…

– Не смейте ее ругать!

Шими оказался храбрее всех мужчин. А может, дело даже не в этом. Просто и Мэту, и Тимиру было не с руки ссориться с лекарем, мало ли как жизнь сложится. Такой может и из порта выжить. А что мальку терять?

Лекарь хватанул ртом воздух, не ожидая отпора, а Шими продолжил:

– Госпожа Ветана и дядю Мэта, и дядю Нота вылечила! И мне помогла! И вообще… она добрая! А вы… дармоед!

– Ах ты!..

Лекарь размахнулся, собираясь отвесить мальчишке здоровущую оплеуху, но тут уж не мешкала я. Чему-то же меня учили! На середине замаха рука лекаря встретилась с удачно выставленной вперед метлой. Звук был…

– Ау-у-у-у-у-у!!!

Перелома нет, подумалось мне даже как-то отстраненно, но синяк останется здоровенный. И рука будет болеть дней двадцать, кабы не больше.

– Вон из моего дома, пока я стражу не позвала! Явился тут… Ноги не вытер, руки не вымыл, к больным полез. Лекарь!

Я была в нешуточном гневе. Хорошо хоть у Мэта открытых ран нет, а если б это ничтожество к Ноту полезло?! Для того ли я рану ему промывала и зашивала, для того ли лечила, чтобы теперь ему заразу занесли грязными руками?! Убью кретина!

Лекарь, кажется, что-то понял, потому что сделал шаг назад.

– Да я!.. Да в стражу! Немедленно!!!

– Госпожа Ветана, вы уж простите, – Тимир смотрел виновато, – я случайно…

– Да я так и поняла.

– Господин Логан меня как раз после него позвал, вот и…

Я кивнула.

– Еще господин Логан просил на словах передать вам благодарность.

Я демонстративно вытащила из кармана кошелек, заглянула в него – и усмехнулась. Десять серебряных монет – весьма и весьма неплохо за один вызов.

– Благодарность принята. Передайте господину Логану, что я буду рада оказать помощь в любой момент.

– Да, госпожа Ветана. Извините еще раз.

Тимир извинялся, наверное, минут с десять, а потом ушел.

Мэт посмотрел на Шими. На жену. Опять на мальчишку и опять на жену.

– Тира, ты не возражаешь? Ему в порту жизни не дадут…

– Ты же знаешь, не возражаю.

Тира ответила супругу сияющей улыбкой. Я даже залюбовалась. Хорошая они пара, любящая. Жаль, у меня такого не будет.

Шими переводил взгляд то на них, то на меня.

– Э…

– Шими, ты ко мне жить пойдешь? – Мэт решительно прервал его раздумья. – Я, правда, небогат, но как-нибудь и выживем, и прокормимся.

Шими где стоял, там и сел.

– А… я… господин Шаронер…

– Мэт, Шими. Думаю, для «отца» рановато, а вот «Мэт» – в самый раз.

Мальчишка захлопал ресницами, открыл рот, пытаясь хоть что-то сказать, а потом самым позорным образом разрыдался.

Я посмотрела на это и вышла, оставив семью Шаронера (да-да, уже семью, всех троих) разбираться самостоятельно.

Ренар пока так и не пришел в себя.

Повезло.

* * *

Или нет?

Спустя два часа в дверь домика постучали. Знакомый (прострел в пояснице) стражник выглядел смущенным, за его спиной маячила брылястая личность лекаря.

– Доброго здоровьичка, госпожа Ветана.

– И вам того же, – улыбнулась я. – Что случилось?

– Да вот, жалуется на вас господин Грем. Говорит, что его тут избили…

– Да? И кто?

– Вы, госпожа Ветана.

Я только ресницами захлопала.

– А свидетели есть?

– Говорит, что есть, госпожа Ветана.

– Так пусть предъявит!

– Вы их сами предъявите! Больных своих! – ядовито зашипел мужчина. – Пусть они попробуют сказать, что ничего не было!

Я пожала плечами.

– Господин Самир, – наконец я вспомнила и имя стражника, а не только его болячку, – пройдите в дом и поговорите с больными. А этого человека я на порог не пущу. Он не знает, что, входя к больным, нужно грязь с ног обтрясти. Полчаса за ним полы вытирала.

Лекарь зашипел и шагнул было вперед, но еще два стражника быстро его остановили. Просто скрестили копья перед калиткой. Мужчина побагровел, но затормозил. Я смерила лекаря насмешливым взглядом. А как ты думаешь, болван, кто им раны зашивает? Кто их семьи за медяки лечит? Кого и в час ночи могут с постели поднять?

Уж точно не тебя…

Самир честно прошел внутрь. И даже допросил Шаронеров, которые с невинными глазами ответили, что никто лекаря и пальцем не тронул. И даже не солгали. Метла же не палец, верно?

Самир покивал и с умным видом откланялся, забрав с собой лекаря. Кажется, еще и объяснил по дороге, что единственный синяк на руке – не доказательство. Мало ли где господин лекарь мог удариться? А госпожа Ветана, если бы взялась кого избивать, такой малостью не ограничилась бы. Вы, верно, и не знаете, а по ее приказу… Говорят, она такого человека вылечила, что ой-ой-ой…

Лекарь слушал, тряся брылями, но желания проверить информацию не изъявлял. Видимо, жить хотелось.

Кажется, обошлось?

Но впредь надо быть осторожнее. Эх, учишь себя, дуру, учишь, а все равно не впрок. Но я честно постараюсь впредь не допускать подобных ошибок.

* * *

А удачная пара дней выдалась. Обычно вызовов у меня куда как больше, а платят намного меньше. Золота мне хватит, чтобы оплатить аренду домика еще за полгода вперед, а серебро пока отложим. Мало ли что случится?

Сари Ренар, как и договаривались, пришла вечером, сменяя госпожу Шаронер. А ночью, около полуночи, пришел в себя Нот Ренар. М-да, хорошо, что я успокоительного заготовила побольше.

Мужчина рыдал, как ребенок. Едва-едва успокоили. Пришлось успокоительного влить и в Мэта. Поняв, чего он мог лишиться, грузчик затрясся, потом до кучи досталось и мальчишке, который на ночь остался под моим чутким присмотром, так что успокаивали мы не одного истерика, а троих. И винить их за это не получалось. Меня бы и саму перетряхнуло на их месте. Но выспаться опять не удалось. Так что новый день я встречала головной болью и веселенькими синими кругами под глазами.

Повезло – день оказался тихим. Никто меня не звал срочно спасать невезучих бедолаг, никто ничего не требовал. Женщина с распухшей щекой (зуб воспалился, вот и разнесло) и мальчишка, распоровший ногу о гвоздь в заборе – это мелочи. По полчаса на каждого – и по домам, господа, по домам. Так что после обеда мне даже подремать удалось.

Шаронеров я отправила домой ближе к вечеру, взяв с Шими обещание, что при малейших проблемах со здоровьем (боли, головокружение, тошнота, потеря ориентации) у Мэта они тут же бегут ко мне. Ренар пока остался.

Нагноения не началось, я готова была поклясться, что нога будет заживать без проблем, но лучше уж присмотреть пару лишних ночей за больным. Сложная была операция, да еще сколько пролежал на причале, чуть ли не среди дохлой рыбы. И кровь еще не восстановил…

Жена усиленно кормила его печенкой на завтрак, обед и ужин, Ренар кривился, но жевал. Заодно пытались подкормить и меня, но я отказывалась. Вот еще не хватало! Да, Ренара не уволят с верфей, ему даже будут платить, пока он не выздоровеет, но что и как будет потом? Им сейчас каждая монетка пригодится.

И все же я вздохнула спокойно, выпроводив Ренаров домой. Нагноения не было, заражения не было, мужчина выздоравливал. А уж как там дальше будет… Не знаю. Я лечу тела, а с душами – не ко мне. Это – в Пресветлый Храм.

Кстати… Надо бы и сходить на богослужение, ни к чему лишнее внимание привлекать.

* * *

– Сияющий мир, божественный свет…

Певчие выводили гимн нежными тонкими голосами. Красиво.

Я стояла вместе со всеми, слушала, в нужных местах осеняла себя знаком Сияющего Светлого и делала вид, что шепчу молитву. Потом подойду под благословение – и домой.

В этот храм я приходила уже не первый раз, и местные холопы меня отлично знали. Иногда даже совета спрашивали. Вот и сейчас местный холоп по-доброму улыбнулся и жестом попросил задержаться. Я послушалась и отошла в сторонку. Мужчина закончил благословлять прихожан и приблизился ко мне.

– Благословите во имя Светлого, – привычно произнесла я.

– Живи в Свете его и не допускай Тьмы в свою душу, – привычно осенили меня знаком. – Дитя света, я не просто так просил тебя задержаться.

– Что-то случилось?

– Да. Нельзя ли у тебя купить настойку от кашля? Уж больно хороша.

– С собой у меня нет. Много ли надо?

– Да чем больше, тем лучше. Ветра дуют с моря, болеют братья.

– Я завтра принесу на богослужение.

– Благодарствую, дитя света.

Уф-ф-ф-ф-ф!

Вроде бы ничего не подозревает. Но я только лечу своей силой. А настойки, отвары, мази – все это не содержит ни грана магии. Я пользуюсь рецептами, которым меня научила травница, которые я узнала из книг. И все же… Все же надо быть осторожнее.

– Я слышал, что ты вылечила госпожу Лиот?

Я только глазами захлопала. Лиот? Это кто еще такая…

Минуты три потребовалось, чтобы сообразить – это жена Жмыха. Да, имя-то у него красивое, а вот поступки – мерзкие.

– А… она разродиться не могла.

– Придворный лекарь сказал…

– Либо мать, либо ребенок? Да, я знаю. Но там надо было просто повернуть ребенка, вот и все. А у меня руки тонкие, кость узкая.

– Да, руки у тебя, как у аристократки.

Опасность!

Я наивно улыбнулась холопу.

– Так это и не редкость, вы же понимаете. Всякое случается.

Холоп медленно кивнул. Ну да, аристократы по деревням гуляют. И горничных частенько огуливают. А кровь – она всегда кровь.

– Что ж, дитя света. Жду тебя завтра с настойкой.

Я поклонилась нарочито неуклюже и направилась домой. Ох, не нравятся мне такие расспросы. Но и бежать пока неохота. В большом городе затеряться намного легче, чем в глуши, в дороге, в деревнях. Там-то все и вся на виду. А в столице поди еще найди меня.

Но если не успокоятся, придется уезжать. Может, оплатить пока аренду домика только за месяц? Лучше за два месяца, а там посмотрим.

Уезжать решительно не хотелось.