После возвращения из Болгарии и нескольких месяцев в Москве, Георгий Алексеевич получил новое назначение – главным геологом Рудоуправления №10 («Таллиевый рудник») в г. Лермонтов. Рудоуправление было создано для разработки открытого в 1944 году на горе Бештау крупного уранового месторождения. Летом 1950 года начались активные работы по разведке и подготовке месторождения к промышленному освоению, которое началось в 1954 году.

Г.А.Кремчуков, начало 1950-х годов (фото из семейного архива)

Дед с бабушкой жили в это время в Пятигорске, в двухкомнатной квартире в доме №5 на Красноармейской улице. На каникулы к ним приезжала из Москвы дочь Наташа, которая в 1953 году закончила школу и поступила в Московский инженерно-физический институт.

Во время работы в Лермонтове Георгий Алексеевич прошел аттестацию на присвоение персонального звания «директора геологической службы» (аналог звания полковника в вооруженных силах).

В 1954 году урановый рудник был запущен в эксплуатацию, что означало завершение задач, которые стояли перед дедом в Лермонтове (в 1956 году за работу на этом проекте он был награжден орденом «Знак Почета»). Он давно мечтал заняться научной работой – за более, чем 20-летний период практической работы накопилось очень много информации. В ноябре 1954 года, формально оставаясь на должности главного геолога в Лермонтове, он был командирован в аспирантуру в Институт геологических наук АН СССР. Академик АН СССР А.Г.Бетехтин и Министерство среднего машиностроения ходатайствовали «об освобождении диссертанта Кремчукова Г. А. от экзаменов кандидатского минимума».

Однако, увы, научным планам деда было не суждено состояться. В декабре 1955 года 47-летний Георгий Алексеевич был снова отправлен в дальнюю командировку – он был назначен главным геологом советско-германского уранового предприятия «Висмут» в городе Карл-Маркс-Штадт (ныне – Хемниц) в Саксонии.

В 1953 году СССР заявил об окончании взимания репарации с ГДР. Между СССР и ГДР был подписан договор, согласно которому ГДР получил исключительное право на разведку и разработку урановых месторождений на своей территории. В январе 1954 года советское акционерное общество (САО) «Висмут» было преобразовано в советско-германское акционерное общество (СГАО), доли в котором были распределены между немецкой и советской стороной на паритетных началах.

В «Висмуте» Георгий Алексеевич был одним из ключевых руководителей. С 1955 по 1958 год он работал главным геологом, с 1958 года – начальником геологического управления предприятия. В воспоминаниях геологов, работавших в «Висмуте» в те годы, часто встречаются ссылки на встречи с главным геологом.

Пять лет, которые Георгий Алексеевич с супругой Еленой Борисовной провел в ГДР, были, наверное, самыми комфортными и идиллическими в их жизни. Они жили в уютной квартире в малоэтажном доме в небольшом Карл-Маркс-Штадте, много гуляли, ездили в лес, путешествовали в соседние города. Дед, давно и хорошо фотографировавший, приобрел в ГДР кинокамеру и увлекся киносъемкой. У нас в семейном архиве хранится несколько часов его съемок, среди которых и картины городов, и очень трогательные и забавные бытовые сценки, показывающие, как дед и бабушка «расслабились» в ГДР после 25-лет скитаний по экспедициям и командировкам. Бабушка после долгих лет вернулась к музыке, снова стала много играть, выступать на сцене местного ДК, стала вести музыкальный кружок (после этого она 30 лет преподавала игру на фортепиано).

Сохранилось очень много фотографий того времени. С них на нас смотрит разный Георгий Алексеевич – и домашний, и веселый, дурачащийся, и серьезный. Мне очень нравится фото, где дед сфотографирован стоящим около своего служебного автомобиля на фоне Бранденбургских ворот в Берлине. На этом изображении взрослый, обтесавшийся, заматеревший, властный мужчина, в котором уже очень мало осталось от угловатости и грубоватости деревенского парня, приехавшего покорять Москву из бедной вяземской деревни и геройствовавшего во время приключений на Чукотке. На этом фото у него взгляд победителя, которым он и был в течение своей жизни.

Г.А.Кремчуков в Берлине, вторая половина 1950-х годов (фото из семейного архива)

В фотографиях и кинолентах «немецкого» периода жизни деда чувствуется удовлетворение от того, что жизнь в целом состоялась – профессиональный путь успешен, рядом горячо любимая жена, дочь выросла и вышла замуж.

При этом работа в «Висмуте» не была легкой прогулкой. Существовали разногласия между советскими и немецкими специалистами, руководство находилось под пристальным вниманием зарубежных подразделений КГБ СССР, обеспечивавших охрану и безопасность уранового предприятия.

В 1961 году дед и бабушка вернулись в Москву и жили здесь уже до конца своей жизни. Здесь Георгий Алексеевич 25 лет проработал в центральном аппарате Министерства среднего машиностроения, в главном здании министерства на Большой Ордынке. Основную часть этих лет он провел в должности главного геолога – заместителя начальника Геологического управления 1-го Главного управления Министерства (в настоящее время – Урановый холдинг «Атомредметзолото»).

Вначале некоторое время дед занимался урановыми месторождениями на территории СССР, но в дальнейшем в основном курировал по геологической части заграничные урановые объекты – в ГДР, Болгарии, ЧССР, Венгрии, Румынии. 4—5 раз в год он выезжал в заграничные командировки, иногда находился там по 1—2 месяца, консультируя местных коллег. Авторитет его в «братских» странах в профессиональных кругах был значителен. Формально это выразилось в зарубежных наградах – Орден «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени (ГДР, 1960), Золотой Народный Орден Труда (Болгария, 1972), Орден трудовой Красной Звезды (ЧССР, 1975). В 1983 году был избран почетным членом Болгарского геологического общества. До самой смерти Георгий Алексеевич состоял в дружеской переписке с друзьями из Болгарии и ГДР, отношения с которыми завязались во время его работы в этих странах.

Советское руководство также не обходило вниманием успехи деда. В 1962 году последовало награждение медалью «За трудовую доблесть», в 1971 году (в связи с 25-летиее СГАО «Висмут») – вторым орденом «Знак Почета», в 1979 году – присвоение звания «Заслуженный геолог РСФСР». Но особенно дед ценил профессиональную шахтерскую награду – он был награжден знаком «Шахтерская слава» всех 3-х степеней.

В 1984 году Георгий Алексеевич был делегатом XXVII Международного геологического конгресса. В этом же году вышла единственная публично опубликованная (кроме статей студенческого периода) его научная работа – монография «Урановые месторождения Чехословакии», написанная в соавторстве с Ю.А.Араповым (по удивительному стечению обстоятельств его сын, профессор исторического факультета МГУ Д.Ю.Арапов был оппонентом на защите моей дипломной работы) и В.Е.Бойцовым.

В 1960-1980-е годы Георгий Алексеевич старался поддерживать отношения с множеством людей, которые были его коллегами и знакомыми на протяжении всей жизни. Это были и друг его вяземского детства В.В.Балакирев, и однокурсник и коллега по Чукотке М. Д.Бритаев, и знаменитый в советское время полярный летчик и писатель М.Н.Каминский, и коллеги по работе в Болгарии, ГДР, Пятигорске.

Дед сохранял очень тесные связи с малой Родиной и своей семьей в Вязьме. Долгие годы он занимался поиском могилы отца, убитого при невыясненных обстоятельствах в 1945 году на железнодорожной станции под Брянском, опекал брата Ивана и сестру Евдокию, которая когда-то отвела его за руку в первый класс церковно-приходской школы, дружил с двоюродным братом Е.В.Гавриковым, инвалидом войны, старался поддерживать племянников, сыновей рано умершего старшего брата Николая. В семьях их потомков до сих сохраняется память о «дяде Гуре».

В 1972 году родился автор этих строк, единственный внук Георгия Алексеевича. Наши с ним отношения были очень теплыми и нежными. Он был заботливым и ласковым дедом. Почти из каждой командировки он писал мне наивно-сентиментальные открытки, в которых наряду с пожеланиями здоровья советовал расти хорошим советским человеком. Его возвращения из заграничных командировок я ждал с нетерпением – это сулило мне многочисленные гостинцы. А особую трепетную радость вызывали те нечастые выходные, когда мы оставались с ним вдвоем – без родителей и бабушки.

С конца 1970-х годов Георгий Алексеевич, к тому времени накопивший значительный багаж проблем со здоровьем, не раз просился на пенсию. Однажды с этой просьбой он обратился к министру среднего машиностроения Е.П.Славскому. Славский, который был старше деда на 10 лет и славился богатырским здоровьем, обозвал его «мальчишкой» и сказал, что тот уйдет на пенсию после него. Но жизнь вносила свои коррективы. Когда Георгию Алексеевичу было 77 лет, во время одной из заграничных командировок ему стало плохо с сердцем во время спуска в шахту. Работу в производственных условиях он считал неотъемлемой частью своей деятельности, и дальнейшего смысла в пребывании на руководящей работе не видел. 18 апреля 1986 года Георгий Алексеевич ушел на пенсию. Через полгода, в ноябре, покинул свой пост и Славский.

Г.А.Кремчуков на пенсии (фото из семейного архива)

На пенсии дед не сидел, сложа руки. Дважды в неделю он ездил в министерство, где консультировал более молодых коллег. В эти годы он вступил в активную переписку с краеведческим музеем в городе Эквегинот на Чукотке. Именно по предложению руководителя этого музея дед сел писать публикуемые сейчас воспоминания о работе в составе Второй Чукотской экспедиции. Работа была кропотливой. Дед посещал архивы, связывался с еще живыми участниками событий, аккуратно расчерчивал по памяти карты и маршруты. Так появились большой очерк и небольшая статья о поиске пропавшего самолета, объединенные сейчас в одной публикации. Он начинал писать и общие воспоминания о своей жизни, доведенные до 1916—1917 года.

Надо отметить, что дед был образцовым советским человеком, искренне принимавшим идеалы социализма. История не знает сослагательного наклонения; мы не знаем, как сложилась бы его судьба, не случись революция, но так или иначе кадровый вакуум первых 15 лет советской власти служил двигателем скоростного карьерного лифта, который сделал парня из простой вяземской семьи одним из ведущих экспертов по урановой геологии не только в СССР, но и во всем «социалистическом блоке». Поэтому, когда советская система и сам СССР стал стремительно рассыпаться, а не его месте формировалась непривычная, подчас действительно уродливая новая система, деду было очень непросто, он так и не смог принять этих изменений. Он лично глубоко переживал эти изменения, считал, что его жизненный путь и достижения обесцениваются. К сожалению, так и было по отношению многих, чьи полезные, ценные труды пошли на слом вместе с изжившей политической системой. Дед перестал писать свои мемуары, посчитав это ненужным. Долгое время в семье считалось, что и свои чукотские записки он сам уничтожил. Большой радостью было найти их в забытом портфеле спустя двадцать лет после его смерти.

После 1993 года Георгий Алексеевич сильно болел. Последний месяц он провел в больнице. В личных вещах, которые остались в его палате, оказался небольшой листок с нарисованной схемой – дед накануне своего ухода объяснял соседу по палате, рабочему с одного из атомных производств, как устроено ядерное оружие. Дед умер 15 декабря 1994 года на 87-м году жизни.

Георгий Алексеевич Кремчуков был очень разным человеком. В кругу семьи – ласковым и заботливым, с друзьями – преданным и веселым, на работе – жестким и дисциплинированным. Он верил в идеалы и жил идеалами, но был очень живым, настоящим. Он много работал, но и умел отдыхать. Отлично рисовал, играл на фортепиано, аккордеоне, гитаре, балалайке, мог починить любую вещь, прекрасно фотографировал. Любил хорошо поесть и выпить. Умел хорошо стрелять, любил ездить на природу и купаться в любом водоеме.

Я очень надеюсь, что между строками его чукотских записок, написанных с позиции геолога-разведчика, читатель увидит далекие черты очень сильного человека.

А.К.Стась, внук Г.А.Кремчукова