Слава богу, жители этого старинного дома знали друг друга буквально с пелёнок, поэтому никаких недоразумений между ними не возникало. Легко могли выручить и «пятёрочкой» до получки или пенсии. Своеобразный кооператив взаимопомощи. Неудивительно, что соседи знали друг о друге всю подноготную до мельчайших подробностей. Ничего не утаишь в таком тесном мирке!

Капа встретила Надю прямо у порога, ловко подхватила обе неподъёмные сумки, а затем церемонно отстранилась, чтобы торжественно представить меня.

Я застенчиво улыбнулась, когда наши взгляды наконец пересеклись.

– Ну привет, француженка! Так вот ты какой, цветочек аленький! —звонко воскликнула она и дружески взяла меня за руки своими тёплыми ладонями. – Будем знакомы, сестричка! Спать нам придётся вместе в одной кровати – слава богу, она достаточно широкая! Так что давай знакомиться поближе, прежде чем разделить «супружеское» ложе!

К моему удивлению, говор Нади не был ни характерным окающим волжским, ни привычным акающим московским – она изъяснялась той чистой, правильной речью, какой вещают дикторы центрального радио и телевидения.

Мы тепло пожелали Капе спокойной ночи и прошли в уютную комнату Нади. Она торжественно извлекла из старинного буфета хрустальные бокалы – хрусталь в те времена являлся непременным атрибутом и показателем материального благополучия – и ловко открыла бутылку терпкого вина.

Я практически не употребляла спиртного, если не считать слабоалкогольного горячего глинтвейна, традиционного угощения рождественских европейских ярмарок. Но в такой душевной обстановке решила не упрямиться, а хотя бы символически поддержать компанию и пригубила незнакомый терпкий напиток.

– Завтра на комбинат вместе идём, – деловито сообщила Надя. – Тебе предстоит со многими познакомиться, обойти все цеха и отделы. Не торопись с окончательным выбором – вакантные места имеются. А ты у нас девушка образованная, из самой МАсквы, да ещё и из ПарЫжу, да к тому же с челобитной до самого царя-батюшки нашего – Царькова Сергея Петровича. Аж за тридевять земель поклон ему шлют!

Честно говоря, я не понимала: она так добродушно шутит или это тонкий сарказм? Ох, непроста оказалась сестрица-то наша!

Наде двадцать три года. Не замужем. Терпеливо ждёт любимого парня со службы на далёком морском флоте. Окончила престижный технический вуз в Ленинграде – вот откуда её безупречная, чистая фонетика! После завершения учёбы по распределению вернулась в родные края, на комбинат, в отдел главного технолога.

Она чуть выше и немного плотнее меня, рыжеволосая, с умными серыми глазами за аккуратными очками. Чертами лица мы действительно похожи – не зря в дальнейшем нас постоянно принимали за родных сестёр.

Лукаво ухмыльнувшись, Надя высоко подняла изящный бокал, посмотрела на переливающиеся блики хрусталя в свете люстры и прищурилась.

– Наденешь мою юбку – в талии резинку как следует утянем, – распорядилась она с видом опытного наставника. – А сразу после знакомства с начальством смотаешься на теплоходе за Волгу. Там отличное ателье, мать моей подруги – опытная закройщица. Закажи себе пару юбок приличной длины, хотя бы до колена. А в промтоварном магазине купи резиновые сапоги: через пару недель начнётся такая непролазная грязь, что все дороги превратятся в сплошную кашу. Утонешь в своих изящных парижских «лодочках-чулочках»!

Вот те на! Старшая сестричка неожиданно включила нотки командира октябрятской звёздочки!

– А откуда тебе известно содержимое моего скромного гардероба? – притворилась я наивной овечкой. – Мы ведь только что познакомились!

– Папаша твой заботливый вызывал на переговоры и попросил проследить за так называемым «дресс-кодом», как он напыщенно выразился. Мол, полная беда с этим кодом, надо срочно выручать бедного родителя, чтобы не было мучительно стыдно за такую непутёвую дочь. – Надя замолчала на минуту задумавшись… – лично я горячий сторонник полной свободы в любых проявлениях: носи что душе угодно, самовыражайся как заблагорассудится… Но для первого знакомства с серьёзным начальством всё же настоятельно рекомендую надеть мою скромную серенькую юбку, а уж дальше сама жизнь покажет – бить или не бить! – она весело засмеялась и решительно опрокинула половину бокала. – Только не обижайся на прямоту! Я честно обещала папаше ответственно подойти к твоему «рандеву» – это тоже его изысканное выражение. А там дальше поступай как знаешь.

Я ещё раз осторожно пригубила вино. Оно успело нагреться в бокале и приобрело более приятный, мягкий вкус. Надя одобрительно кивнула и жестом подбодрила: «Пей, пей, не стесняйся!»

Приятное тепло медленно разлилось по всему телу. Ах, вот оно, это волшебное состояние лёгкости и раскованности, ради которого люди пьют вино! Стало горячо и удивительно легко на душе. Теперь я совершенно спокойно лягу в одну кровать с кузиной, хотя днём эта необходимость слегка напрягала, но я успокаивала себя мыслью, что это временное неудобство и ненадолго.

Утром пронзительно зазвенел будильник. Капа побежала на крохотную кухню ставить чайник и готовить бутерброды. Надя накручивала непослушные волосы на бигуди. Я умылась прохладной водой – душа в доме, естественно, не было – и присела перед зеркалом, чтобы натянуть на лицо привычную вторую защитную кожу: безупречный макияж.

Удивительно, но Надю мой боевой раскрас нисколько не шокировал, но привлёк её пристальное внимание. Окончательно добил кузину изящный флакон духов Opium, каплю которых я деликатно растёрла на запястье. Она буквально потеряла дар речи, переключив все пять чувств на одно – обоняние.

Я открыла потёртый чемодан и торжественно достала заветную коробочку CHANEL.

– Это тебе в подарок! – провозгласила я. – Надо было преподнести вчера, но всё пошло не по намеченному плану. Зато сегодня повод гораздо лучше – кстати пришлись! Держи! Знаю, что абсолютно все девушки и женщины Советского Союза мечтают о «Шанель». Думаю, тебе этот изысканный аромат понравится.

Надя смотрела на драгоценную коробочку как заворожённая. Командир октябрятской звёздочки испарился из неё без следа, словно его никогда и не было.

Сорок минут пешочком до комбината пролетели совершенно незаметно. Мы неторопливо шли по узкоколейке и увлечённо рассказывали друг дружке о том, как нам жилось в далёком детстве, как училось в юности. Даже про первые неудачные романы успели поговорить по душам и мудро утешили себя тем, что любовь потому и называется первой, что за ней обязательно наступит хотя бы ещё одна, а может, и настоящая…

Ведь не зря же Надя с такой трогательной верностью ждёт возвращения с далёкого флота своего избранника, а он в заморских краях уже присмотрел и белоснежную парчу для её будущего свадебного платья.

«Настоящая любовь непременно преодолеет любые преграды» – думала я, заворожённо слушая рассказы кузины о её романтической истории.

С этими светлыми мыслями мы наконец подошли к внушительным воротам комбината, где меня ждала новая глава жизни.

Первые суматошные дни

Первые дни в Романовске-Приволжском напоминали калейдоскоп. Моё появление на комбинате вызвало нескрываемый интерес – разглядывали с ног до головы, будто диковинную птицу. Вопросов не задавали – видно, что обо мне уже знали больше, чем следовало, благодаря результату неустанной родительской предприимчивости и не менее оперативному "глухому телефону" этого городка.

Важной персоной в цепочке начальства являлся главный технолог Андрей Петрович, лет тридцати пяти. Его фамилия Пузиков соответствовала внешности. Уделив мне полтора часа в производственных цехах, он сослался на аллергию к химическим веществам и поэтому спихнул свою обязанность на мою кузину Надю – поручил ей показать красильный цех.

Директор, Сергей Петрович Царьков, внушал доверие своей основательностью и тоже проживал в полной гармонии со своей фамилией. Он долго изучал мои дипломы, словно прикидывал, как их применить.

Наконец оторвал от них глаза и неторопливо произнёс с московским акцентом:

– А вы, Ангелина Витальевна, какое направление считаете для себя главным? Химик-технолог и художник-декоратор – выбор-то, мягко говоря, полярный – разнополюсные дипломы у вас.

– Почему же разнополюсные? Я понимаю, вы, как директор, отвечаете за весь механизм работы комбината, от строительства зданий до выгрузки готового товара и не обязаны знать каждый маленький винтик-шпунтик производства. Но разве крашение тканей – не химический процесс? А дизайн тканей не требует художественного образования? Это взаимосвязано.

От бравады и напористости у меня невольно дёрнулось веко правого глаза (стало случаться в последний год), а директор, видимо, принял за подмигивание, по-доброму рассмеялся и поднял руки вверх:

– Всё! Сдаюсь! 1:0 в вашу пользу! Идите в отдел кадров за направлением в общежитие. Приятно было познакомиться с представителем передовой советской молодёжи, «с комсомолкой, спортсменкой, да ещё и красавицей», – перешёл он на шутливый тон.

Директор явно пребывал в хорошем настроении, хотя, возможно, такая манера общения обычна для него. Поживём – поймём.

Кадровичка Анна Кузьминична, женщина лет пятидесяти, окружила меня почти материнской заботой – налила горячий чай, угостила пряниками. За разговором она подробно объяснила, что меня ждёт: сначала оформление прописки, затем заселение в общежитие, медосмотр, и только после этого можно будет появиться на комбинате для подбора подходящей вакансии.

– Погуляй по городу дня три-четыре, осмотрись, – посоветовала она, переходя после чая на ты, – а то начнёшь работать-то и некогда гулять-то будет.

После обеда с Надей в столовой я отправилась на Левобережье, чтобы заказать одежду в ателье "Тюльпан".

Левобережье, с его купеческими домами и старинными зданиями, дышало атмосферой XIX века. Здесь сохранилось несколько исторически ценных строений, таких как Банк России, дом бывшего нотариуса, «Ресторанъ Волна», коммерческая артель, пожарная каланча, старые каменные торговые ряды.

Ателье расположилось рядом с парком, в двухэтажном деревянном здании. В приёмном вестибюле на стенах висели вертикальные зеркала и образцы тканей. Поразительно, но в городе, большая часть населения которого работает на комбинате по выпуску ткани, столь скуден выбор её!

Со второго этажа спустилась женщина-закройщица – мама Надиной подруги.

– Ну что, выбрали ткань, Ангелина?

– Это весь ассортимент? – с усмешкой спросила я, щупая образцы.

– Да, выбор небольшой. Но заказчицы обычно приходят со своими отрезами.

– А где они их приобретают?

– Да кто где! В областном центре или в Москве.

– А в славном городе Романовск Приволжский с масштабным комбинатом приобрести свою же продукцию, значит, нельзя? – продолжала я подтрунивать.

– Ну, – засмущалась женщина, – в местном-то магазине точно нет.

– Придётся съездить в центр. За два дня сошьёте юбку, если я сама её раскрою?

– Сами раскроите? А зачем тогда я нужна? – обиделась женщина.

– Хороший вопрос! Дело в том, что я и сшила бы, будь у меня швейная машинка. Но её нет и неизвестно, когда появится, а юбка сейчас нужна. Я заплачу за срочность.

Закройщица оценила моё предложение и взбодрилась:

– Ну а что не смочь-то? Могу и за день… Да и дочка-то за вас словечко молвила.

– Благодарю! Если не удастся купить машинку, я ещё не раз к вам загляну.

Следующим по плану был магазин «Промтовары». Он находился на выходе из парка в угловом двухэтажном здании.

Взору предстал скудный выбор одежды и обуви. Всё какое-то серое и безликое. Для молодёжи в ассортименте ни-че-го! Резиновые сапоги простаивали на полке, но такие страшнючие, с широченным голенищем, куда я могла бы впихнуть обе ноги вместе с брючинами… Эх, пока не вышла на работу, точно надо съездить в областной центр и за тканью, и за обувью.

Я опять брела через парк в сторону пристани, ни одной живой души не встретила. Издали увидела библиотеку: двухэтажный деревянный старинный дом казался лёгким и воздушным – стены украшены резьбой и обжигом. Подошла поближе рассмотреть узоры в деталях. Удивительно, какая сложная работа: и сквозная, и глухая (рельефная), и скульптурная. А какие уникальные элементы! Не дом, а образец прикладного искусства. Если в Левобережье есть ещё такие дома, то я буду сюда наведываться, хотя бы ради любования ими.

Вошла внутрь. Встретила меня молодая статная женщина. Внимательные карие глаза. Тёмные, густые, распущенные по плечам волосы. Она улыбнулась, и от этой улыбки озарилось всё её милое лицо, словно из-за тучи выглянуло солнышко. Какая же она красавица!

Мы поздоровались. Говор без протяжного окания, но характерное для местных жителей «то» всё равно изредка проскакивало в её речи.

– Добро пожаловать! Хотите записаться в библиотеку? У нас широкий выбор книг, журналов и газет.

– Да, хочу. Но мой паспорт сдан на прописку. Справка из отдела кадров вас устроит?

– Да, разумеется. На комбинат приехали? Вы первая из приезжих заглянули к нам. На правом-то берегу в ДК есть своя библиотека. Вас интересует что-то конкретное? Какая литература?

– Для начала я бы посмотрела зарубежную. Можно?

– Разумеется! Проходите в зал-то, направо.

Глаз упал на роман Джорджа Элиота «Мидлмарч». Об этом произведении в парижской группе протекал жаркий спор, но я не удосужилась прочесть: в тот момент готовилась к сессии московского института. Что ж, значит судьба взять именно эту книгу.

Библиотекарь оформила карточку. Затем мы познакомились. Наталья пригласила меня на чай из самовара в чашечках на блюдечке да с сушками-баранками в плетёной корзинке. Я не отказалась, но мелькнула мысль: «Они всех, что ли, приглашают?» И решила, в следующий раз приду в библиотеку со своими угощениями.

На Правобережье вернулась к вечеру. Так пролетел мой первый будний, хотя и нерабочий день.

После ужина, приготовленного Капой, мы обсудили все мои события и встречи.