В начале 1917, когда было уже почти невозможно раздобыть уголь, Дик пустил на топливо почти сотню собравшихся у него учебников, но каждый из них он отправлял в огонь, только когда чувствовал внутри веселую уверенность, что сам являет собой квинтэссенцию всего в нем написанного и что даже через пять лет сумеет дать краткое резюме его содержания, если оно того будет стоить. Он проделывал это, сидя перед очагом и накинув на плечи от холода напольный коврик, с безмятежностью ученого, которая стоит ближе всего к божественному покою, но которой, как вскоре станет очевидно, суждено быстрее закончиться.