Внешний вид генерала милиции никак не говорил о том, что он cо своим другом, тоже генералом, но от прокуратуры, иначе говоря, государственным советником юстиции третьего класса Александром Борисовичем, старательно и достаточно стремительно – от одиннадцати вечера до почти трех утра – искажал свой моральный облик, как говаривали в добрые старые времена. Никаких следов ночной борьбы с собственным здоровьем. Турецкий искренне позавидовал цветущему виду Вячеслава, хотя тот был старше на целых пять лет. Ну, рыжие, когда-то непокорные кудри стали редкими и пегими, да еще погрузнел, вторая так называемая грудь раздалась, отчего пуговицы мундира сходились с трудом.

Но прежним блеском светились хитрые глаза. А вот Александр Борисович, если посмотреть со стороны, в настоящий момент вполне соответствовал бы юмористическому представлению об ожившем вопросительном знаке – такой же длинный и слегка изогнутый в верхней своей части.

– Вот почему, Саня, – встретил Турецкого Грязнов, вмиг оценив внутреннее состояние друга, – я уже давно не хожу замуж. В смысле не женюсь, понял? Никто не помогает мне жить и не следит ревнивым оком за моей нравственностью. Но я – это я, а ты – это ты, со всеми вытекающими. Ты когда ж уехал-то?

– Здрасте! Будем искать вчерашний день?

– Да нет, я все помню. Мы сидели, потом…

– А потом ты заявил: все, иду спать.

– Разве? – удивился Грязнов. – Скажите пожалуйста! Значит, сработала защитная реакция организма. А ты, надо полагать, явился домой и к Ирке полез? Она дала отлуп, и тогда ты, кровно обидевшись ушел в эмиграцию, так?

– И находился в ней до утра, – подтвердил Турецкий.

– А я всегда утверждал, что в эмиграции плохо, – сморщил нос Грязнов. – Ho дураки не понимают, думают, им там медом намазано. А там…

– Ноги на пол свисают, – с безысходным выражением на лице покивал Турецкий.

И оба расхохотались. Тема была исчерпана.

– У меня есть тут маленько, – кивнул на сейф Грязнов. – Если очень плохо?..

– Не, – покачал ладонью Александр, – Костя постарался, дал таблетки от головы. А вот кофейку покрепче, это я бы смог.

Грязнов немедленно дал команду секретарше Людмиле Ивановне приготовить пару чашечек, на что получил ответ:

– Вячеслав Иванович, уже несу.

Разговор велся по громкой связи, и Грязнов лишь молча развел руками, а Турецкий изобразил немое восхищение.

– Капнуть? – словно невзначай кивнул Грязнов, когда Людмила Ивановна, кокетливо поведя плечиком в сторону Александра Борисовича, вышла.

– Да капни уж, успокойся! – Турецкий скривился так, будто Вячелав предложил ему яду.

И Грязнов действительно капнул, влил буквально по чайной ложке из коньячной бутылки, которую сразу же вернул в сейф, бурча при этом:

– Можно ж ведь по-человечески… – и тяжко вздохнул от минувших воспоминаний. Затем он вернулся к столу, поднял свою чашку и сказал: – Ну давай… введу тебя в то, что мы имеем. А имеем мы пока следующее…

Незадолго до прихода Турецкого в МУР на имя Грязнова пришел факс из ФСБ. Акт взрывотехнической экспертизы представлял собой две странички, скрепленные степлером.

Александр пробегал его глазами, прихлебывая кофе и кивая при этом. При подрыве автомобиля марки «ауди» номерной знак такой-то, по утверждению эксперта-криминалиста, было использовано самодельное взрывное устройство, состоящее из тротиловой шашки, детонатора и часового механизма. Мощность устройства соответствует тремстам граммам. Найденные на месте взрыва фрагменты деталей указывают на их заводское происхождение, однако сборку производил профессионально грамотный специалист. Фрагмент таймера показал, что взрыв должен был произойти ровно в семь сорок пять.

Само взрывное устройство было заложено под днищем автомобиля, в районе заднего сиденья, справа, и закреплялось с помощью магнита. По заявлению хозяина автомашины, это было именно то место, где он сидит постоянно. И выезжает всегда в одно и то же время.

– Любопытно, Саня, – заметил Грязнов, – что наш потерпевший отказался вообще давать какие-либо показания этому майору из местного отделения. Там рапорт майора приложен, ты прочтешь. Но дело в том, что, по свидетельству и самого хозяина и по показаниям консьержки – это тебе еще предстоит проанализировать, – по нашему Каманину можно часы проверять. Пунктуальный до идиотизма, садится в машину ровно в семь сорок пять, за редчайшими исключениями, ни минутой раньше или позже. Бзик такой, надо понимать. Вот, похоже, именно на этом бзике его и захотели достать. Другими словами, пахнет заказухой. Терпеть этого не могу, – Грязнов даже засопел от возмущения.

– А с чего бы это Каманину в бутылку-то лезть? – удивился Турецкий.

– А хрен его знает. Читай рапорт, там какое-никакое объяснение. А скорее всего, я думаю, это у него от сознания собственной значительности. Майор, понимаешь, прибыл! Ему ж, видать, меньше генерала как-то и не к лицу! Вот мы с тобой – это еще куда ни шло!

– Да ладно, есть закон.

– А-а! – отмахнулся Грязнов.

Покончив с актом экспертизы, Турецкий перешел к рапорту майора милиции Дубакина И. Е. из ОВД «Кутузовское».

Как следовало из него, потерпевший, гражданин Каманин Е. А., категорически отказался дать свои показания ввиду того, что он собирался немедленно лично связаться с руководителями Федеральной службы безопасности РФ и Генеральной прокуратуры. Сам же майор, по его словам, должен был в ближайшие же часы получить конкретное указание из Министерства внутренних дел о том, как ему и в каком порядке предстояло действовать в дальнейшем.

Александр Борисович только головой качал да хмыкал от pacпиравших его чувств в отношении такого важного гражданина Каманина. Это ж надо такое придумать!

Далее майор указывал в рапорте, что, не желая бесполезно тратить драгоценное время и ввиду того, что водитель сгоревшей машины «ауди» был отправлен в реанимобиле в Институт «Скорой помощи» имени Склифосовского, он допросил в качестве свидетеля гражданку Шишкову З. П., работающую консьержкой, то есть дежурной по подъезду в доме, в котором проживает гражданин Каманин.

Протокол допроса прилагается.

Затем майор, опять-таки уже по собственной инициативе, связался с дежурным по городу на Петровке, 38, полковником Полыниным В. В., но тот оказался в курсе дела и приказал майору силами приданного ему экипажа в составе лейтенанта милиции Сурко Н. Г. и сержанта-водителя автомашины «Жигули» Буркина Г. Г. организовать охрану места происшествия до прибытия оперативной группы из Управления ФСБ. В указанное дежурным время оперативная группа, в составе которой находился и эксперт-взрывник, прибыла и приступила к работе. Старший группы полковник ФСБ Ливанов З. Л. сказал, что в дальнейшем присутствии майора Дубинина и его экипажа нет необходимости. После чего майор вернулся в ОВД «Кутузовское», где и составил данный рапорт, приложив также протокол допроса гр-ки Шишковой.

Далее был сам протокол.

После указания паспортных данных Зинаиды Павловны Шишковой и подписи, указывающей на то, что свидетель предупрежден об ответственности за отказ от дачи заведомо ложных показаний в соответствии со статьями 307 и 308 УПК, следовал допрос, произведенный Дубакиным, старшим оперуполномоченным.

«Вопрос. Расскажите подробно об обстоятельствах взрыва.

Ответ. По Егору Андреевичу, так у нас говорят, можно часы проверять. Никогда не опаздывает. Все у него тютелька в тютельку. И сегодня его шофер, мы его знаем, Володю этого, подъехал и стал ожидать. Я уж и на часы свои посмотрела, да так, больше для виду. Вижу, с минуты на минуту лифт заработает.

Вопрос. Во сколько это было?

Ответ. Я ж и говорю, почти в тютельку. Без нескольких минут.

Вопрос. А дальше что было?

Ответ. А дальше Егор Андреевич все чего-то не шел. То есть лифт не шумел, я же слышу. И вот гляжу, мне ж в окно-то все видно, Володя, шофер, значит, выходит вдруг из машины и прямо бегом в подъезд. Я и не открывала ему, у нас, которые проживают, сами все коды дверные знают. Ну а таким, как Егор Андреевич или его супруга Елена Сергеевна, им мы, конечно, отсюда, из своего закутка, и открываем. Ну и вижу, вбегает он, Володя, в холл, а я к нему, чтобы узнать, может, чего случилось? И тут как грохнет! И все кругом полетело! Володя упал. Его, видать, чем-то по голове стукнуло крепко. А меня Бог миловал, только отшвырнуло вон к той стенке и – на пол. Я вскочила, в ушах ничего не слышу, дым кругом, глаза сами плачут. А Володя лежит вот здесь, на полу, на стеклах, без всякого движения, и кровь у него из затылка так и хлещет! Так и хлещет! Фонтаном! Страх-то какой! Господи!..

Вопрос. Я прошу вас излагать только факты. Меньше эмоций. Ну что касается крови, то ее как раз вылилось совсем немного. Это у вас, наверное, от испуга?

Ответ. А как же! Да разве немного? Ой, мать моя, а я-то сослепу да в дыму том вонючем подумала, что… Ой, Царица Небесная! Не дай бог пережить такой страх!

Вопрос. Что было дальше?

Ответ. А дальше, гляжу, Егор Андреевич бегом бежит. И ко мне. «Звони!» – кричит, а куда звонить, не сказал. А тут уже и народ набежал. С этажей. Так Егор Андреевич забрал у меня телефонную трубку и caм, кому нужно, все обсказал. Ох и ругался же он!

Вопрос. Кого конкретно ругал?

Ответ. А я почем знаю! В телефон ругался! Министром грозил. Ну а пока кричал да ругался, тут и доктора прибыли. А следом и вы.

Вопрос. Что еще можете добавить?

Ответ. Так чего ж? Все, как было, я обсказала, а уж ты, милок, сам пиши, как тебе надо.

Вопрос. Вот как вы говорите, так мне и положено писать. Но меня интересует, почему это вдруг шофер Володя вдруг, буквально за миг до взрыва, выскочил из машины и кинулся в подъезд? Ведь так было? Вы ничего не напутали?

Ответ. Ну а чего мне путать-то? Стара я уже, мил человек, чтоб путать. Это тогда, когда звенело кругом и дым валил, я, может, чего и не запомнила, а сейчас зачем же путать? Сам посуди! Вон и Егор Андреевич… наорал кругом, дак и тебе малость перепало, но и его понять можно, ведь большой начальник, а после ушел к себе. Так ведь и не уехал на свою службу! Тоже понять надо – нервы!

Вопрос. Ладно, на этом мы пока давайте с вами и закончим, Зинаида Павловна, но у меня все никак в голове не укладывается. Он что же, этот ваш Егор Андреевич, получается так, что в первый, что ли, раз в жизни на минутку опоздал и случился взрыв?

Ответ. Почему опоздал? Он же сюда вовсе без портфеля своего прибег! Не было с ним портфеля. Может, и не хотел ехать, а?

Вопрос. Что ж, получается, он знал об опасности?

Ответ. А уж это дело ты сам, мил человек, думай. На то тебе форму дали и погоны важные.

Вопрос. Последний вопрос. Скорее – уточнение. Шофер Володя действительно бежал? Или вам показалось?

Ответ. В самом деле бежал. Я ж потому и вышла отсюда, чтоб спросить. А кабы не вышла, вчистую прибило бы. Вон как его самого – прямо по затылку. Я ж, говорю, даже и не поняла чем.

Вопрос. Может, вот этой деревянной дверью?

Ответ. Так дверь где сорвало? А он где лежал? То-то…

Вопрос. Может, его отбросило?

Ответ. Может, и отбросило… Мной прочитано. Записано с моих слов, все правильно, в чем подписываюсь. Шишкова Зинаида Павловна».

– Понял, сколько нам информации к размышлению подбросил этот майор Дубакин? Возможно, что и сам того не подозревая… – сказал Грязнов, увидев, что Турецкий с легкой улыбочкой отложил в сторону прочитанный протокол допроса, больше напоминавший литературное упражнение досужего милиционера.

– Ага, – кивнул Турецкий. – Я еще вижу, что у нас одаренные кадры подрастают. Но ты, Славка, не прав. Он четко уловил закавыку. Если, конечно, все это не фантазии тетки, которую основательно тряхнуло при взрыве. Она ж и сама утверждает, что долго не могла прийти в себя. Надо бы внимательно поглядеть, чем его все-таки задело, этого водителя… Нет, очень странно, что наших людей там не оказалось. Я имею в виду группу с Петровки.

– Так ведь указание поступило. Я проверил, действительно было сказано так: на происшествие уже выехала оперативная группа Федеральной службы безопасности, поэтому мешать им не надо. Не создавайте сутолоки. Тем более, что практически никто не пострадал. Вот так, Саня, было сказано Васе Полунину. Кем? Удовлетворю любопытство: заместителем нашего министра Захарьиным. Шофер – не в счет. Таким образом нас и отстранили. Ну а самодеятельность Дубакина, что ж, нам она только на руку. Ну, есть еще вопросы?

– Надо ехать туда, посмотреть самому.

– Зачем же тебе одному? Поедем вместе, поглядим. Поговорим с Каманиным. Он нынче на службе так и не появился. Значит, дома отсиживается. Возьмем тепленьким.

– Но отчего же такой переполох?

– А вдруг у него просто желудок слабоват?

– В каком смысле, не понял?

– В самом прямом. Медведя знаешь? Большой зверь! А уж опасный, не дай тебе бог! Но опытные охотники рассказывали, что если его, к примеру, испугать, когда он на тех же овсах жирует, бабахнуть над ним, скажем, то у мишки нашего от испуга жуткий понос начинается. И гадит он жидко до тех пор, пока иной раз не помрет. Представляешь? И это – царь наших лесов! Так вот я и подумал: а вдруг никто на самом деле не собирался убивать Каманина? Просто напугать хотели, чтобы в дальнейшем уже не бояться его, а?

– Занятно. Итак, мы имеем первую версию. Но зачем же ему-то самому было такой переполох поднимать? Ну, пошел в ванную, умылся…

– Сам говоришь, есть многое, чего мы не знаем, – философски переложил по-своему Шекспира Вячеслав Иванович. – Разберемся…