Алаис цинично подумала, что столько дел во всем замке не наберется. Даже если все мужики в три смены пахать будут, дамы возьмут опытом.

Сначала девки переговаривались достаточно робко, но потом осмелели – и исправно снабжали Алаис бесценной информацией.

О чем могут говорить шлюхи?

Да, о работе.

О ее оплате, о том, кто и как себя ведет в постели, откуда пришло войско, куда собирается… Слова – самые страшные предатели. Ты говоришь одно, а слышат-то другое. Совсем другое.

Девицы обсуждали некоего Шельти и то, сколько он платит за ночь, а Алаис слышала совсем другое.

Если этот солдат раньше давал по серебрушке за ночь, то последний раз девице перепало четыре медяка и кусок ткани. Мало…

Если раньше в котлах каждый день было мясо, то сейчас оно сменилось на мясо три раза в неделю.

Вывод?

Таламир не получил много денег от разграбления Карнавона. Некоторую сумму безусловно, но какую? Если вынужден экономить на самом святом, на солдатах? И отдал часть добычи натурпродуктами?

Кажется, деньги Карнавонов ему не достались. Или не все. Например, первая сокровищница. Первая?! Минуту….

Покопавшись в памяти, девушка выяснила, что у Карнавонов имелось несколько сокровищниц. Первая – самая простая и обыденная. Там хранилось серебро, немного золота, немного драгоценностей – одним словом, на повседневные расходы. Вторая, третья, четвертая, пятая спрятаны получше. Золото и драгоценные камни хранились уже в них. И доступ туда был только герцогам и членам их семей. Про первую сокровищницу Таламиру рассказать могли, а вот про остальные? Карнавоны свято исповедовали принцип не держать все яйца в одной корзинке, так что если Таламир и нашел бы одну… ну не все же! А сдать места… Да, родичи могли, но Алаис казалось, что они этого не сделали. Если бы рассказали – Таламир бы точно не бедствовал. По памяти Алаис там хватит кормить три таких войска лет десять и еще на бутербродики с икрой останется.

И последняя сокровищница. Спрятанная лучше всех. Там и хранились подлинные реликвии Дома Карнавон. Корона герцога, с подлинным сапфиром, полученным из рук Морского Короля, скипетр, герцогский перстень – подлинный, не та подделка, что была на руке у отца.

Пока правили Морские Короли, герцоги носили подлинные реликвии, потому что тех обмануть не получилось бы. После смерти последнего Короля разразилась война, в которой Великий Дом Лаис утратил свои реликвии, и где они – до сих пор неизвестно.

Зато предки Алаис были людьми сообразительными и все самое ценное попрятали. Изготовили дубликаты, которые и носили на людях, а подлинными реликвиями вводили в право наследования и опять убирали их обратно.

Целее будут.

Алаис знала, что в самой дальней и тайной сокровищнице хранятся дневники того самого прадеда, который получил наказ Морского Короля. С ними ознакомили бы старшего брата в день смерти отца, с ними был знаком отец. Сама Алаис до них добраться не могла, только до библиотечной версии, с купюрами и правками.

Может, сейчас доберемся?

Книголюб в глубине души Алаис жадно потер ручонки, надеясь на интересное и познавательное чтение, но девушка тут же придавила каблуком неуместную инициативу.

С ума сошла, идиотка? Такой подарок Таламиру преподнести?! Счастлив будет, не забудет!

Действительно, добираться до сокровищницы сложно, она находилась под замком, в одном из скальных переходов, причем никакой двери там не существовало. Надо было нажать на несколько камней в нужном порядке – тогда приводилась в действие система противовесов, и каменная плита отъезжала в сторону. Алаис помнила, что, где и как, это знали все дети герцога, но где ж взять полдня на то, чтобы добраться, прочитать и вернуться?

Если она сейчас пропадет, Таламир ей ноги вырвет. И необязательно в переносном смысле.

– …вы согласны, герцогесса?

– Да-да, дорогая, продолжайте, ваши истории весьма познавательны. – Алаис сделала слабый жест рукой, показывая, что внимательно слушает.

Девицы выглядели так, словно червяка сглотнули. Кажется, она не с тем согласилась… или не так? Или ее уесть хотели?

Её?!

Ну-ну.

Алаис опять изобразила умирающего лебедя и откинулась на подушки. Ох, чего-то худо мне…

Ей и правда было плоховато, но не настолько, как показывала. Ничего, в целях самосохранения лучше побыть грязной, вонючей и больной, авось хоть супружеский долг до свадьбы не стребуют.

И верно, в глазах Таламира читалось явное отвращение. Пожалел, небось, уже, что ее сестру солдатне отдал… ничего, припомним. Алаис мысленно пообещала себе, что она Таламира тоже пожалеет. Чем-нибудь потяжелее.

– Оставьте нас.

Девицы вымелись, словно вспугнутый курятник, с таким же изяществом и звуковым сопровождением. Алаис проводила их больными глазами.

– Монтьер…

– Лежите, Алаис, вы пока ужасно выглядите, – снизошел до комплимента Таламир.

– Ваша воля – закон, монтьер.

Алаис сделала вид, что приподнимает голову от подушки, – и тут же уронила ее обратно. От волос и кожи так потом шибало, что она сама морщилась. Наверняка мухи на подлете дохли. Спасибо тут хоть блох нету или они тоже от вкуса и запаха Алаис померши?..

Таламир хоть и кривил нос, но помирать не собирался.

– К свадьбе вы должны прийти в себя, Алаис.

– Когда, монтьер?

– Через пятнадцать дней.

– Монтьер! – ахнула Алаис вполне искренне.

– Что вас не устраивает?

Таламир интересовался с нотками надвигающейся грозы в голосе, но Алаис храбро захлопала глазками.

– Монтьер, как же так? Я же… я слишком слаба, я ничего не успею! А торжество должно быть на высшем уровне, все же вы становитесь герцогом Карнавон! Гости, стол, платье, храм… ох-х-х-х!

За голову она схватилась вполне искренне, потому что память Алаис внезапно развернулась во всю мощь и показала девушке, сколько всего надо бы сделать. Начиная с платья для невесты и кончая заказом бочек вина у виноторговцев и новой рясы для возносящего в храме Карнавонов.

Таламир ощутимо расслабился. Чего, интересно, он ожидал? Что его начнут умолять отложить торжество? Потому как траур и вообще, прилетит волшебник на ковре-самолете и выручит прекрасную принцессу из плена?

Ага, как же. Это в сказках. В жизни принцессе приходится все делать самой, да еще и волшебника пинать, чтобы двигался. У Бога, кроме твоих, рук нету, никто ничего за тебя не сделает.

– Платье возьмете вашей матери, просто перешьете. Скажите девкам, они помогут.

Алаис закивала.

– Как прикажете, монтьер.

Мысленно прикинула. Если кое-какие шмотки ее старшего братца на Таламира и налезут, то она в платье матери…

Ох, ёк!

Герцогиня отличалась золотыми волосами и синими глазами, шикарной фигурой и статью. А Алаис? Это все равно что моль покрасить масляной краской. Платья матери ей не подойдут ни по оттенку, ни по… да вообще никак не пойдут! Чучело огородное будет!

Но ей-то что? Фотографов тут не водится, а какое она впечатление произведет на Таламировых прихвостней? Да ей заранее плевать! Она здесь Баба-яга в тылу врага, так и отнесемся.

– Торжество будет очень скромным, не больше двух сотен гостей, запасов хватит, храм и так содержится в порядке…

Алаис промолчала, скромно кивая и думая, что этим вылезшее из грязи быдло и отличается от аристократии. Таламиру и в голову не придет, сколько всего надо для торжества – такому аристократов учат с детства.

– Скажите, Алаис, где ваш отец хранил деньги?

Алаис хлопнула глазами.

– В сокровищницах, монтьер.

– Сокровищницах? То есть их несколько?

Таламир аж вперед подался.

– Две, монтьер, – пискнула Алаис.

– Две?

– А…

– Одну я нашел. Где расположена вторая?

Алаис выглядела так, словно своими руками сдала врагу все козыри. Таламир усмехнулся, потрепал ее по щечке.

– Ты неплохо начала, девочка. Вот и не заставляй меня делать тебе больно.

И так он это произнес, что у Алаис внутри свернулся ледяной комок.

А ведь может. И сделает наверняка не потому, что она поступит как-то не так, нет. Просто он садист и сволочь, и унижать ему нравится. Особенно тех, кто по недомыслию родился в более благородной семье.

Алаис бросила взгляд на руку Таламира.

Вот оно…

Если посмотреть на ее руки, порода видна невооруженным взглядом. Тонкие длинные пальцы, овальные ногти, красивая форма кисти – эту руку лепили века естественного отбора. И рядом рука Таламира.

Красивая?

Крупная, сильная, но пальцы коротковаты, ногти квадратные, чуть загнутые, с черной каймой, заусенцы – то, на что он и внимания не обращает. Таламир красив красотой сильного, крупного животного, порочного животного, если такие бывают, его тело формировалось тяжким трудом и войной. Он не аристократ, он просто крестьянин, выбившийся в люди.

Это плохо?

Нет. В каждом роду был кто-то первый, который сказал: «Я и есть великий предок!» Не так уж плохо стать основателем рода, беда, когда ты ради этого унижаешь и втаптываешь в грязь других. Просто потому, что не гордишься собой, нет, ты чувствуешь себя грязью, которая выползла в князи, а должен – выше князя. Невелик труд – унаследовать, но добиться…

– Вы меня не слушаете, Алаис?

Девушка вздохнула.

– Прошу прощения, монтьер. Я задумалась.

– И о чем же? – в голосе Таламира звенели грозовые раскаты, так что Алаис поспешила ответить со всей честностью:

– О том, что человек, который добился всего сам, своим умом, силой, честолюбием, стоит выше тех, кто получил многое просто по праву рождения.

У Таламира отвисла челюсть. Почти буквально.

Он видел, что Алаис не лжет, но… это настолько разительно отличалось от ожидаемого! Мужчина просто завис, как испорченный компьютер.

– Откуда такие мысли, дражайшая невеста?

– При дворе много кто кичится своими предками. А вы с полным правом можете заявить, что вы – основатель рода. Это тяжелее, но и намного почетнее… Они же похожи на репу.

– То есть?

– Все самое лучшее у них уже в земле, – повторила Алаис за Ломоносовым.

Таламир от души расхохотался.

– Репа! Вот даже как! Репа!!!

И вдруг резко перестал смеяться, уставился в глаза девушки…

– Рассчитываешь оказаться при дворе?

Алаис резко замотала головой – и со стоном повалилась на подушки. Боль так стрельнула в виски, что лучше б она головой об стену долбанулась.

– Ни за что. Отравят!

– И кто же?

Алаис смотрела мученическими глазами, и Таламир кивнул.

– Да, понимаю. Вот уж не ожидал найти в тебе нечто… подобное.

«Полезное? – рассвирепела внутри тельца Алаис юрист с тридцатилетним стажем. – Конечно, не ожидал, откуда у этой овечки такие мысли?! Главное, не показаться слишком умной…»

– Наверняка у вас есть завистники, монтьер…

Про королеву скромно промолчим, сам поймет, если не дурак. А не дурак ведь.

Кажется, Таламир понял, потому что сильно потянул за белую прядь.

– Думать об этом – мое дело, твое – выполнять приказания.

– Да, монтьер.

– Свадьба через пятнадцать дней.

– Да, монтьер.

Пятнадцать дней? Должно хватить для подготовки побега. Ну а если нет…

Веками женщины справлялись с этой проблемой. Ляг на спину и думай о родине. Вот и подумаем.

– Итак, где вторая сокровищница?

Одну из сокровищниц Алаис выдала без зазрения совести. Все равно Таламир не поверит, что нашел все захоронки, и будет копать дальше. Вот и пусть копает. Она ему выдала не самую старую, вовсе не страшную, в которой нет ни секретов, ни ловушек. А есть и такие.

Таламир выслушал, кивнул, потрепал Алаис по щечке и ушел. А девушка осталась сидеть и размышлять.

О, с каким бы удовольствием она выдала Таламиру ту сокровищницу, в которой при входе переворачивается плита – и тело, уже тело, летит навстречу острым кольям, смазанным ядом! Она бы даже посетила это место и полюбовалась приятным зрелищем, но здесь и сейчас ей выгоден живой и здоровый Таламир. Пока она слишком слаба и сбежать не успеет. Случись что с Таламиром – в лучшем варианте появится неформальный лидер, и ее возьмут замуж, чтобы занять место почившего жениха. В худшем – вылюбят всем войском или вообще убьют.

Итак, есть две недели на поправку здоровья и разработку идеального плана бегства. Действительно идеального, потому что второй возможности уже не будет.

Нужно знать, куда бежать, что брать с собой… хотя последнее проще всего. Только немного денег и одежду.

Герцогские реликвии в безопасности здесь, какие-то книги заведомо бесполезны…

Вопрос: чем будем на жизнь зарабатывать?

Что-то подсказывало девушке, что ни биология, ни юриспруденция тут не в цене, а в мире натурального хозяйства ее навыки по засовыванию полуфабрикатов в микроволновку не пройдут за отсутствием таковой.

Увы…

Готовить Алаис и в бытность свою Таней не умела, да и не для кого было. Семьи-то нет, а одинокая женщина – это существо, которое питается в основном кофе, сигаретами и надеждами на лучшее. Не слишком полезно для цвета лица, зато фигура идеальная. Так что жирный минус.

Стирка?

Что-то подсказывало Алаис, что пневмония будет у нее частой гостьей.

Уборка?

Да, пожалуй. Вот оттирать грязь она может, но не хочется! Откровенно не хочется. А что еще? Еще-то она что может?

Разве что вязать. Это – да, сколько угодно, научилась после того, как поймала себя на обгрызании ногтя. Ждешь любимого вечерами, ждешь, а он все не идет и не идет. Вот и начинаешь нервничать, грызть ногти, а маникюр-то жалко! Пришлось взяться за спицы.

Только вот ничего нового она в этот мир не принесет, кроме кружевных салфеточек. Да и ценятся ли они тут?

Опять же вязание – дело долгое, им на ходу не зай-мешься. Надо место, где сесть, спицы, пряжу купить, да и будут ли ее изделия пользоваться спросом? Ох, не факт. И вообще, вязание – не открытие. Говорят, оно еще у египтян было, так что в местном Средневековье точно есть.

Надо сесть, подумать, что она может еще предложить.

Мода? Фасоны?

Вполне реально. Какая-нибудь модистка или ателье, лавки, как они здесь называются, могут принять ее на работу. Только вот беда, платят там копейки. Выжить хватит, а удрать – уже нет. Да и не привыкла Алаис жить на одну зарплату. Даже в бытность ее Таней любовник помогал и поддерживал. А уж герцогесса…

Алаис точно знала, что быстро себя выдаст.

Книг мало для нормальной жизни в окружающем мире. Требовалось первое – удрать куда подальше. Второе – найти быстрый, относительно легкий и легальный способ заработка (да, и киллерство тоже не предлагать, сил не хватит). Третье – изменить внешность. Четвертое – придумать легенду, которая объяснит все странности в ее поведении. И пока она не продумает второй, третий и четвертый пункты, о первом можно и не думать. Все равно бессмысленно. Бежать, чтобы тебя поймали?

Мы не в дамском романе. Тут, если поймают, шлепком по попе или головокружительным сексом не ограничатся. Таламир таких шуток не поймет, и писец придет и Алаис, и всем ее планам.

Эх, и почему она не Алита?

Та хоть красавицей была…

Моральных тормозов у Алаис особо не было. После работы в администрации? Тормоза? Моральные?! Ну-ну… Она точно знала, что иногда приходится расплачиваться и своим телом в том числе, готова была пойти на это, но… В случае честной и выгодной для нее сделки. И никак иначе.

Некрасиво звучит?

А выглядит еще хуже. Только вот жить хочется.

Алаис лежала на кровати, слушала сорочью трескотню четырех шлюх и думала, что это ей за ту жизнь. Тогда она все делала только для себя. Жила, как ей нравится, гуляла, с кем хотела и как хотела, даже детей не родила…

Вот и получи.

Здесь никто и ничего для тебя делать не станет, а детей рожать придется. Точно. Таламир – мужчина конкретный… Ладно! И на девятом месяце сбежим, если понадобится, но не хотелось бы так рисковать собой, лучше раньше.

Но как жить, где жить и на что?

Голова шла кругом.