Глава вторая
ИСПЫТАНИЕ

Они с самого утра только тем и занимались, что считали и пересчитывали поступавшие от работников и служащих фабрики деньги. На призыв Элеоноры Владиславовны, в не такие уж и далекие, казалось бы, годы, в дни своей бурной молодости возглавлявшей фабричные профсоюзы, откликнулись все. Руководители отделов и цехов разложили требуемую для операции мальчику сумму на количество своих сотрудников и постановили в среду утром деньги собрать и представить в бухгалтерию.

Элеонора Владиславовна сама пришла в тесный кабинет бухгалтерии и уселась вместе с Валентиной Григорьевной, главбухом, и кассиршей Машей раскладывать деньги по пачкам – десятки к десяткам, сотни к сотням, и так далее. Их они собирались передать Васениной, чтобы та отправилась в ближайший же обменный пункт, не теряя ни минуты драгоценного уже времени.

Но, естественно, что с такой крупной суммой отправлять Светлану Владимировну одну в валютный обменник, где всякие только и ждут, чтоб ты зазевался, было бы неразумно, и Элеонора решила и тут взять на себя миссию помощницы. Но пока она считала деньги, шевеля губами, как, впрочем, и остальные. Очередные десять тысяч она пересчитывала повторно и оборачивала полоской бумажки, а затем передавала бухгалтерше, и та отмечала на калькуляторе. То же самое делала и Маша. Лохматые пачки денег приобретали «цивильный» вид.

– Кто у нас еще остался? – озабоченно спросила Элеонора. – Чего-то маловато пока…

– А еще из фасовочного не приносили, Маргарита побежала, – Валентина Григорьевна указала на стол, за которым сидела Элеонора, – и грузчиков не видно.

– Элеонора Владиславна, – Маша подняла голову от очередной пачки, – а почему такая дорогая операция?

– Ах, Машенька, – вздохнула Элеонора, – да разве это дорого? Это только на самые необходимые лекарства… За саму операцию доктор ничего не берет. А там ведь, сказал, костный мозг нужен, прямое переливание… Ой, и подумать страшно, не то что говорить!

– А муж Светланы, он-то – что ж? Почему не помогает?

– Да нет мужа… Вертолетчик он был, погиб…

– На испытаниях, наверное?

– Нет, Светлана говорила, в Чечне, о, Господи!.. Ну и сколько, Валя, у нас еще не хватает?

– Сто пятьдесят пять… Еще двадцать надо. Это если по сегодняшнему курсу. Эля, только вы уж там поищите, где по двадцать пять берут за доллар, а то, я видела, курс кое-где и пониже. Вот же спекулянты!

– А что ты хочешь, Валюша? Каждый теперь делает деньги, как может, на совесть никто давно уж не ссылается. Капитализм, одно слово… Ну, где ж твоя Маргарита? Время-то идет!

– Сейчас прибежит, куда денется?…

– Элеонора Владиславовна, – снова встряла Маша, пышноволосая девушка с прической «под Аллу», – а если б мы не собрали, тогда что?

– Умер бы Игорек. А ему двенадцать всего… Я видела, когда его увозили в клинику, совсем прозрачный стал… Но хороший мальчик, держится, ты, говорит, мама, за меня не волнуйся… Не о себе думает.

– А хороший у нас все-таки коллектив, – задумчиво сказала Маша и тряхнула волосами. – Откликнулись… А дирекция чего ж?

– Здрассьте! – укоризненно покачала головой Элеонора. – Мы ж единовременную выписали! Сама и выдавала, уже забыла, что ли? Пятьдесят тысяч – они что, на земле валяются? Выписали, сколько могли…

– Точно! – Маша засмеялась. – Совсем забыла… Ну, где ж она? – воскликнула нетерпеливо.

И, словно откликнувшись на ее вопрос, в кабинет почти вбежала Маргарита, высокая, худая женщина, с металлической коробкой от печенья в руках.

– Вот! – сообщила она торжественно и брякнула коробку на стол перед Элеонорой. – Теперь уже все сдали! Никто не отказал! А ребята с погрузки, так те заявили, что если чего надо, они помогут: перевезти там, доставить куда…

– Ладно, будем иметь в виду, – кивнула Элеонора. – Здесь у тебя сколько? – спросила она, открывая банку.

– Должно быть восемнадцать, а что? Мы так и планировали.

– Не хватает двух тысяч, – морщась, сказала Валентина Григорьевна. – Ну, у меня… – она достала из ящика стола свой кошелек, – вот, четыреста пятьдесят при себе, больше ни копейки, девочки.

– Я посмотрю, – Маша тоже полезла в свою сумку. Потом поднялась и, торжественно подойдя к Элеоноре, шлепнула ладошкой по столу и убрала, оставив лежать тысячу рублей. Гордо и независимо посмотрела на присутствующих – мол, знай наших, и вернулась к своему столу.

– Ну, Машка! – восхищенно отреагировала Элеонора. – Ну, молодчина! К сожалению, не могу последовать твоему примеру, у меня… – она заглянула в собственный кошелек, – только «пятисотка». Сколько еще не хватает?

– Пятидесяти, – ответила Маргарита и заторопилась, – я дам, у меня есть… Только в коробку это все не поместится, – она указала на пачки денег, сложенные на столе перед главбухом.

– Да, сто семьдесят пять тысяч… – покачала головой Элеонора Владиславовна. – И машины нет, укатил наш генеральный. – Она имела в виду генерального директора акционерного общества, владевшего, в частности, и этой кондитерской фабрикой. – А как везти? Может, сумку какую-нибудь приспособить?

– Ты еще в авоську сложи! – с укоризной воскликнула Валентина Григорьевна, вызвав общий смех. – Давай-ка мы тебя лучше, девушка, на минуточку беременной сделаем, а?

Все посмотрели на нее удивленно.

– Ну, чего уставились? – засмеялась главбух. – Сложим в пакет, привяжем тебе к животу, кофту натянешь сверху, так и пойдешь. Правда, в твоем возрасте… – с сомнением и ухмылкой поглядела она на Элеонору.

– Чего, стара, по-твоему? – воинственно вскинулась Элеонора и выпрямилась во весь свой гренадерский рост.

– Да нет, почему, конечно, если на любителя?…

И снова все захохотали. Рады, конечно, были, что получилось у них. Сумма-то огромная, если подумать, но, главное, никто не отказал – вот, что важно! Нормальные люди работают…

– А что, – отсмеявшись, с заметной грустинкой сказала Элеонора, – приглядывалась я тут к одному любителю, всем вроде хорош, одна беда – женатый он уже, а так – у-у, девоньки, какой шикарный кавалер! С ним бы не только детей делать! Да-а… Ну, и что теперь? Смешно буду выглядеть, говоришь?

– Да вы внимания не обращайте, Элеонора Владиславовна, – посоветовала Маргарита. – Кому какое дело, в каком возрасте женщина рожать собралась? А потом, сорок лет – совсем не потолок для нормальной, здоровой женщины.

– Сорок третий, – серьезно поправила ее Элеонора.

– Гляди, испугала! – хмыкнула Валентина Григорьевна. – Вот до моих лет доберешься, тогда…

– Ладно, – решительно отмахнулась Элеонора, – дите бабу не портит! Привязывайте! А то время идет, и Светлана, поди, уже волнуется, а нам еще менять, а потом далеко ехать, на Кожуховскую набережную.

– Светлана-то где сейчас? – спросила Маргарита.

– Да у метро будет ждать, у «Фрунзенской».

– Ну, все, – решительно сказала Валентина Григорьевна, – давайте, девочки, паковать нашу предводительшу. Маша, принеси из фасовочного большой пакет… А при твоем росте, Эля, думаю, сойдет, не вызовет подозрений… Ты, между прочим, если чего, прямо животом вперед и напирай! Президент чего велел? Рожать! Всем бабам! Вот мы и стараемся! Государственная политика, пусть только попробуют!..

Маша, смеясь, убежала в фасовочный цех.

Не зря, наверное, говорят, что если уж сначала не повезет, то либо бросай дело, либо откладывай…

Светлана Владимировна «барражировала» у выхода из метро «Фрунзенская». Термин еще от мужа покойного в памяти остался. Она не знала, откуда появится Элеонора – из метро или на такси подъедет? И каждая минута ожидания становилась для нее натуральной пыткой. Казалось, что надеждам на то, что люди откликнутся на ее нужду, сбыться не суждено. Да и откуда сейчас у таких же, как она сама, работниц лишние деньги? Это ведь просто сказать: возьми, да и отдай постороннему человеку тысячу рублей! Ну, может, не совсем постороннему, все-таки пятнадцать лет отбегала на фабрику, не шутка… Но, в любом случае, собрать такие немыслимые для нее деньги, это было бы похоже на чудо. И всякий раз, когда думала об этом, перед глазами вставало измученное лицо Игорька: «Ты только не волнуйся, мама…» Если бы могла, вернее, если б помогло сыну, не задумываясь, жизнь за него отдала бы!..

Отдала бы… А дальше – что? Как он один, без нее останется?… Сплошной заколдованный круг…

Господи, только бы успеть!..

Ну, наконец-то! Из дверей метро буквально вынесло Элеонору. Светлана Владимировна сперва узнала ее, но тут же подумала, что ошиблась, обозналась. К ней неспешным шагом вперевалку приближалась и Эля, и вроде не она. Крупная беременная женщина, причем не просто беременная, а на последнем месяце, если не на последнем, прости, Господи, дне! Да она ж прямо тут сейчас и разродится!

Светлана и испугалась, и растерялась, потому что ничего не могла понять. А Эля, между тем, приблизилась почти вплотную, даже животом своим огромным задела и, будто заговорщик, быстро заговорила:

– Не разевай свой рот! Пакет у меня под кофтой… Не в авоське ж таскать! А на такси уже и денег нет, последнее выгребли… Ладно, пошли, где тут твой обменник?

– Побежали, это недалеко, вон у того магазина!..

– Да не несись ты так! Чего люди-то подумают? Гонки, понимаешь, беременных…

«Действительно, черт-те что получается», – подумала Васенина и усмехнулась: от сердца, кажется, отлегло.

Но в ближайшем обменном пункте сказали, что такой крупной суммы, как семь тысяч, у них сейчас нет, надо специально заказывать, а сделать это можно будет только после обеденного перерыва, да пока еще подвезут. В общем, езжайте, дамочки, в ближайший банк.

Где-то подальше, кажется, у кинотеатра «Горизонт», – кто-то говорил Светлане Владимировне, – есть еще обменный пункт. Придется топать туда. Ну, в самом деле, а где тут ближайший банк? Кто скажет?… Прохожие пожимали плечами, разводили руками и… показывали в сторону кинотеатра. Уж там-то – точно есть! Но тут же кто-то посоветовал идти в обратную сторону, видно, пожалел беременную женщину, по направлению к выставочному центру, к строительной выставке, уж там-то точно есть, где поменять валюту. Светлана Владимировна и сама удивилась, почему пошла в обратную сторону: ведь между 2-й и 3-й Фрунзенскими улицами как раз и располагается лечебный центр, где будут оперировать Игорька. Она ж была, причем, постоянно, видела, но, вероятно, голова была не тем занята… А что-то похожее на обменный пункт там действительно есть, даже, помнится, цифры валютных курсов на табло красным светились…

Короче говоря, пока дошли, «живот» доконал Элеонору Владиславовну. Она уже сожалела, что согласилась на такое представление, надо было сложить деньги в обычную хозяйственную сумку и – все! И никаких тебе мучений, да и косых взглядов, которые просто достали уже! Скорей бы снять это все с себя… Так надо ж еще и место найти удобное, чтоб вытащить из-под юбки. А то ведь и сраму не оберешься…

Но и здесь им не повезло. На окошке обменного пункта, за дверью, в тесном помещении, висело объявление: «Технический перерыв». Само окно плотно закрыто. А сколько будет длиться перерыв и когда окно, наконец, откроется, никто сказать не мог. Дверь в сам обменник была заперта, на стук никто не откликнулся. Стоять тут и ждать не было ни малейшего смысла. Женщины вышли на улицу.

– Ну, и что? – тяжко вздохнула изрядно вспотевшая Элеонора Владиславовна. – Едем в центр? Господи, и не вытащить теперь! Не попрешь ведь в руках мешок из-под печенья! Вот же дурь какая!

Они стояли напротив обменного пункта и думали, где тут еще есть что-нибудь. И в этот момент к обменному пункту подъехала машина. Красивая такая иномарка черного цвета, но с немного помятым задним справа задним крылом. Светлана Владимировна в их названиях не шибко разбиралась, это Игорек знал много и подсказывал матери, когда… О, Господи, когда был здоров… А когда это было?…

Из машины вышел водитель – молодой, симпатичный мужчина лет тридцати с небольшим, хорошо одетый, – и бегом направился к обменному пункту. Вошел внутрь, женщины смотрели на него, переглянулись и печально улыбнулись. А мужчина появился из дверей, огляделся, увидел женщин, посмотрел вопросительно.

– Вы, простите, не сюда?

Светлана Владимировна невольно развела руками: мол, да, но что поделаешь?

– Так до сих пор и закрыты? А не знаете, когда откроют? Не говорили? Может, обедают?

– Не знаем, молодой человек, – ответила Элеонора. – Ну, пойдем, Света? Надо другой пункт поискать, чего ожидать у моря погоды?…

– Простите… – как-то стеснительно спросил парень. – А вы… это… Сдаете? Или покупаете?

– Нам доллары нужны, – недовольно буркнула Элеонора. – Пошли, Света. – И повернулась, чтобы идти.

Но парень не отставал.

– А много долларов? Сколько вам надо?

– Слушайте, молодой человек, сколько нам надо, мы сами знаем. Света, ну, что ты стоишь? Идем?

– Нет, вы извините, – парень уже не обращал внимания на Элеонору, он смотрел на Светлану. – Ищите, ради Бога, да только я уже всю округу объехал. Либо денег нет, либо курс совсем грабительский, – он огорченно поморщился. – Билеты для туристической группы надо срочно выкупать, прилетели аж из Новосибирска, и все – в долларах! У нас же в авиакассах валюту не принимают, вот и мучаюсь теперь…

– Ну, а что, Эля, в конце-то концов? – вдруг решительно заговорила Светлана Владимировна. – Может, никуда и бегать не надо? Вам сколько нужно, молодой человек? – уже с надеждой спросила она.

– Ой, мне, к сожалению, много, – словно стесняясь своей нужды, со вздохом ответил он. – А вам что, наоборот, доллары нужны?

– Перестань, поехали! – заторопила ее Элеонора, дергая за рукав.

Но на Светлану словно что-то нашло. Позже она так и не сможет объяснить, что произошло – затмение или действие какого-то непонятного гипноза…

– Да, и много… Целых семь тысяч!

– Ой, слушайте! – воскликнул мужчина. – Да вы ж мои спасители! Это ж, если по этому курсу… – он посмотрел на светящийся указатель. – Почти на двести тысяч! Женщины, выручайте!

– Света! – почти взмолилась Элеонора. – Ну, нельзя же так! Первый встречный! Ты что делаешь?!

– Дамочки, милые мои, да чего вы боитесь? – почти взмолился мужчина. – Забирайтесь в машину и считайте себе, сколько угодно, да я и близко не подойду, если вы боитесь! Пожалуйста! – он кинулся к своей машине и широко распахнул заднюю дверцу. – Садитесь, считайте! А доллары у меня – вот! – Он раскрыл кожаную сумку, висевшую у него на локте, и вытащил оттуда толстую пачку долларов.

Светлана тут же, не обращая внимания на слабые протесты подруги, решительно потянула Элеонору за собой и первой забралась в машину…

Ну, достать бумажный сверток из-под юбки Элеоноре Владиславовне было, конечно, не просто, но они и достали, и раскрыли его. Подавали по три пачки по десять тысяч рублей каждая, как складывали в бухгалтерии, молодому мужчине. А тот, стоя возле открытой передней дверцы, брал их, бегло пересчитывал и тут же передавал женщинам тысячу двести долларов, которые доставал из своей сумки. И женщины, в свою очередь, тоже тщательно пересчитывали американские купюры, внимательно осматривая каждую из них, чтобы не попалась какая-нибудь испорченная. Или, не дай, Бог, фальшивая, – будто они сами могли это определить, сидя тут, в чужой машине… Эту операцию, определенно чувствуя жуткое неудобство и странную боязнь, они проделали пять раз, а на последний пришлись две с половиной пачки, соответствующие тысяче долларов. Потом, уже стесняясь собственной настырности, они еще раз, уже целиком пересчитали доллары, успокоились, потому что цифры сошлись, сложили валюту в тот же бумажный пакет, который стал много тоньше, и покинули машину. Мужчина, облегченно улыбаясь, с нетерпением ждал, пока они не закончили своего подсчета, а по завершении операции немедленно вскочил за руль и включил зажигание.

Он только и успел помахать женщинам рукой через опущенное стекло, как наперерез его машине откуда-то, словно из-под земли, вылетели белые милицейские «Жигули» с синей полосой и синей же мигалкой на крыше. Эта машина резко затормозила перед радиатором иномарки, из машины выскочили двое милиционер и парень в гражданской одежде, как оперативник. Кинулись к водителю иномарки. Шофер милицейского автомобиля остался за рулем. Один оперативник как-то грубо, но ловко выдернул мужчину из-за руля, заставил его положить обе руки на капот и нагнулся над ним. А второй, долговязый милиционер, ухватил за рукава обеих женщин и с силой, хотя они и не думали сопротивляться, буквально подтащил их к своему автомобилю.

– Что у вас в пакете? – грубо спросил он.

– Деньги, – растерянно выдавила из себя Васенина. – Мы поменяли…

– Можете мне не рассказывать всякие байки! – зло закричал на них милиционер. – У нас кинокамера все зафиксировала! Весь ваш процесс! Полищук! Того жулика – в наручники и – в машину. И – за мной, в отделение! Садись за руль! А этих, – он презрительно оглядел насмерть перепуганных женщин и угрожающе сплюнул, – мы сами доставим! – И рявкнул на них: – Я вам приказал! Немедленно садитесь в машину!

Ничего не понимая в происходящем, Элеонора и Светлана покорно и испуганно полезли на заднее сиденье. Слов не было, как и ясных, определенных чувств – злости, например, ярости, – именно тихий, покорный ужас от того, что происходило вокруг, словно придавил их. Вот в таком состоянии и привезли их в какое-то отделение милиции, затем долговязый приказал им выйти, прошел к дверям отделения, открыл и, показав рукой, велел подняться на второй этаж, в семнадцатый кабинет. Туда же сейчас поднимутся и они, конвоируя жулика, – его машина только подъезжала к милиции.

Все и так уже было похоже на страшный, абсурдный сон, но когда женщины поднялись наверх и обнаружили на месте семнадцатого кабинета обыкновенный туалет, с Васениной случилась истерика…

Естественно, что они, как сумасшедшие, ничего еще не понимая, но догадываясь, что случилась катастрофа, кинулись обратно, на улицу. Но никаких автомобилей у подъезда уже не было, а дежурный и три милиционера, находившихся там же, с ним, в «дежурке», при входе в отделение, долго хохотали, когда дослушали слезную историю до конца. Им было очень весело оттого, что какие-то жулики так лихо и ловко развели этих здоровых дур…

Потом совершенно убитая уже Светлана Владимировна, под диктовку Элеоноры Владиславовны, старавшейся все же сохранять хоть какое-то самообладание, дрожащей рукой написала заявление в милицию. Дежурный принял его, но очень неохотно. И по его поведению, по выражению его лица, обеим женщинам стало предельно ясно, что и действовать «эта милиция» станет точно так же – очень неохотно. И уж, во всяком случае, не торопясь.

Светлана Владимировна отчетливо, наконец, поняла: это конец. Уж такого испытания она не выдержит. Да и что объяснять этим веселым ментам, что вот прямо сейчас, только что, фактически на их глазах, какие-то мерзавцы украли жизнь у маленького человечка?! Не поймут, им же сейчас так весело…