Глава 3. Событие в особняке «Двух Ангелов»

– Луиз, поторопите Роже с подачей автомобиля, мой отец уже спускается. – Не отрываясь от укладки своих сверкающих кудрей, Мари-Роз пребывала в раздумьях, хоть и пыталась давать указания служанке. Озадаченная служанка Луиз тут же подбежала к окну, одёрнув занавеску:

– Но мадемуазель, в этом нет необходимости – он уже давно стоит у входа.

Без доли лукавства можно было смело констатировать, что чёрно-белый винтажный «Делайе»² мсье Годена представал в неизменно наилучшем виде – отполированный до блеска, он ожидал у самого входа шикарного особняка в нежно-голубых тонах.

– Да? Я и впрямь так рассеяна сегодня… – как бы невзначай ответила Мари-Роз, столь увлечённо прихорашиваясь у трельяжа.

Служанка, собирая постельное бельё и вечерние туалеты мадемуазель Годен, нашла момент чтобы поделиться вслух своими переживаниями:

– Ах, мадемуазель Мари-Роз, нашей маленькой Анжелик так долго не было дома! Каждый день, я убираю пыль в её комнате, и каждый день у меня наворачиваются слёзы – мне вспоминается, как её утончённые ручки весело скользили по клавишам рояля… Ах, как тоскливо, безмолвно без неё стало в доме! Надеюсь, с её возвращением к нам вернётся радость, ведь я до сих пор не верю, что она возвращается…

Но душещипательные изречения служанки Луиз были грубо оборваны недовольным шипением её хозяйки:

– Да, да, Луиз, это очень трогательно. Но наша Анжелик уже не маленькая, и к вашему сведению, она успела повзрослеть за эти пять лет. Бога ради, Луиз, в перерывах между сентиментами не забудьте заказать меню кухарке, которое я оставила сегодня утром и занести мой вчерашний наряд в химчистку.

Двухэтажный особняк «Двух Ангелов» был главной жемчужиной среди всего несметного массива недвижимости Годенов. Его украшали лаконичные, дорические колонны, безмолвно стоявшие перед стройным рядом аккуратно выстриженных декоративных кипарисов.

Мари-Роз спустилась в зал, но не спешила выходить, задержавшись у большого зеркала. Она продолжила прихорашиваться, упиваясь собой: новый элегантный костюм-тройка сидел на её точёной фигуре более чем безупречно, словом, как и новая причёска.

Спустя некоторое время, она непринуждённо вышла из дома и села в автомобиль, где от столь долгого ожидания пребывал в ярости солидный мужчина, совершенно не находя себе места. Только Мари-Роз успела опуститься на кожаное сидение автомобиля, водитель сразу повернул ключ зажигания, но разозлённый мужчина даже не посмотрел в её сторону, продолжая поглядывать то на стрелки своих наручных часов, то на новостные колонки свежей газеты. Лишь только когда машина остановилась в пробке, он исподлобья покосился в её сторону, резко нахмурил брови и сквозь зубы произнёс:

– Ты заставила меня ждать. А уже без четверти. К тому же, тебе неизвестно, что перед выходом нужно надевать пальто? На улице осень.

Но Мари-Роз не замечала ни выговоров, ни напряжённой обстановки, занимая отстранённую позицию. Она достала из изящной сумочки свой портсигар, который намеревалась использовать вместо зеркальца. Да, она не теряла возможности полюбоваться собой и ловила своё отражение везде, где только могла. Затем она достала перламутровую именную пудреницу и помаду алых тонов. Только пропустив большую паузу, она соизволила ответить ему довольно надменным тоном:

– Ты так говоришь, будто бы я вышла голая. К тому же, я не намерена торчать там до вечера.

Мужчина устало вздохнул: подобные словесные перепалки не были чем-то из ряда вон выходящего, но жутко изматывали морально. Ему хотелось высказать ей всё, что у него накопилось за многие годы, но сейчас это было совершенно некстати. Потому выпускать пары приходилось лишь перекидываясь краткими колкостями.

Внезапно, красотка оторвалась от губ и всколыхнула тяжёлую, давящую тишину:

– Роже! Я совсем забыла, сверните на Ришелье, я забыла забрать браслет из мастерской, всего на пару минут…

Водитель Роже почти был готов изменить маршрут, как его ошарашил крик за спиной, видимо настал именно тот момент, когда терпение у мсье Годена лопнуло.

– Нет!!! Роже, если ты остановишься хоть на секунду, я вышвырну тебя в тот же миг! Едем строго в аэропорт без единой остановки, посмей только меня ослушаться!

Всплеск эмоций на повышенных тонах взбудоражил даже невозмутимого Роже, но Мари-Роз и не думала приструняться перед Годеном. Он тоже не думал отступать, и в попытке достучаться до её сознания, резко откинул газету в сторону и крепко впился руками в запястья Мари-Роз:

– А ты, прекрати вести себя как горделивая мерзкая сучка, хотя бы сегодня, из уважения к твоей сестре, если, конечно, тебе известно, что это такое!.. Или я лишу тебя всех благ, в которых ты привыкла купаться, выброшу вон и сделаю всё, чтобы опозорить тебя перед всеми твоими так называемыми друзьями!

Она посмотрела испепеляющим взглядом ему в лицо и ехидным полушёпотом заткнула его за пояс, ударив по больному:

– Хорошо, мсье Годен, как скажете. Но что будет с твоей любимой младшей дочуркой, если она узнает, каков тиран её папочка? Скажи, папа, что с ней будет, если она узнает о событиях, на которых спекулировал её дорогой отец?

Мсье Орельен Годен побледнел и впал в лёгкую оторопь, потупив взгляд. Постепенно его пальцы разжимались, освобождая запястья Мари-Роз. Уязвлённый собственной дочерью, он был окончательно загнан в угол. Постепенно он нашёл силы, чтобы выдавить из себя несколько слов приглушённым и кротким голосом:

– О чём ты говоришь?

– О твоих аферах в сороковых, папочка.

– Я не мог предположить, что ты об этом знаешь. Тебе сын Дюфура сказал? Хотя он бы не посмел…

Мари-Роз не впервой одерживать победу над более сильными оппонентами, и она снова вернулась к своим привычным колкостям:

– Да, он бы не посмел, но я всегда добиваюсь желаемого. Я много о чём знаю, папа. Но ты не бойся, я никому об этом не скажу. Ведь я люблю тебя, папочка, ты же знаешь?

Дальнейший отрезок пути они провели молча. Через пару километров показался аэропорт Орли, водитель мсье Годена зашёл на полосу для парковки и остановил кадиллак. Как раз в этот момент на посадочную полосу зашёл самолёт из Бристоля – встречающих громогласно пригласили в зал прилёта. Ещё с порога мсье Годена увидел администратор зала Женес:

– О, мсье Годен! Я ждал вас полчаса назад на улице, и уже думал, что вы не приедете, всё-таки вы такой занятой человек, у вас уходит много времени и сил, тем более с этой политической гонкой!

– Всё в порядке Арманд, случилась непредвиденная задержка, – в этот момент Орельен покосился на свою дочь.

– Надеюсь, ничего серьёзного, мсье Годен! Кстати, самолёт «Бритиш Юнайтед» также задержали, он вылетел к нам с небольшим опозданием. Так что, вы в любом случае вовремя. Позвольте, я проведу вас ближе к посадочной полосе.

Последовав за мсье Армандом Женесом они обошли суматоху встречающих и опаздывающих, чтобы встретить Анжелик ещё на выходе из самолёта.

Серая и мокрая от дождя посадочная полоса блестела в редких лучах выглядывающего из-за хмурых туч солнца. К самолёту уже подвезли трап для спуска пассажиров, и теперь всё повышенное внимание мсье Годена и Мари-Роз было направлено на каждого выходящего. Ещё пару мгновений, и на трапе показалась юная девушка в небесно-голубом платье. Её жемчужные волосы так искристо блестели даже в этом полумраке, что не могли не привлечь должного внимания окружающих. Породистые дамы боковым зрением смотрели с интересом и высокомерной оценкой, а господа всех возрастов и мастей норовили то уступить место, то подать руку, то помочь с багажом. Этой юной девушкой была Анжелик Годен. Она будто интуитивно повернула голову и увидела отца и сестру, и без оглядки она поспешила спуститься к ним:

– Папа! Мари-Роз! – не сдерживая радости закричала Анжелик.

Наконец-то семья воссоединилась в радушных объятиях. Орельен Годен при виде своей младшей дочери безмерно светился от счастья, забывая обо всех проблемах на свете. Белоснежка – именно это прозвище дал ей в детстве отец несмотря на то, что сказочная красавица отнюдь не была ослепительной блондинкой, как Анжелик.

– Господи, неужели моя Белоснежка вернулась, дай я на тебя посмотрю, как ты похорошела!

– И повзрослела, папа!

– Да, я прекрасно это вижу. Белоснежка, как прошёл полёт?

– Замечательно! Правда, мы вылетели немного позже. Представляешь, один милый старичок забыл свой чемодан в аэропорту. Он так разнервничался, что нервничать стали все вокруг – и даже сам капитан самолёта! Потому пришлось отправлять стюарда на поиски его багажа…Мари-Роз, ты совсем не изменилась, даже стала ещё красивее! А вот папа выглядит уставшим – твоя заслуга?

– У папы много своих забот, дорогая наша Анжелик. Как-никак у него на носу выборы в Национальное Собрание. Но в одном он прав: ты похорошела! – хоть и слова Мари-Роз звучали немного суховатыми, в глубине души её немного тронуло возвращение сестры.

По дороге к машине семейство Годенов оживилось – все весело общались, по-доброму подшучивая и вспоминая тёплые моменты прошлого, даже Мари-Роз и Орельен успели забыть о своих перебранках.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ОСОБНЯКЕ…

Перед приездом семейства Годенов в особняке полным ходом шла суета по подготовке к празднику: слуги накрывали на стол, выставляя самую лучшую посуду, кухарка, пыхтя суетилась у плиты, заранее подоспевшие гости восторженно рассматривали залы и коридоры роскошного особняка «Двух Ангелов».

Как только кадиллак Годена подъехал к воротам, на крыльцо выбежала служанка Луиз, тепло встречая свою воспитанницу, которую помнит ещё совсем крошкой. И сразу, как только Анжелик переступила за порог, каменный, онемелый особняк начал просыпаться от глубокого сна длиною в пять лет. В пышно убранном холле уже ожидали гости, среди которых первыми вышли встречать виновницу торжества близкие друзья семьи – мсье Жан-Клод Дюфур и его сын, Гюстав Дюфур. Причём последний, по-особенному ждал приезда Анжелик, даже не забыв прихватить с собой изысканный букет её любимых гардений.

– Анжелик, я так рад снова тебя увидеть! Ты прекрасна, воистину подобна богине! – так галантно нарисовался Гюстав, молодой врач, сын именитого доктора медицинских наук, которого считают одним из завидных женихов Парижа.

Пока Гюстав продолжал сыпать словами восхищения, его отец также что-то одобрительно бормотал, но Анжелик уже не слышала ничего вокруг – её захлестнули воскресшие воспоминания, и она не могла подобрать ни одного слова, увидев родне стены. Вообще, ей казалось, будто время в нём остановилось, словно эти суматошные годы вовсе не пролетали. За время учёбы в Англии, наверное, с трудом припомнятся те пять или семь раз, когда Анжелик навещала дом и родных. Каждая минута в Бристоле была чем-то заполнена, было много знакомств, новых лиц и событий, но несмотря на это, жизнь казалась Анжелик какой-то пустой, будто не доставало чего-то важного.

Когда все перешли в зал с камином, служанка Луиз принесла всем шампанское в высоких бокалах их хрусталя. Будучи склонной к сентиментам, она не сдержалась, и сама того не заметила, как сквозь слёзы начала пролог:

– Святая Мария, как она повзрослела! Мсье Годен, мсье Дюфур, посмотрите только на неё! Как я рада! Теперь я пророчу этому дому годы, полные любви и счастья, и всё потому, что в доме снова поселились два ангела! Посмотрите, только посмотрите, как сияет Мари-Роз и как украшает этот дом Анжелик!

Орельен подошёл к дочерям и поднял бокал:

– Да, Луиз, так и есть. Мои друзья часто спрашивали меня, почему я назвал этот особняк именем «Двух Ангелов». Конечно, они строили догадки по этому поводу, и самой убедительной была догадка моего близкого друга, Жан-Клода. Дескать, я назвал его в честь моей матери и моей сестры – тех людей, которым я многим обязан в этой жизни. Но только сейчас я бы хотел внести ясность и открыть тайну перед всеми присутствующими: когда-то я назвал этот особняк в честь моих дочерей, Мари-Роз и Анжелик. Именно здесь у них прошли счастливые годы детства. И это не просто красивый жест. Я хочу, чтобы они знали, что я сделаю всё, чтобы при любых обстоятельствах этот дом всегда был для них пристанищем, где они смогли бы всегда рассчитывать на защиту и теплоту домашнего очага. Поэтому он всегда будет принадлежать сёстрам Годен, даже если их воля будет сменить место жительства. Давайте отметим этот день воссоединения нашей семьи, здесь, рядом с нашими лучшими, верными друзьями. За моих прекрасных ангелов!

После торжественной речи Годена последовал хрустальный звон бокалов и всеобщие поздравления, дружеские объятия, громкий смех и непринуждённая обстановка. Но надолго ли здесь задержится эта идиллия?