Где-то сложенные большой и указательный пальцы – это все о’кей. А в Турции и Греции так говорят, что вы ЛГБТ-ориентации. Сделаешь человеку «козу» – да и что? А вот в Италии ты этим намекнешь женатому мужчине, что его супруга ему не верна^[6].

Кому и как улыбнуться, или как улыбалась предшественница, как смотрела, разговаривала, какими выражениями пользовалась… у Маши вообще никаких воспоминаний не было.

И что делать?

Безвыходная ситуация.

Или… нет?

Приличный бухгалтер точно знает, что нет безвыходных ситуаций. Есть выходы, которые никому не нравятся, но они ведь есть!

И мы их найдем!

* * *

– Многоликий даровал милость детям своим.

Мужчина раздосадованно захлопнул книгу.

Он знал эту историю наизусть и все равно возвращался к ней, раз за разом.

Мечтал, воображал себя или драконом, или леопардом, или медведем, могучим северным зверем с клыками и когтями.

Или хотя бы хитрым лисом. Почему-то чернобурым.

Увы, в жизни у него даже волосы были другого цвета, но хитрость точно лисья. Он умный.

Он всех обманет, обведет вокруг пальца, заставит плясать под свою дудку… уже заставил!

Это ж замечательно, когда у короля не осталось наследников. Да-да, такой несчастный случай, лихорадка, которая свела в могилу единственного оставшегося принца буквально за пару дней. Кто бы знал, сколько мужчина заплатил за редкий яд из Шагрена! Местные-то яды легко обнаружить, и лекари их знают, искать бы начали злоумышленника. А так – на все воля Божия!

Плавает там вокруг острова такая симпатичная рыбка, которую ловят и перетирают в порошок. И отравиться ей можно очень даже легко, как-то ее там обрабатывают, в три-четыре дня сгорает человек. Вот и сгорел наследник престола, совсем сгорел… А наследница осталась. И подумайте-ка, что случится, если его величество совершенно случайно помрет, а Анна выйдет замуж?

Ее мать мужчина в расчет не принимал, эта трепетная незабудка в принципе никому возразить не сможет. У нее на голове воробьи гнездо устроят, она только глазами хлопать будет.

Так что Мария не помеха, даже наоборот, мужчине она нужна была живая и здоровая. Все же он не королевского рода, и плевать, что ума у него всяко больше, чем у Иоанна. И есть поддержка, и есть друзья, которые помогут… не просто так, конечно, в надежде на будущую выгоду.

Но это они могут мечтать о власти, а уж он, когда на трон сядет, сам и разберется, и кого, и куда, и зачем. А пока…

Пока надо бы придержать Диану. Угробят ему еще будущую тещу раньше времени, а ей дочку к алтарю вести, замуж отдавать…

И мужчина насмешливо улыбнулся.

* * *

Эрра Ребекка Стоун занималась важным делом.

А именно, она занималась любовью. Азартно и вдохновенно, с огромным удовольствием. Мужчина был неутомим и ласков, кровать скрипела, Ребекка стонала – что еще надо для счастья?

Только упасть на подушки, когда все закончилось, и принять от любимого бокал вина.

– Благодарю…

И жадно выпить, проливая на грудь алые капли.

Мужчина наклонился и медленно слизнул их.

Бекки ахнула.

– Подожди. Я пока не могу!

Мужчина подумал, что и он-то пока не сможет, но зачем ей это знать? Нет, вовсе ни к чему.

– Тогда поговори со мной. Мне так нравится слушать твой голосок, и особенно нравится, когда ты так страстно кричишь…

Бекки рассмеялась.

– О, милый…

– У тебя новое платье?

– Ты заметил! Это так приятно!

Не заметил мужчина, даже и в голову ему не пришли подобные глупости. Просто с платья (или любой другой детали) можно было перейти на покупки, потом на встречи, потом послушать, что происходило при дворе и кто о чем разговаривает…

Такие, как Ребекка – нужны.

При каждом дворе есть десяток-другой придворных шлюх, которые занимаются своим делом не за деньги, а из любви к искусству. Они ненасытны и неутомимы, они порхают от одного мужика к другому, они разносят болезни, но и сплетни тоже. И если вам хочется что-то узнать, лучше них никого не найти.

Вот мужчина и спрашивал.

Конечно, не Ребеккой единой, но уже завтра вечером все пойдет в отчет, а через какое-то время все ляжет на стол его величества короля Фардании.

А что?

Абы на ком жениться? И отдавать сына в страну, не зная там всех политических раскладов?

Это не про его величество Ханса Девятого. Он просто так ничего из своих рук не выпустит, у него все продумано. А сейчас, когда осталась одна наследница…

Иоанн не просто так бегает и суетится, потому что ему приспичило, он и себя защитить старается. Понимает, если свадьба состоится, он будет уже не особенно нужен.

Но это дело завтрашнего дня. А дело скромного дипломата – информация. Кто владеет ей – владеет миром. Вот и приходится со всякими такими здоровьем рисковать.

Но зато расклад политических игр внутри Эрланда ему более-менее понятен. А это радует.

Завтра он обязательно напишет его величеству.

– Иди ко мне, радость моя, ты уже готова к продолжению нашей маленькой скачки?

Ребекка застонала, но к мужчине подвинулась поближе. А бедняге и застонать-то пока нельзя!

– Ты неутомим!

Да, иногда дипломатия требует огромных жертв. Увы.

* * *

Примерно то же самое о дипломатии думала и Мария.

Дочку-то она спать уложила, и придворных дам отослала, а вот сама спать не могла. Ей еще предстояло поговорить с личным духовником.

Эрра Розабелла упомянула, что духовник у нее новый, и что он недавно приехал из Картена.

Мария тут же сделала стойку.

В ее положении нельзя пренебрегать никакими союзниками, а тут сразу два бонуса! Если духовник новый, то он не знает ничего о ее характере, с ним что хочешь, то и делай.

Узнать женщину за три месяца? Ха! И снова – хрю!

Это как в анекдоте. Британские ученые пять лет работали над тем, чтобы понять женщину. Поняли, но она уже передумала.

Вот и тут.

За три месяца и кошачий-то характер не разберешь, не то что женский.

И второе.

Если священник не местный, то есть прислан из Картена – это джекпот! Приличные короли обычно к соседям идиотов не засылают, священник должен быть умным, сволочным и шпионом. Или прикрытием для другой умной сволочи. К примеру, приехал священник, дурак дураком, а при нем слуга, который везде шустрит и быстрит, внимания на него никто не обращает, а он-то обо всех собирает информацию.

Вот Мария и распорядилась привести к ней отца Романа, как только он появится во дворце, и без него решила не засыпать.

Это для Анны все хорошо и правильно, а вот остальные…

Те, кто видел королеву изо дня в день, те, кто с ней общался… не-не, Мария так рисковать не хотела. И ждала.

Нервничала, расхаживала по комнатам, теребила в руках платочек… четки здесь есть? Интересно? Пока она ничего такого не видела, но придворные дамы и не показатель.

Волнение успокоилось сразу же, в тот момент, когда через порог шагнул молодой, лет тридцати мужчина. То есть так он еще моложе, наверное, это надо учитывать.

Среднего роста, темные гладкие волосы до плеч, и вообще, если кто видел знаменитого Александра Трофимова в «Трех мушкетерах», так это его почти копия, только молодая. Нет той холености и лощености, которую придали актеру, вальяжности не хватает и усов, но если потрудиться, то лет через пятнадцать будет идеальный портрет.

А мозги?

Ришелье-то умный был, а этот?

Мария посмотрела прямо в глаза священнику. Глаза у него были голубые, как небо, умные, ясные, серьезные. И она сразу успокоилась.

– Святой отец, нам надо поговорить.

– Ваше величество, эрра Розабелла рассказала мне о сегодняшнем прискорбном случае…

Мария взмахнула рукой.

– Я думаю, мы сможем прогуляться пару минут по саду, святой отец?

– Если вы достаточно хорошо себя чувствуете, ваше величество.

Кстати, четок у него не было. А на груди висел символ Престола.

Здесь крестов не было, здесь была руна Альгиз, или что-то на нее похожее, в прямом положении.

Основной ствол, от него две ветви.

Основа – Предотец. Одна ветвь Предмать и вторая – Многоликий. В их отношения Мария пока не вдавалась, но политеизм радовал. Когда Бог один, фанатизм расцветает пышным цветом. А когда есть конкуренция… понятно, тоже есть проблемы, но так все равно лучше.

– Пойдемте.

Мария провела рукой, приглашая святого отца идти вперед, и тот послушно отправился, куда сказано.

Сад, несмотря на наступившую ночь, был достаточно хорошо освещен. На свой комфорт Иоанн денег не жалел, и по саду горели факелы. Фонарей тут еще не было, а вот так, установить держатели для факелов, ну и менять их, когда догорят – можно. И свет есть, и не споткнешься. Дорого? Ну так король же, не хвост кошачий!

Кусты, деревья, ухоженные дорожки, посыпанные цветными камешками… Мария прогуливалась не просто так. Она искала место, где их никто не подслушает, а параллельно расспрашивала святого отца о всяких глупостях.

Что там, в городе, не грязно ли, какое обещают лето… святой отец мгновенно понял игру и подхватил ее, рассказывая что-то о налете саранчи и возможном урожае бобов…

Вот и подходящая полянка. Все, достаточно комедий.

– Отче, меня сегодня пытались убить.

Святой отец не изменился в лице, не вздрогнул, вместо этого впился глазами в лицо Марии.

– Ваше величество, вы уверены?

Мария кивнула.

Это она продумала и даже способ убийства подобрала подходящий. Осталось преподнести должным образом.

– Отче, есть такая травка, когда у человека замирает сердце, малая ее доза способна подтолкнуть его, разогнать. Вы знаете о ней?

– Да.

– А когда сердце здорово, но человек волнуется, переживает, она способна довести до разрыва сердца^[7].

– Вы хотите сказать, королева…

– Сегодня мне принесли вино с этой травкой. Я ее распознала… вы недавно при дворе, одна из моих дам ее пила, и я знаю запах. Вино ею пахло.

– Понимаю, ваше величество.

– Я его вылила. А через полчаса пришла Диана Эрсон и устроила мне безобразный скандал, орала, требовала, чтобы я согласилась на развод с королем… от перенапряжения я потеряла сознание. Далее объяснять?

– Нет, ваше величество. Никто бы ничего не заподозрил.

– Потому я прошу вас отписать моему брату. Так, чтобы мой супруг был не в курсе, – жестко проговорила Мария. – Дадите мне бумагу, я подпишу, вы отправите. Свидетели, все, как положено…

Она лжет и подставляет несчастного Иоанна?

Да и плевать ей шесть раз на этого подонка! Может, хитрой травкой королеву и не поили, но Иоанн точно причастен и к скандалу, и к Диане, это он позволил! Вот и пусть расплачивается за все!

Сволочь!

– Ваше величество, раньше вы были против.

– Вы приглядывались ко мне, отче, я к вам. Что удивительного?

Святой отец сообразил, заткнулся и поцеловал королеве руку.

– Вы настоящая дочь короля и сестра короля.

– Я бы сказала, и жена короля, но вот это как раз временно, – качнула головой Мария. – Иоанн своего добьется, так или иначе. Понимаю, что мое признание станет очередной разменной картой в отношениях между государствами, но… почему нет? Это не я отказалась от Эрланда, а Иоанн от меня. Я не обязана хранить ему верность, он нарушил наши клятвы. Я – из Картена.

– И будете действовать в интересах родной страны?

– И буду действовать в своих интересах и интересах моей дочери. Если Картен их учтет, если Саймон пойдет мне навстречу, я тоже готова играть на его стороне.

– Ваше величество, вам бы на троне сидеть, вместо Иоанна!

Это проверка – или лесть? Может быть и то, и другое.

Мария равнодушно скривила губы.

– Мне бы сохранить свою жизнь. И жизнь своей дочери. Остальное меня пока волнует мало.

Осознал и сообразил. И медленно кивнул головой.

– Ваше величество, начнем с вашего письма брату. Я отправлю его особой почтой.

– Отлично. И давайте подумаем вместе, отче. Мне надо покинуть дворец – ненадолго. Вы отправите брату письмо, он его получит, подумает, дозреет до ответа, напишет вам. Месяц?

– Да, примерно так, ваше величество.

– Не хочу еще яда. Я могу его и не распознать. Куда я могу уехать на это время? Куда меня отпустит супруг?

– В монастырь на богомолье, ваше величество. Возможно…

Подтекст был ясен. Если Иоанн причастен, то захочет ее отравить.

Если непричастен, отпустит. Но рисковать нельзя, надо бить наверняка.

– Какой бы нам выбрать монастырь, чтобы письма успели?

Святой отец задумался, а потом кивнул.

– Монастырь святой Варвары, ваше величество. Он достаточно далеко, да вы и не на один день поедете, задержаться всегда можно, заболеть, к примеру.

– Вы сможете, не вызывая подозрений, остаться в столице?

– Вы сможете разгневаться на меня и отослать, ваше величество.

Чем святоша будет заниматься этот месяц в столице? При этом якобы находясь в неизвестном «там» вместе с королевой?

Мария даже спрашивать не стала.

– У меня есть один план, отче. Послушайте меня, прошу вас, потому что нам придется работать вместе. Хотя бы недолго.

– Я вас внимательно слушаю, ваше величество.

Мария еще раз огляделась вокруг, убедилась, что в радиусе десяти метров нет ни одной любопытной морды, и заговорила. Тихо, но нарочито четко, проговаривая каждое слово отдельно. Так будет понятнее.

Роман слушал, потом принялся поправлять ее, и наконец, план был готов.

А письмо его величеству он лично напишет, сейчас же, и принесет королеве на подпись.

Прекрасно!

Только вот поспать ее величеству не удастся, со всеми этими радостями. Ну и ладно, лицо будет бледнее, а круги под глазами темнее. Интересно, у нее пудры нет в хозяйстве? Или лучше не рисковать, грим – дело ненадежное? Тем более натуральный средневековый?

Ладно, посмотрим.

* * *

Тяжко быть нищим.

Или нет?

Так-то мотаешься по свету, неприкаянный, никому не надобный, где корку хлеба выпросишь, где воды напиться дадут, где заработать удастся – всякое бывает. А с другой стороны, ты сам себе хозяин.

Сдохнуть можешь в любой момент, но ведь свободным!

Ты никому не нужен, но и тебе никто не нужен. Ни о ком думать и заботиться не надо, живи, как птица вольная, там поклюешь, сюда полетишь… ни хлопот, ни ответственности, ничего!

Плохо ли?

Кому-то, может, и плохо, а нищий, которого прозвали Рваным, только радовался. Его такая жизнь устраивала, ему хорошо было. Зимой, конечно, тяжко, ну так зимой он на одном хуторе пристроился, за кормежку и крышу над головой. Даже отъелся чуток.

Хозяин, морда толстая, хоть и требовал работу, но и кормил от пуза. Рваный у него за такое даже красть ничего не стал, когда уходил. Хотя и мог бы курицу унести или еще чего прихватить совершенно случайно. Но пусть уж его…

Зиму-то прожить удалось, и хорошо, сытно, так-то и жить бы там остаться, на хуторе, ан не по Рваному такое. Весна началась, и снова под ногами дорога зазмеилась, позвала за собой, потянула… не останешься, не удержишься.

Вот и довела дорога до Атреи, столицы Фардании. Шел Рваный по улице сейчас, оглядывался, думал, что странно как-то… в других городах, которые он знал, когда спускались сумерки, улицы так не пустовали. Где шлюхи стоят, где нищие сидят, где разбойники на промысел вышли, а тут…

Непривычно тихо. Почему?

Рваный даже нарочно свернул в какую-то подворотню.

А вдруг там кто есть?

Тишина…

Еще одна подворотня… и снова пусто? Тут уж Рваный забеспокоился всерьез. Что происходит-то?

– Пст! Сюда иди!

Рваный сейчас находился на окраине города, среди сараюшек и хибарок. Трущобы?

Вот, это оно и есть, тут и днем-то должно быть опасно, ан нет! Бывал он в таких местах, тут и с нищего последнюю рубаху снимут и медяки из карманов вытряхнут, но ведь нет желающих!

Или?..

В другой раз он бы и близко не подошел к тому сараю, но сейчас любопытство оказалось сильнее. Да и тревожно ему было. Непривычно как-то… давило, тянуло.

Так что Рваный подошел к сараю, послышался скрежет засова, и его впустили внутрь.

В сарае сидел парень лет двадцати. Тощий, встрепанный весь, грязный донельзя, но тут и понятно, чай, не дворец. Хотя… он в этой грязи нарочно, что ли, извалялся? От ушей до пяток?

– Заходь быстрей! – парень впустил Рваного и поспешно заложил засов. А потом потянул нищего поглубже в сарай, туда, где лежала небольшая копешка прошлогоднего еще сена. – Лезь туда!

Сено было прелое и вонючее, понятно, чего оно лошади не понадобилось. Но…

– Зачем?

– Лезь, дурак! Не то до утра не доживем!

И так это прозвучало, что Рваному и спорить расхотелось. Сначала залез, а уж потом и спросил, почему-то тихо-тихо. Словно горло пережало холодной рукой.

– Ты чего, паря?

А и то. Голос у парня был такой… ТАК о пустяках не говорят, и не врут…

Парень кивнул.

– Тише себя веди. Слышат они когда как, а вот нюх хороший. Я-то грязью потому и обвалялся, а вот ты…

Рваному тут же захотелось вываляться в сточной канаве.

– Чего – я?

– Может, и не учуют…

– Кто?

– Не знаем… кто видел, тот пропал уже.

– Пропал?

– Ты ж видишь, пустые улицы.

– Вижу. А с чего так?

– А вот… завелась какая-то дрянь, людей находили порванными, ну и слух пошел… вроде как оборотни бегают по столице. В богатых-то кварталах спокойно, а вот на окраинах, среди бедняков, каждый знает, что ночью из дома выходить нельзя. Можно не вернуться.

– А знают-то откуда?

Парня ощутимо передернуло.

– Сам узнаешь… погоди немного. В дома они не вламываются, а вот в сарай, если нас почуют…

Рваному жутко стало. Словно морозом по спине побежало…

– Говорят, получеловек-полузверь, и рвет, и жрет, и тела находили обглоданные, у меня друг не вернулся… Чиж, мы с ним с детства вместе на улице, не успел до темноты, у бабы задержался, а тут муж ее вернулся. Чиж в окно, а уж что потом с ним стало?

Хоть и мог этот неведомый Чиж пропасть куда угодно, а все же…

Чутье у нищих тоже хорошее, без чутья им делать и нечего, сразу прибьют. И сейчас нутром чуял Рваный, что правду ему говорят. Может, в память о друге, которому и не помогли, позвал его этот парень…

– Слышишь?

Рваный в слух превратился.

Спервоначалу и не понял ничего, а потом…

Не когти. Мягкие шлепки по грязи.

И – сопение. Сопение, которое походило на… так большое животное втягивает воздух ноздрями. Стараясь унюхать запах добычи.

Вроде бы и ничего такого… бывает же! Но… на Рваного накатил липкий мертвенный ужас. Словно в последнюю надежду, вцепился он в соседа, да и тот был перепуган не меньше, и за Рваного схватился, как за мамкину руку… мягкие шлепки остановились.

Потом прекратились, принюхивание стало громче.

Потом тишина, от которой у нищих сердца зашлись, кажется, сердце Рваного грохотало так, что его на улице слышно было… ох, мама…

И снова мягкие шлепки, и сопение.

ОНО уходило дальше.

А говорить не хотелось, и шевелиться тоже, и выглядывать наружу… что-то было такое, жуткое… чтобы он в Атрее остался?

Никогда!!!

Плевать, что столица… Уже под утро, когда светать начало, Рваный на парня посмотрел.

– Не хочешь уйти отсюда?

– Как рассветет, оно днем не вылезает…

– Я не о том. Зовут-то тебя как? Ты ж мне жизнь, считай, спас…

– Воробьем кличут.

– Воробей, со мной пойдешь? Я сегодня из Атрея уйду…

– Кому я нужен… тут хоть знакомое все, а уйти – куда?

Рваный думал недолго.

– Я зиму на хуторе провел, хозяин оставаться звал. Вот, туда можно, ему рабочие руки надобны.

После проведенной в сарае ночи хутор стал казаться Рваному чуть ли не островком безопасности в жутком мире.

Не был нищий трусом. Понимал, что убить его могут в любой момент, и избить, и ограбить, только вот – ЛЮДИ! Самые обычные люди! А это…

Это жутко было. Словно из старых сказок про чудовищ выползло что-то такое… что может и жизнь погубить, и душу забрать, и…

Не надо ему такого!

Лучше уж от честного ножа в бок!

Жут-ко!

Забегая вперед, хозяин хутора так и не понял, почему к нему вернулся работник, да еще друга с собой привел, почему больше не срывался никогда в странствия, наоборот, и за ограду-то выходить не хотел лишний раз бывший нищий…

Да и кому оно важно?

Все неплохо сложится и у бывшего Воробья, а ныне Джока, и у Рваного, и проживут они еще долго. Смерть с ними рядом ходила, да разминулась. Но в Атрею им больше не хотелось.

Никогда, ни за что!

Предотец – он один шанс дает, а если ты его прогадил по глупости – сам и виноват! Второго-то уж и не будет.