Глава 7

Я принюхался, запах показался знакомым, но все-таки нет ощущения, что демон из тех, кого я пощадил, когда они преклонили передо мной колена, как я это называю, хотя на самом деле простерлись перед моим величеством ниц, выражая полнейшую покорность и отдавая свои жизни в мои властно беспощадные руки.

Карл-Антон накрыл кулак ладонью другой руки, пошептал, а когда повернул ладони вверх, словно призывая милость богов, обе уже сияли чистотой, ни следа крови, как и того мерзкого существа, что брыкалось в кулаке.

Я молча наблюдал, как он делал пассы над полом, там в ответ проступили странные следы, что-то среднее между босыми ступнями человека и широкими лапами зверя.

– Странно, – сказал он, – это и не оборотень…

– Почему странно?

– Чувствую привкус живой крови, – пояснил он. – Однако это не было существо нашего мира.

– Значит, – сказал я, – из ада? А сейчас их хозяева уничтожили их трупы, чтобы замести следы? Даже такие растяпы, как мы, могли бы попытаться по трупам определить заказчика.

Он посмотрел на меня с уважением.

– Вы с такими случаями уже встречались, верно? Я знаю, как заставить заговорить убитого, но такое вот существо… гм… даже останься он целым…

Я сказал как можно небрежнее, поспешно уходя от опасной темы:

– Ладно, это уже прошлое. Ты сейчас в обоз и отсыпаться?

Он покачал головой.

– Меня всего трясет. Очень уж интересная у вас жизнь, Ваше Величество. Настоящая, мужская. Ни за что бы не поменялся. Теперь с неделю не засну. Так что я лучше отправлюсь в другое место. Обоз находится к вам слишком близко.

Что-то в его треснувшем голосе заставило спросить:

– Место не слишком опасное?

Он помялся, непривычно такое видеть, ответил с неловкостью, даже взгляд отвел:

– Нет, конечно. К жене того пастуха…

– Ого, – сказал я, – зачем? Пастух жив и здоров, ты сам сказал.

Он вздохнул.

– Здоровее прежнего.

– Так в чем дело?

– После того, – сказал он с неохотой, – как он нашел то кольцо и неосторожно надел на палец, все то, что я знал и умел, все мои привычки, все-все перешло в него.

– Ты говорил, – сказал я нетерпеливо. – В смысле, ты завладел его телом. Но сейчас ты в прежнем! Или я не так смотрю?

– Да, Ваше Величество, я весь прежний, хотя, конечно, изменился. Как я и сказал, мне удалось создать себе новое тело из четырех стихий. Это трудно, но получается, если есть знания и достаточно мощи. Однако пастух, когда я из него вышел, не остался прежним. Покинул семью, отправился странствовать по свету.

Я сказал без особой досады:

– В жизни не все проходит гладко.

– Да, – подтвердил он с неловкостью, – и у нас не прошло. Увы, пастуху что-то перепало от меня, а мне от пастуха. Странные такие чувства к его женщине и двум детям… Почему-то я их всех троих стремлюсь защитить, уберечь… Я все-таки побывал там, хотя был слаб. Женщина как женщина, еще молодая, но уже изнуренная работой и голодом. Дети самые обычные, оборванные, крикливые и противные. Но мне так тепло и радостно было, когда принимали меня как гостя… Я отсыпал им золотых и серебряных монет, предупредив, чтобы никому не рассказывали и тратили бережно. Во дворе возле самого дома вывел из-под земли родник, а то ей ходить к ручью далеко вниз, а потом подниматься с тяжелым кувшином на гору…

– А сейчас что планируешь? – спросил я.

– Просто посмотрю, – сообщил он. – Издали. Может быть, пройдусь по двору незримником.

– Давай, – сказал я, – но глубоко в семейную жизнь не влезай. Вон как я, воробышком прыг-скок, чирик-чирик. Время такое: прежде думай о родине, а потом о себе!

Он переспросил с сомнением:

– О родине?

– Сейчас вся земля нам родина, – сказал я сурово. – Честно говоря, в грядущей схватке с Маркусом каждый человек нужен. И неизвестно, кто больше.

Он кивнул.

– Да, Ваше Величество. Слушаю и повинуюсь. Вы – мой король. Вы настоящий король. Я встану с вами рядом, как встал сейчас.

Замок барона Лонгширда недалеко от Геннегау, я только сорвался с высокой сторожевой башни и пошел на большой скорости набирать высоту по длинной дуге, как буквально через пять минут увидел горную речку, где вода мчится и прыгает стремительно по камням, врагу не переправиться. А на мощном скалистом утесе красиво и величественно высится вытянутый к небу старинный замок, такие перестали возводить триста лет тому назад.

Я до рези в птеродактильих глазах всматривался в твердыню, что-то тревожит, но пока ни темного облака, что окружало бы здание – такое бывает, когда орудует сильный, но неопытный или не желающий скрываться маг, – ни дрожания воздуха, указывающего на присутствие некой энергии, почти не ощущаемой живыми существами, но вот муравьи бегут из таких мест…

Вряд ли колдун здесь дурак, подумал я зло. Скорее всего не ждет в этом королевстве, взбудораженном подобно муравейнику, на который наступил лось, повышенного внимания к таким пустякам, как исчезновение каких-то простолюдинов в дальних селах. Армия оккупантов как раз больше истребляет благородных лордов, могущественных и богатых, известных всему королевству, это он тоже понимает, потому его злодеяния могут пройти незамеченными…

Внизу у основания донжона у костра трое стражей в кожаных панцирях, ноздрей коснулся запах жареного мяса. Дважды что-то блеснуло у одного на груди. Я всматривался изо всех сил, пока не узнал амулет против всех Крадущихся В Ночи. Он же заодно и делает зримым всех, кто прибегает к завесам с помощью магии, так что через главный вход не пройти, заметят сразу.

Настороженный, я сделал круг над донжоном, избегая снижаться, чтоб не заметили и не опознали, что птица не совсем птица, высмотрел у одной из башен перед закрытым ставнями окном крохотный балкончик, что не для любования природой, человеку туда не выйти, но цветочек в горшке выставить можно.

Жаль, в личине птеродактиля не могу пользоваться исчезничеством, хотя все равно и в его теле человек, но все же что-то птеродактилье во мне мешает…

Едва лапы коснулись толстой, исцарапанной когтями птиц доски, я поспешно скользнул в незримность. Даже если тут хозяйничает могучий колдун, то он будет позже, сейчас лишь бы не заметили простые стражники. Не так уж много времени нужно, чтобы осмотреться…

По ту сторону ставней тихо и темно, чувствую комнату, не очень жилую, что меня устраивает, потому осторожно отогнул металлические крючки и тихонько открыл ставни из толстых дубовых досок.

Протиснуться в узкое окно непросто, но на нижних двух этажах вообще не окна, а бойницы, здесь же пролез и только собирался соскочить с подоконника на пол, как дверь в противоположной стене открылась, вошла женщина со свечой в руке, прикрывая ладошкой трепещущий огонек.

Я застыл, не двигаясь, она сразу же устремила испуганный взгляд на открытое окно, в котором видно звездное небо. Я прижал палец к губам, она увидела мою темную фигуру, вздрогнула, рот открылся для крика.

Не двигаясь, не шевелясь, я только смотрел на нее с укором. Она некоторое время смотрела в том же испуге, но я увидел, как в ней борется желание убежать с криком и чисто женское любопытство.

– Кто вы? – спросила она. Не отрывая от меня взгляда, поднесла огонек свечи к напольному светильнику и зажгла все семь торчащих там свечей. – И почему вы здесь?

Слабый красноватый свет озарил небольшую комнату, где под правой стеной широкое ложе, там же столик и два стула, а еще два шкафа. На полу вытертая циновка.

Я улыбнулся как можно безобиднее и, не шевелясь, чтобы не спугнуть, ответил негромко и кротко:

– Просто хотел посмотреть.

Она сказала настороженно:

– А вы знаете, что бывает с теми, кто подглядывает в окно?

– Да, – ответил я чарующе, – их приглашают войти.

Она еще смотрела на меня так испытующе, что я уже забеспокоился, в самом ли деле так уж похож на насильника, наконец сказала с осторожностью:

– Хорошо, входите.

Я соскочил на пол, она поспешно отступила, даже руки вскинула защитным жестом, но я сделал шаг назад и прижался спиной к стене, продолжая улыбаться мирно, а во взгляд добавил восторга ее фигурой, лицом и ланитами. Ну, и персями, это, само собой, в первую очередь, иначе обидится.

– Кто вы? – спросила она шепотом.

– Друг, – ответил я. – Вы же сами видите, женщины в таких случаях всегда видят все, кроме тех моментов, конечно, когда намеренно ошибаются.

Ее губы чуть дрогнули в улыбке.

– Если вы грабитель, то берите от меня все, что угодно… Оставьте только деньги, вещи и жизнь.

– Прекрасно сказано, – одобрил я. – Вы здесь хозяйка или гостья?

– А вы издалека, – определила она. – Нет, я не хозяйка. Скорее, гостья.

Что-то в ее голосе заставило переспросить:

– Гостья?.. Но не совсем?

Она всматривалась в меня с прежним ожиданием, я даже не понимал, чего ждет, но что-то здесь не то, обычно женщина иначе реагирует на мужчину, который среди ночи лезет в ее спальню через окно. На незнакомого мужчину, имею в виду.

– Вы не простой грабитель, – определила она.

– Спасибо, – ответил я. – Вам здесь ничего не показалось странным?

Она медленно качнула головой.

– А если и так… почему вам это интересно?

– У меня свои причуды, – ответил я. – Возможно, наши интересы совпадают в чем-то и как-то. Если вы не хозяйка и не гостья…

Она покачала головой.

– Вы влезаете через окно и сразу начинаете допрос. Это я должна спрашивать.

– Нет, – возразил я мягко, – я здесь как раз для того, чтобы разузнать кое-что.

– Что?

– Нечто, – ответил я веско. – Некие силы… из почтения не скажу, какие именно, вы женщина и сами догадаетесь, заинтересовались этим замком.

– Почему?

Я сказал значительно:

– Им виднее. Если здесь все хорошо, то о нем забудут, а если что-то не так, его просто смахнут с лица земли.

Она вздрогнула, зябко повела плечами.

– Какие страшные вещи говорите…

– Жизнь вообще-то страшная штука, – сообщил я ей новость. – Сен-Мари всегда было мирным и сонным королевством, а потом началось нападение варваров, осадивших столицу, вторжение через внезапно открывшийся Тоннель армландцев, переход на их сторону герцога Брабантского, реформы, но после них маркграф Ричард внезапно покидает королевство со всей армией, Вирланд захватывает трон, но Ричард возвращается… Понятно, что в таком хаосе можно наловить всякой рыбки. Здесь ее ловят?

Завороженная моей речью, она вздрогнула при внезапном переходе к вопросу в лоб.

– Сэр… ваша речь выдает в вас благородного человека. Но почему вы… в такой роли?

– Орлам случается и ниже кур спускаться, – проинформировал я, посмотрел на ее напряженное лицо и добавил гордо: – Но курам никогда до облаков не подняться. Леди, если не можете или не хотите сообщить что-то важное, я прошу позволения пройти через вашу спальню в коридор. Если хотите, пройду с закрытыми глазами.

– Почему с закрытыми? – изумилась она. – У меня в постели ничего непристойного.

– Хотел бы я в ней понепристойничать, – сказал я со вздохом, – но всегда эти дела, дела, дела… А у вас глаза… очень крупные и выразительные!

Она чуть скосила глаза на свою высокую грудь в низком вырезе платья, а дальше с недоверием смотрела, как я отклеился от стены и пошел через комнату в сторону двери.

На всякий случай отодвинулась опасливо, когда я оказался слишком близко, но я держу взглядом только дверь, и когда уже взялся за ручку, она прошептала совсем тихо:

– В коридоре стражи нет, зато у лестницы… А ниже так и вовсе одна магия.

Я остановился, оглянулся.

– Вы ее чувствуете?

Она покачала головой.

– Нет. Но когда такое творится, это точно магия, что же еще…

– А что здесь не так?

Она прошептала:

– Не знаю. Но мы трусливее мужчин, чуем опасность лучше. Не знаю, кто вы… но я почему-то чувствую к вам доверие.

– Спасибо, – прошептал я, – это просто чудесно. А то я, бывает, и сам себе не доверяю.

Она не двигалась и не произнесла ни слова, пока я приоткрывал дверь на волосок, ловил ноздрями воздух и старался увидеть в запаховом, что где происходит в здании.