3

На следующий день следователь Горшков получил заключение баллистической экспертизы. Как и следовало ожидать, версия о двойном самоубийстве политических лидеров «Экологической партии России» целиком и полностью подтвердилась.

Оба выстрела были произведены из пистолета «макаров», который сжимал в руке Арсений Андреевич Каматозов и который принадлежал Елене Сергеевне Канунниковой (личное оружие полагалось ей как депутату Государственной думы). Все отпечатки пальцев, снятые экспертами в квартире Канунниковой, принадлежали Канунниковой и ее супругу.

Андрей Петрович Горшков дочитал заключение экспертов до конца, отложил листы и, откинувшись на спинку кресла, сладко потянулся. Дело можно было считать раскрытым.

Глава вторая
Новое дело агентства «Глория»

1

Денис Грязнов, руководитель детективного агентства «Глория», сидел в кресле, положив сложенные в замок руки на стол, и смотрел на женщину, которая сидела перед ним. Женщина была пожилая, можно даже сказать – старая, однако очень энергичная. Во время разговора она то и дело принималась жестикулировать, размахивая рукой с зажатой в пальцах крепкой сигаретой, источающей такой ядреный запах, что впору было включать вентилятор, чтобы хоть немного разогнать сгустившийся в кабинете Грязнова вонючий, едкий туман.

В конце концов ярый приверженец здорового образа жизни Денис Андреевич решил отступить от своего главного жизненного принципа – никогда и никого не поучать, если только этого не требует необходимость, и мягко сказал:

– Татьяна Николаевна, вам бы поменьше курить. Это уже вторая сигарета за последние пять минут. Здоровья нам с вами это не прибавит.

Татьяна Николаевна махнула рукой:

– Не преувеличивайте. Я курю с четырнадцати лет, а сейчас мне шестьдесят три – и, как видите, я до сих пор жива. И даже относительно здорова. А если даже и окочурюсь – ничего страшного. Загостилась я на этом свете, Денис Андреевич. – Женщина усмехнулась. – Вот, даже дочку свою пережила, – добавила она с каким-то мрачным ликованием.

– Н-да… – вздохнул Денис, не зная, что ей ответить.

– Признаться, пока Лена была жива, я ее не слишком-то жаловала, – вернулась к теме беседы Татьяна Николаевна Канунникова. – Она у меня с молодости такая: как что не по ней – тут же в бой. Особенно когда была подростком. Вот с тех самых пор она меня и считает… простите, считала… своим врагом.

Канунникова помахала морщинистой рукой, разгоняя клубы дыма, и продолжила:

– Леночка ушла из дома, когда ей было всего шестнадцать. Ушла сама, но всю жизнь считала, что это я ее выгнала. Так что я, в конце концов, и сама стала в это верить. Устроилась моя девочка на швейную фабрику и переселилась в общежитие. Потом институт, аспирантура… В те годы мы с ней почти не виделись. Она и с Верочкой-то познакомилась, когда той уже было семь лет. Верочка – это моя младшая, – пояснила Татьяна Николаевна и с грустью добавила: – Она умерла десять лет назад. Лена тогда сильно убивалась. Она обожала Верочку, как свою дочь. Она и по годам годилась ей в матери – я ведь родила Верочку, когда мне было уже за сорок.

Татьяна Николаевна затянулась сигаретой, а Денис воспользовался секундной паузой и спросил:

– Вы говорили, что помирились с Еленой Сергеевной на похоронах Веры?

Канунникова выпустила облако дыма и кивнула:

– Что-то вроде того. Друзьями мы не стали, но она хотя бы начала отвечать на мои телефонные звонки. Иногда мы даже встречались. Правда, очень редко… А, – она махнула рукой, – чего уже об этом вспоминать. Лену все равно не вернешь. Но я могу хотя бы наказать ее убийц. Как знать, возможно, она простит меня за все, что я ей сделала и не сделала. Там, на небесах… – Канунникова вздохнула и добавила: – Если, конечно, небеса существуют.

Денис задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. Посмотрел на Канунникову:

– Но почему вы так уверены, что Елену Сергеевну и ее мужа убили? Ведь следствие установило факт самоубийства.

– Грош цена такому следствию, – сухо ответила Татьяна Николаевна. – Леночка никогда бы не стала себя убивать. Она была очень верующей девочкой, но никому об этом не говорила. А я-то знаю, недаром я ее мать. И Арсения за собой не потащила бы. Не взяла бы такого греха на душу.

– Однако факты говорят…

– Плевать я хотела на факты! – вспылила вдруг Канунникова, так сильно махнув рукою, что с сигареты сорвался столбик пепла и упал Денису на бумаги. – Все ваши факты липовые! Неужели вы думаете, что убийцы Лены были настолько глупы, чтобы оставить следы?

– Я ничего не думаю, – сердито ответил Денис, смахивая с бумаги остывший пепел. – Я просто говорю вам то, что знаю.

Татьяна Николаевна резко наклонилась вперед, накрыла своей ладонью ладонь Дениса, посмотрела ему в глаза и сказала с грубоватой проникновенностью в голосе:

– Сынок, ты должен мне помочь. У тебя ведь, наверно, у самого еще мать жива? Вот и представь себе, как бы она себя чувствовала, если бы с тобой приключилась такая же беда. Тьфу-тьфу, чтоб не приворожить! Если у меня в этом мире и есть перед кем-то долг, так только перед Леночкой. Плохой я была матерью, пока Леночка была жива. Так, может, хоть после ее смерти стану хорошей. Пойми, сынок, я ведь теперь даже умереть не имею права, пока не заплачу Леночке этот долг. Подожди-ка…

Татьяна Николаевна полезла в сумку, достала из нее два брикетика в банковской упаковке и швырнула их на стол.

– Вот! – сказала она, показывая на деньги. – Может, это поможет мне тебя уговорить?

Денис покосился на деньги и слегка нахмурился. Губы его сжались в одну полоску. Он метнул в Татьяну Николаевну глазами две зеленые молнии, однако сдержал свой гнев и ничего не сказал.

Канунникова все поняла и без слов.

– Ты прости, если обидела, – сказала она извиняющимся голосом. – Дура я старая, не знаю, как такие дела делаются. А деньги тебе предлагаю от чистого сердца. Если много – ты скажи, я лишнее заберу.

– Если мы возьмемся за это дело, хватит и половины этой суммы, – суховато ответил ей Денис. – Может, у вас есть какие-нибудь более веские основания полагать, что вашу дочь убили – кроме тех, что вы уже озвучили?

Канунникова затушила вонючий окурок в пепельнице, глянула на Дениса и, секунду поколебавшись, кивнула:

– Есть. Есть основания. Леночка в последний год сильно переживала. Все говорила про какой-то фонд, который ее погубит. Так и говорила: «Зря я связалась с этим фондом. Погубит он и меня, и все мое дело».

– Что за фонд? – насторожился Денис.

Татьяна Николаевна пожала плечами:

– Этого я, сынок, не знаю. Леночка мне не рассказывала, а я боялась спросить.

Денис посмотрел на деньги и еле заметно усмехнулся. Уже два месяца агентство «Глория» сидело без настоящей работы, занимаясь всякой мелочью. Ребята начинали ворчать. А оперативник Филя Агеев несколько дней назад намекнул Денису о каком-то «крутом банке», в который его якобы пригласили на должность начальника охраны. Программист Макс писал на своем компьютере какие-то замысловатые программы для фирм, занимающихся программным обеспечением. Короче говоря, каждый сотрудник был занят своим делом, а на «корабле» между тем назревал явный и недвусмысленный бунт. Дело Канунниковой давало шанс наладить пришедшие в упадок дела агентства.

– Гм… – сказал Денис и задумчиво почесал пальцем тонкую переносицу. – Допустим, мы возьмемся за это расследование. Но вы ведь понимаете, что результат может быть каким угодно. Возможно, мы подтвердим версию Мосгорпрокуратуры.

Татьяна Николаевна вздохнула:

– Что ж, если вы подтвердите, я, пожалуй, смирюсь. Мне главное – знать об этом наверняка. Если моя девочка и впрямь убила себя, я буду молиться за спасение ее души. Если вы мне скажете, что это так, я вам… поверю. – Последнее слово Канунникова выговорила с трудом, и Денис оценил это.

Он еще раз глянул на деньги, потом перевел взгляд на женщину и спросил:

– Татьяна Николаевна, могу я узнать, кем вы работаете?

– Да никем, – усмехнулась она. – Точка у меня на Черкизовском рынке. Одежду женскую продаю.

– А деньги откуда?

– Накопила. Все думала квартиру новую Леночке купить. Они-то с Арсением ютились в старой хрущевке. Не хотели в депутатское жилье переезжать. «Нам это, – говорили, – ни к чему. Слава богу, свое жилье имеется». Вот я, грешным делом, и подумала: подарю дочке квартиру, небось и простит она меня. А теперь… – Канунникова пренебрежительно кивнула на пачки денег, – зачем они мне? Мне главное, чтоб на хлеб да на сигареты хватало, а остальное – лишняя суета. – Татьяна Николаевна прищурилась. – Ну так как, Денис Андреевич? Поможете вы мне в этом деле или кого другого просить?

Денис на несколько секунд задумался, затем вздохнул и сказал:

– Ладно. Возможно, вы и в самом деле правы. Мосгорпрокуратура тоже иногда ошибается. Мы заключим с вами контракт и распишем все расходы. Судя по тому, что вы готовы расстаться со всеми своими накоплениями, сумма, которую я озвучу, не покажется вам слишком большой.

И Денис взялся за дело.

2

– Сколько-сколько? – скривился Филя Агеев. – Да за такие деньги я даже с дивана не встану!

– Надеюсь, ты не ободрал старушку как липку? – спросил у Дениса старший оперативник Сева Голованов.

Денис усмехнулся и возразил:

– Что ты, разве я похож на изверга?

– Ты похож на великого альтруиста и сподвижника, – скептически заметил Филя. – Тоже мне, Франциск Асизский нашелся. Хотя… – Филя пошевелил бровями. – Возможно, тут и работать-то не придется. Добудем старушке доказательства, чтобы она успокоилась, и дело в шляпе. Как считаешь, Макс?

Программист Макс сидел на вертящемся стуле перед экраном монитора и рассеянно пощипывал себя за густую бороду. Услышав, что Филя обращается к нему, Макс вскинул голову, несколько секунд смотрел на Агеева невидящим взглядом, потом изрек:

– В данный момент твоими младенческими устами, Агеев, глаголет истина. Что само по себе большая редкость. Если вы хотите знать мое мнение, то я доволен. Какая-никакая, а работа. А то я уже забыл, что служу в детективном агентстве. Вчера весь день сидел над игрой «Чертик и мартышка», делал дизайн. Еще недели две такой работы, и мы с Филей будем играть в крестики-нолики.

– А что, неплохая игра, – пожал плечами Агеев.

– Угу, – угрюмо отозвался Макс. – Для лиц с коэффициентом умственного развития, как у этой табуретки.

– Ты преувеличиваешь мои способности, – заметил, ничуть не обидевшись, Филя. – Хотя правильно отметил, что – в отличие от тебя – они у меня все-таки есть.

– Брэк! – Денис Грязнов дважды хлопнул в ладоши. Затем обвел подчиненных строгим взглядом и сказал: – С минуты на минуту приедет Кротов, я с ним созвонился. Он считает, что у этого дела есть «большой потенциал».

– Если Крот сказал, значит, так оно и есть, – пробасил со своего стула третий оперативник, грузный, как медведь, и широкоплечий, как штангист, Володя Демидов. – Мне тоже это дело кажется странным. Я, конечно, не психолог, но в людях кое-что понимаю. С таким лицом и с такой бешеной жаждой жизни, как у Канунниковой, не кончают самоубийством.

– Гляди ты, какой физиономист выискался, – улыбнулся Филя. – Тебя случайно не Фрейд зовут, а?

– Фрейд, Фрейд, – флегматично покивал Демидыч. – Поработаешь с мое, тоже станешь Фрейдом. А поработаешь чуть дольше, может, и Кротовым станешь. Хотя это вряд ли.

Алексей Петрович Кротов, о котором шла речь, был специалистом по агентурной работе, за годы службы во внешней разведке он приобрел огромное количество нужных знакомств, которые приносили «Глории» неоценимую пользу при распутывании сложных дел. Иногда у оперативников складывалось ощущение, что Кротов знает все и обо всем, как великий волшебник Гендальф из фильма «Властелин колец».

– А ну вас к лешему с вашими подколками! – сделал вид, что обиделся, Филя, взял со стола электрический чайник и пошел за водой. Когда через несколько минут он вернулся, Алексей Петрович Кротов был уже в кабинете. Совещание, таким образом, продолжилось.

Денис еще раз пересказал все, что ему рассказала о дочери Татьяна Николаевна Канунникова. Не забыл упомянуть и про таинственный фонд, который должен был «погубить» Елену Сергеевну и ее партию.

– Что, собственно, и произошло, – заметил Кротов.

– Как ни странно, да, – согласился с ним скептически настроенный до сих пор Филя. – Канунниковой нет в живых. А ее партия не смогла перешагнуть пятипроцентный рубеж и не попала в Думу. Смерть физическая и смерть политическая.

– Вот потому-то я и согласился взяться за это дело, – сказал Денис. Он достал из ящика стола пластиковую папку, раскрыл ее и выложил на стол пачку бумажных листов. – Здесь, – Денис ткнул худым пальцем в листы, – то, что мне удалось наскрести. Показания фигурантов. Почитайте, будет полезно.

Листки прошлись по кругу. Денис терпеливо ждал, пока мужчины ознакомятся с текстами и заметками следователя, который вел это дело.

– Как тебе удалось это достать? – поинтересовался Макс, просматривая листы.

– Как всегда – чудом, – ответил Денис. – Это ксерокопии. Мы с Алексеем Петровичем уже обсуждали сегодня утром информацию о фонде. И Алексей Петрович пообещал мне, что попытается раскопать о нем какую-нибудь информацию… – Денис перевел взгляд на невозмутимое лицо Кротова и сказал, обратившись к нему: – Алексей Петрович, вам удалось что-нибудь разузнать?

– Удалось, – кивнул красивой головой Кротов.

Алексей Петрович был, как всегда, чисто выбрит и элегантен, как Дориан Грей. Его седоватые, мягкие волосы были причесаны так гладко, что казались нарисованными на голове. А белоснежная рубашка могла сравниться по чистоте с ангельским крылом.

– Информация скудная, но уж какая есть, – продолжил он. – Я не могу ручаться стопроцентно, но, скорей всего, фонд, о котором упоминала Канунникова, называется «Миллениум». Руководитель фонда – небезызвестный в определенных кругах Юрий Георгиевич Отаров.

Филя присвистнул:

– Сам Отаров!

– Сам Отаров, – кивнул Алексей Петрович. – Дело в том, что «Миллениум» спонсировал партию Канунниковой на прошедших выборах.

– Не сказать, чтобы успешно, – заметил, потирая подбородок, Володя Демидов.

Кротов покосился на него и с мягкой полуулыбкой сказал:

– Ты прав. Денис Андреевич, – вновь обратился он к Грязнову, – сведения насчет сотрудничества «Экологической партии России» и фонда «Миллениум» нужно, конечно, тщательно проверить. Несколько раз партия открещивалась от Отарова и его компании. А сам Отаров неоднократно заявлял, что его фонд не оказывает материальной поддержки «маленьким партиям». О «больших» он благоразумно умалчивал.

– Понятно, – сказал Грязнов. – Алексей Петрович, вы сможете проверить эту информацию и узнать подробности?

Кротов вежливо склонил голову и сказал:

– Я попробую.

Все присутствующие знали, что, если Кротов говорит «попробую», значит, он добудет требуемую информацию с вероятностью девяносто девять процентов.