В марте, т. е. месяц спустя, заводы Шнейдера представили 105-мм гаубицу, изготовленную для Болгарии, и длинную 42-линейную (106,7-мм) пушку, изготовленную для России. 105-мм гаубица вполне удовлетворила условиям программы. Комиссия предложила испытать одну батарею на осенних маневрах, а затем в комиссии практического изучения стрельбы полевой артиллерии в Мальи. 42-линейная пушка в значительной степени не удовлетворяла условиям программы. Тем не менее, ввиду удовлетворительных результатов пробной стрельбы, комиссия решила продолжать испытание и предложила командировать на осенние маневры один взвод этих орудий.

Маневры на Западе в 1912 г. показали всем непредубежденным лицам необходимость этих тяжелых полевых орудий. Две стороны были неоднократно разделяемы широкими и глубокими долинами, дно которых было досягаемо лишь для орудий с навесной траекторией, а кроме того, только длинная дальнобойная пушка могла обстреливать противоположный склон, не выезжая на гребень.

После целого ряда вполне удовлетворительных стрельб в Кале, в январе 1913 г., на которых присутствовал начальник генерального штаба, комиссия решила принять 42-линейную пушку, калибр которой заводы Шнейдера обязались уменьшить до 105 мм. Несмотря на это решение и на настоятельные требования начальника генерального штаба, заказы на эти орудия были даны с большим опозданием. Все же первые экземпляры стали выпускаться, когда разразилась война.

Однако эта 105-мм L. пушка не удовлетворяла всем требованиям программы. Она была недостаточно дальнобойна и могущественна, значительно уступая германской 13-см пушке. Военный министр одобрил также в принципе конструирование орудия калибром около 135 мм, дальнобойностью в 16–18 км при весе снаряда около 40 кг. В то же самое время приступили к разработке конструкции 155-мм L., пушки большой дальнобойности, перевозимой на двух повозках.

В ожидании выпуска новых орудий, на что требовалось время, было предложено использовать имеющиеся старые тяжелые орудия – 120-мм и 155-мм длинные пушки – путем переделки, увеличивающей их дальнобойность и подвижность (программа сентября 1912 г.). Наконец, подполк. Римальо был замят изучением вопроса об установке 120-мм длинной пушки образца 1878 г. на лафет его 155-мм гаубицы C. T. R., благодаря чему рассчитывал достигнуть значительного увеличения дальнобойности.

В то время как разрабатывались эти программы, в Малыи продолжались опыты с легкой гаубицей, и одновременно с этим комиссия по практическому изучению стрельбы изыскала средства к повышению действительности огня 75-мм пушек при поражении укрытых за гребнями целей. Для этого было предложено три способа:

– применение уменьшенного заряда, что представляло неудобство, так как усложняло снабжение и подвоз боеприпасов;

– дистанционная стрельба гранатами, что заранее оспаривалось, неизвестно почему, фанатическими сторонниками 75-мм пушки;

– наконец, «способ дисков», примененный опытной комиссией для устранения рикошетов и предложенный кап. Маландреиом для увеличения крутизны траектории.(15)

Последний способ допускал немедленное осуществление без значительных затрат и был рекомендован председателем комиссии по новой материальной части в качестве временного в ожидании изготовления легких полевых гаубиц, введение которых он считал необходимым и спешным.

Ни этот генерал, ни сам автор проекта неповинны в той рекламе, которая была организована вокруг этого предложения пристрастными и заинтересованными кругами, и в том чрезвычайно прискорбном решении, принятию которого они явились косвенной причиной.

7 марта 1913 г. по окончании опытов было организовано торжественное заключительное заседание. На нем присутствовали: военный министр, начальник генерального штаба и полностью состав высшего военного совета, состав военных комиссий палаты депутатов и сената, а также комиссии по новой материальной части.

Комиссия полигона Мальи указала, что гаубичные снаряды не могут считаться вполне удовлетворительными, так как при дистанционной стрельбе дают недопустимое рассеивание.(16) С другой стороны, значительность затрат, вызываемых изготовлением гаубиц, подействовала на членов парламента, чрезвычайно озабоченных экономией государственных финансов.

Зато способ, предложенный Маландреном, умело изложенный, был принят с энтузиазмом, как соединяющий преимущества экономии с выгодой простого и немедленного решения вопроса. Было также оценено, что этот способ обладал еще прекрасным качеством делать из нашей 75-мм пушки орудие двоякого действия, по желанию – пушку настильного огня или гаубицу навесного, и, таким образом, сторонники навесного огня удовлетворялись полностью, получая по 36 пушек навесного огня на дивизию вместо нескольких гаубиц, которых они требовали.

Напрасно председатель и некоторые дальновидные члены комиссии по новой материальной части указывали, что этот варварский способ, столь вредный с баллистической точка зрения, может быть лишь временным паллиативом, а не окончательным решением задачи, и что вопрос о гаубицах остается еще открытым. Их не послушались, и легкая полевая гаубица была отвергнута и заменена средством, которое впоследствии было осуждено войной.(17)

Испытания новых орудий, выставленных на конкурс в 1912 г., продолжались в течение 1913 г.

31 октября 1913 г. в Кале состоялось повторное заседание с участием военного министра для рассмотрения 155-мм длинной переделанной пушки образца 1877 г., 280-мм мортиры Шнейдера и 105-мм длинной пушки. Представленный фирмой Шнейдера лафет для 155-мм длинной пушки позволял достигнуть дальности в 12–13 км, т. е. увеличить дальность на 3–4 км по сравнению с прежней. 280-мм мортира Шнейдера вполне разрешала вопрос о крупных мортирах; наконец, 105-мм пушка той же фирмы еще раз подтвердила свои тактические и баллистические свойства. Опыты оказались, таким образом, безусловно благоприятными, и все 3 орудия были приняты. Однако заказ на них по второстепенным мотивам был отложен, и наши недавно сформированные пять тяжелых артиллерийских полков, когда вспыхнула война, оказались без современных орудий.

Этим, однако, спор о пользе тяжелой артиллерии во Франции далеко еще не закончился.

Ген. Эр, начальник артиллерии VI армейского корпуса, имея законное разрешение, но без официальных полномочий, отправился в ноябре 1912 г. на Балканский театр военных действий за несколько дней до заключения перемирия. Он имел возможность опросить сербских и турецких артиллерийских офицеров, принимавших участие в крупных сражениях, и вынес из своего опроса полное убеждение в необходимости применения тяжелой дальнобойной артиллерии в современном бою, а также в необходимости постоянной связи между тяжелой и полевой артиллерией и, следовательно, в необходимости создать из первой артиллерию армейского корпуса. Опубликование его доклада в 1913 г. вызвало живой интерес в военных и парламентских кругах. Крайние сторонники 75-мм пушки, непримиримые противники всякой тяжелой артиллерии, предприняли ожесточенную кампанию, чтобы свести на нет все его утверждения. Среди офицеров, также бывших на Балканах после войны, нашлись такие, которые выступили с опровержением его взглядов и дошли даже до того, что подвергли сомнению его правдивость. Циркуляр генерального штаба от января 1914 г. резюмировал аргументы противников тяжелой артиллерии: после детального параллельного описания французской и германской полевой артиллерии этот циркуляр делал вывод, что нескольких имеющихся у нас дивизионов 120 L. и 155 С. Т. R., усиленных 105 L. батареями, будет достаточно, чтобы противостоять германской полевой тяжелой артиллерии в тех редких случаях, когда 75-мм пушка будет бессильна с ней бороться, и что «артиллерия, способная маневрировать и умеющая использовать местность, лишь редко будет нуждаться в дальнобойной пушке для того, чтобы встать на действительную дистанцию от противника». Это была теория превосходства маневра над огнем в применении к артиллерии.

Таково было положение, когда война грубо прервала спор и окончательно доказала правоту сторонников тяжелой артиллерии. Ниже мы увидим, насколько оправдались тактические взгляды последних и насколько технические исследования, предпринятые по их инициативе и доведенные до успешного окончания благодаря их настойчивости, облегчили и ускорили создание в разгаре войны тяжелой артиллерии, действительно отвечающей требованиям современного боя.

По вопросу о тяжелой осадной и крепостной артиллерии спор был более спокойным, разногласия, менее резкими и интерес общественного мнения значительно слабее; соглашение, таким образом, могло быть достигнуто быстрее.

В 1909 г. председатель артиллерийского комитета, считая существующие осадные и крепостные орудия не удовлетворяющими требованиям современной войны и основываясь на опыте осады Порт-Артура, а также на результатах некоторых опытных стрельб во Франции, представил на утверждение министра и высшей крепостной комиссии программу со следующими предложениями:

– использовать по мере возможности имеющиеся орудия при помощи простейших улучшений;

– увеличить дальнобойность длинных пушек, предназначенных при атаке действовать на моральное состояние осажденных посредством бомбардировки с большой дистанции центрального ядра и гражданского населения, при обороне – препятствовать и замедлять работы осаждающего;

– повысить могущество мортир, предназначенных для атаки бетонированных и бронированных укреплений;

– увеличить подвижность орудий всех образцов для обеспечения быстрой их установки и легкости передвижений.

В состав этой артиллерии должны входить:

– длинные дальнобойные (13–14 км) пушки двух калибров, улучшенные существующие 155-мм и 120-мм пушки;

– легкие гаубицы калибром 120 мм;

– 370-мм мортиры, перевозимые по узкоколейной железной дороге (0,60 м);

– мелкокалиберные пушки и маленькие мортиры для ближнего боя при обороне крепостей.

370-мм мортира, сконструированная кап. Филлу к концу 1913 г., была готова для первой пробной стрельбы. Но зато ничего не было сделано в отношении других орудий, и председатель комитета, ставший председателем комиссии по повой материальной части, был вынужден 20 февраля 1913 г. представить министру новую программу, которая учитывала достигнутые за границей успехи и производимые в различных странах опыты по сопротивлению бетонированных и бронированных укреплений. Эта программа предусматривала:

– конструирование длинной, скорострельной, дальнобойной 135-мм пушки, во всех отношениях превосходящей 13-см германскую;

– использование имеющейся 155-мм пушки на новом лафете, допускающем стрельбу без платформы и дающем увеличение дальности; дальнейшее изготовление 370-мм мортир Филлу;

– разработку 280-мм мортиры взамен имеющейся 270-мм мортиры, недостаточную мощность огня которой по бетону и броневым башням показал опыт Очакова;

– переконструирование 155-мм С. Т. R. пушки образца 1904 г. для получения системы, состоящей из одной повозки;

– переконструирование 155-мм С. пушки образца 1881 г. орудие ускоренной стрельбы.(18)

Эта программа была частью начата, частью в стадии осуществления к моменту объявления войны; особая форма, которую приняла борьба в период позиционной войны, дала возможность использовать старые улучшенные пушки (155 L., образца 1877–1914 гг., 155-мм образца 1881–1912 гг.) и новые орудия (280-мм мортира Шнейдера и 370-мм мортира Филлу).

Хотя французская армия и отставала значительно от германской в отношении тяжелой артиллерии (полевой, осадной и крепостной) и взгляды на применение этой артиллерии были еще предметом страстных споров, все же война не застала нас совершенно врасплох в области подготовительных работ и первоначальных опытов над материальной частью. Как государственные, так и частные заводы имели вполне удовлетворительные образцы, готовые к валовому производству, как только будет отдан приказ; оставалось лишь приказать и обеспечить массовое изготовление этих орудий. Мы вскоре будем иметь возможность оценить благоприятные последствия этой подготовительной работы, которая позволила сократить на много месяцев срок по интенсивному осуществлению программы тяжелой артиллерии.